Кошки бродят по ночам - Гарднер Эрл Стенли - Страница 22

• Предыдущая
• 22/46
• Следующая

– К черту всю эту канитель, – прервала Берта. – Я не хочу платить за выигрыш времени. Составьте ответ, который объяснил бы этой проклятой маленькой прохвостке, что она может убираться со своими жалобами.

– Миссис Кул! Если вы хотя бы подумаете об истице подобным образом, то вы потеряете самообладание в суде и можно сразу выбрасывать ваше дело в окно. Такие слова свидетельствуют о злом умысле. Вы должны упоминать об этой молодой женщине как о достойной молодой леди, иначе вам придется раскаяться.

– Я должна разрешить ей бросить иск мне в лицо и после этого любить ее?

– Ее ввели в заблуждение. Она приняла за оскорбление то, что его не подразумевало. Она легко возбудима, и ее адвокаты воспользуются преимуществом ситуации, чтобы попытаться отсудить значительную сумму.

Берта глубоко вздохнула:

– Сколько?

– Скажем, семьдесят долларов.

– Только для того, чтобы составить ответ? Ну, знаете, могу вам поклясться, что найду адвоката, который сможет составить ответ всего за...

– Но прежде мы должны обсудить с вами факты.

– Никаких фактов, – отрезала Берта. – Только ответ, в котором молодая женщина должна предстать проклятой лгуньей. Он должен утверждать, что она была уволена не из-за моих слов, а все, что я говорила, укладывается в рамки привилегированного отношения.

– Хорошо, – с очевидной неохотой сказал Друмсон. – Полагаю, что при подобных обстоятельствах цена в двадцать пять долларов... Но вы понимаете, миссис Кул, мы не несем ответственности за ход дела. Нам бы не хотелось, чтобы имя нашей компании фигурировало в судебном процессе. Мы только составим ответ, а вы, подписав его, будете выступать как проприя персона.

– Что это значит?

– Это официальное выражение означает, что лицо выступает без адвоката. На судебном процессе вы будете защищать себя сами.

– Это то, что мне нужно. Составляйте ответ, я его подпишу и буду представлять в суде сама себя. И я хочу получить ответ к понедельнику. Представив его, я выброшу все это из головы.

Друмсон смотрел, как она покидает кабинет. Потом со вздохом нажал на кнопку, вызывая стенографиста.

В главном управлении сержант Селлерс откинулся на спинку кособокого, без подушки, кресла-качалки и с загадочным видом посмотрел на сидящую напротив Берту Кул.

– Вы замечательно выглядите, Берта. Что там за история с Дирборн, которая подала на вас в суд?

– Эта маленькая... – сказала Берта и остановилась.

– Валяйте, – ухмыляясь, бросил Селлерс. – Я слышал все слова, которые вы знаете. Дайте им выход, и вы почувствуете себя значительно лучше.

– Я только что вернулась от адвоката. Все те эпитеты, которыми я ее награждала, могут свидетельствовать о злом умысле, а это может повредить ходу моего дела. Насколько я в курсе, она очень достойная молодая леди, введенная в заблуждение, необыкновенно очаровательная молодая сучка, добродетель которой не вызывает сомнений.

Селлерс откинул голову и засмеялся. Он вытащил из кармана сигару, а Берта достала из сумочки сигарету. Селлерс облокотился на стол, чтобы поднести спичку к сигарете.

– Мы становимся вежливыми, – заметила Берта.

– О черт, – весело отозвался Селлерс. – Нам известны обязанности гостеприимного хозяина. Мы только не обращаем на них внимания.

Он бросил спичку в широкую пасть отполированной медной урны, которая стояла на резиновой циновке рядом с огромным столом. На столе и на полу вокруг урны чернели пятна прогоревшего дерева, в тех местах, где когда-то были оставлены непогашенные окурки.

Сержант Селлерс проследил за взглядом Берты и усмехнулся.

– В главном управлении вы это увидите повсюду, – сказал он. – Можно было бы написать книгу об историях, которые скрываются за этими следами. Иногда вы опускаете сигарету, отвечая по телефону, а вам сообщают об убийстве, у вас замирает сердце, и вы совершенно забываете о ней. Иногда вы засыпаете парня вопросами, и он начинает раскалываться. Ему хочется закурить, он делает одну или две затяжки, потом выбрасывает сигарету. У него настолько взвинчены нервы, что он не попадает в урну, даже если бы у нее был диаметр в четыре фута. А эти короткие штрихи просто оставлены небрежными парнями. Пошлите их прямехонько в том направлении, в котором вам бы хотелось, чтобы они убрались, и забудьте о них. Что я должен сделать с этой девицей Дирборн?

– А что вы можете с ней сделать?

– Много чего.

– Я вас не понимаю.

– Вы показали мне выход в случае со слепым. Я никогда этого не забуду, Берта. Мы не забываем наших врагов, но хорошо помним друзей. Эта девушка в судебном порядке преследует вас за клевету. Она требует компенсации за причиненный моральный ущерб. Это значит, что она выставила свою репутацию на всеобщее обозрение. Мы пройдемся по ее прошлому против шерсти и добротным гребнем. Мы дадим понять ее адвокату, что против нее есть дихлофос, и она будет разбита.

– Учтите, что я сама выступаю своим адвокатом.

– Что за нелепая идея?

– Мой адвокат запросил пятьсот долларов за договор с другим адвокатом, да еще имел наглость заявить мне, что я должна буду заплатить дополнительно, когда подойдет время судебного разбирательства.

Сержант Селлерс присвистнул.

– И я тоже так думаю, – сказала Берта.

– Он будет представлять ваши интересы?

– Нет. Он составит ответ, а я представлю его суду и заплачу адвокату только двадцать пять долларов. После этого я буду предоставлена самой себе.

– Тогда я поработаю над Имоджен. Возможно, и удастся что-нибудь откопать. Девушка, которая очертя голову бежит к адвокату и возбуждает иск, не может иметь чистую совесть. Очевидно, у нее есть что скрывать.

– Черт с ней. Если бы я только до нее добралась, я бы живо ее урезонила. Проклятая... достойная леди!

Селлерс усмехнулся:

– Представляю, что вы чувствуете.

– Что вам удалось выяснить в деле Эверетта Белдера? – спросила Берта.

– Думаю, это убийство.

– Разве вы не были уверены в этом с самого начала?

– Не настолько твердо, как теперь. Вскрытие показало, что она умерла в результате отравления угарным газом. Она была мертва час или два, прежде чем в нее вонзили нож.

– Есть ключ к разгадке? – спросила Берта, и ее глаза сузились, что показывало полное внимание.

Некоторое время Селлерс медлил с ответом, словно обсуждая сам с собой, стоит ли поделиться с Бертой своими соображениями. Затем он отрывисто произнес:

– Это дело рук мужчины.

– А не миссис Белдер?

– Я ее исключаю.

– Почему?

– Разделочный нож.

– А при чем здесь нож?

– Картошку не чистят ножом длиной в десять дюймов.

– Разумеется.

– Женщина это знает, а мужчина – нет. Либо Салли умерла в результате несчастного случая, и кто-то, испугавшись, что обвинят его, попытался представить это как несчастный случай, либо хотел скрыть убийство.

– Кто мог ее убить? – спросила Берта.

– Например, Эверетт Белдер.

– Фу-у!

– Я бы не стал категорически отрицать. Кстати, вернулся кот миссис Белдер.

– И когда?

– Вчера вечером. Около полуночи.

– Его впустил Белдер?

– Нет, миссис Голдринг услышала, как он мяукает, и открыла дверь. Кот вошел и казался хорошо накормленным, но бродил всю ночь по дому, не переставая мяукать, и не хотел нигде сидеть.

– Возможно, он потерял миссис Белдер, – предположила Берта.

– Возможно.

Телефон на столе несколько раз звякнул.

Сержант Селлерс снял трубку.

– Алло? – Потом кивнул Берте: – Это вас. Звонят из вашего офиса по важному делу.

Берта взяла трубку и услышала тихий, приглушенный голос Элси Бранд. Так говорят, когда не хотят, чтобы их кто-нибудь услышал, прижимая губы к самой трубке.

– Миссис Кул, звонил мистер Белдер и сказал, что ему немедленно нужно вас видеть.

– Ну его к черту, – бодро отозвалась Берта.

– Думаю, что у него появилось еще письмо.

• Предыдущая
• 22/46
• Следующая