Верблюжий клуб - Балдаччи Дэвид - Страница 38

• Предыдущая
• 38/112
• Следующая

В цокольном этаже здания НРЦ находился наисовременнейший спортивный зал, которым из-за недостатка времени практически никто из сотрудников не пользовался. Но в этот момент в небольшом помещении за основным залом тренировался человек, на котором были лишь широкие свободные шорты и майка.

Это был Том Хемингуэй.

Смежив веки, он сидел на полу в позе лотоса. Затем поднялся и занял боевую позицию. Большинство из тех, кто мог бы увидеть его в данный момент, решили бы, что Хемингуэй намеревается выполнять упражнения кунг-фу или карате. Эти люди безмерно удивились бы, узнав, что «кунг-фу» в буквальном переводе означает «высокое искусство, достигнутое упорным трудом». Таким образом, и тот, кто первоклассно играет в бейсбол, также обладает «кунг-фу».

Существует четыре сотни боевых искусств, родившихся за пределами Китая, в то время как только три имеют корни в самом Китае. Это синъицюань, па куа и тайцзицюань. Коренная разница между четырьмя сотнями и этими тремя состоит в мощи удара. В китайских единоборствах (имеющих название «духовные»), чтобы полнее обрушить энергию движения на цель, используется все тело. Силу удара в этих случаях можно сравнить с силой удара быстро движущегося автомобиля. Полновесный удар, нанесенный опытным мастером любого из этих трех боевых искусств, смертелен, так как приводит к разрыву внутренних органов.

Во время своего пребывания в Китае Хемингуэй увлекся этими боевыми искусствами, чтобы полнее слиться с окружением – слиться больше, чем позволяли его светлые волосы и голубые глаза. Хотя он практиковался и в других видах «духовных» единоборств, наибольшего совершенства он достиг в шанси – одной из разновидностей синъицюань.

Прежде чем приступить к тренировке, Хемингуэй должен был провести час в медитации, что позволяло интуитивно почувствовать все окружающее и даже ощутить присутствие другого существа задолго до того, как увидеть. Эта способность очень помогала Хемингуэю в оперативной работе. Умение почувствовать присутствие врага, когда этого не могли сделать все пять чувств, несколько раз спасало жизнь Тому в бытность его агентом ЦРУ.

Благодаря многолетним упражнениям мышцы, сухожилия, суставы и связки Тома приобрели громадную силу и прочность. Специальные упражнения на растяжение позвоночника, повороты и наклоны привели к тому, что каждый позвонок находился в полной гармонии со своими соседями. Чувство равновесия, которым обладал Том Хемингуэй, выходило за рамки человеческих представлений. Однажды ему пришлось провести шесть часов на уровне двадцать первого этажа, стоя под дождем и ветром на выступе шириной всего в один дюйм. Все это время внизу рыскали колумбийские отряды смерти. Пальцы Тома были настолько мощными, что во время рукопожатия ему приходилось сдерживаться, но люди все же частенько жаловались на сокрушительную силу его захвата.

Он принял позу бамбука – одну из важнейших позиций в системе синъи. Техника бамбука была чисто силовой, и именно она рождала знаменитую мощь синъи. Хемингуэй убил немало людей одним точно направленным ударом из позы бамбука.

Закончив очередную серию упражнений, Том взял пару кривых мечей – традиционного оружия бойцов па куа. Это было и его любимым оружием. Он буквально летал по залу, сопровождая замысловатые движения обеих рук потрясающей работой ног и стремительным вращением, характерным для системы па куа.

Покончив с тренировкой, Хемингуэй принял душ и переоделся в городской костюм. Одеваясь, он машинально нащупал татуировку на внутренней стороне предплечья правой руки: четыре слова по-китайски. В переводе они означали: «Бесконечная верность в служении своей стране». За этой фразой стояла история, когда-то притянувшая к себе Хемингуэя.

Знаменитый воин императорской династии Сун по имени Ю Фей служил под предводительством военачальника, который в ходе военных действий переметнулся к врагу. Это отвратительное предательство заставило Ю Фея вернуться домой. Встретившая его мать сказала сыну, что служение стране – первейшая обязанность солдата. Она отослала его назад, а эти четыре слова остались на его теле в виде татуировки, как вечное напоминание. Хемингуэй услышал эту легенду еще маленьким мальчиком, и она навсегда запечатлелась в его душе. Он сделал эту татуировку после одного особенно сложного задания. Задание было таким неприятным, что ему захотелось оставить службу в ЦРУ. В конечном итоге он так и не ушел, но на его руке появилась эта сакраментальная надпись.

Хемингуэй без каких-либо приключений добрался до своего скромного жилища вблизи Капитолийского холма и сразу прошел в кухню, чтобы приготовить свой любимый черный чай «Вулонг». Он заварил чай, поставил на поднос две чашки и отнес поднос в небольшую гостиную.

Разлив напиток по чашкам, Хемингуэй сказал:

– Холодный «Вулонг» очень проигрывает в качестве.

В соседней комнате послышалось какое-то движение, и оттуда вышел человек.

– О'кей, что же меня выдало? У меня нет ничего пахнущего. Я разулся и сидел не дыша добрых тридцать минут. Как ты узнал?

– У вас очень мощная аура, и скрыть ее вы не в состоянии, – улыбнулся Хемингуэй.

– Ты меня иногда просто пугаешь, Том, – сказал Капитан Джек. – По-настоящему пугаешь. – Он рассмеялся, а отсмеявшись, принял чашку из рук Хемингуэя. Отпив немного чаю и кивнув в сторону рисунка с китайским пейзажем, он произнес: – Очень мило.

– А я ведь был в том месте, которое изображено на картине. Мой отец коллекционировал картины и скульптуры династии Шан.

– Посол Хемингуэй был удивительным человеком. Я не был с ним знаком, но очень много о нем слышал.

– Он был подлинным государственным деятелем, – сказал Том, глотнув чаю. – В наше время эта раса людей, к сожалению, почти вымерла.

Капитан Джек некоторое время молчал, внимательно глядя на Тома. Затем сказал:

– Я попытался прочитать стихи, которые ты мне рекомендовал.

– Сборник «Красный перец»? – поднял на него взгляд Хемингуэй. – Что скажете?

– Скажу, что мне следует поработать над своим китайским.

– Это прекрасное средство общения, если вы им владеете, – улыбнулся Том.

Капитан Джек поставил чашку на стол и спросил:

– Итак, что же это за важное дело, которое требует твоего личного участия?

– Картер Грей отправляется на торжество в Бреннан.

– Черт побери! Лицом к лицу, как говорится. И как же ты намерен разыграть наши карты?

– Самой сложной проблемой для нас является стратегия отхода. Как бы мы ее ни отрабатывали, степень неопределенности оставалась слишком высокой. Теперь же, с приездом Грея, уверенность в благополучном исходе повышается.

– Почему ты так решил?

Хемингуэй изложил свой план, и тот, похоже, произвел на Капитана Джека впечатление.

– Да. Думаю, это может сработать. А если по правде, это просто гениально. Гениально и нагло.

– Все будет зависеть от того, насколько успешно этот план будет реализован.

– Не скромничай, Том. Будем реалистами. Этот план всколыхнет весь мир. – Капитан Джек выдержал паузу и продолжил: – Но старика нельзя недооценивать. В искусстве шпионажа Картер Грей успел забыть больше, чем мы с тобой смогли выучить за всю жизнь.

Хемингуэй открыл свой атташе-кейс и достал оттуда DVD-диск. Бросив его собеседнику, он сказал:

– Полагаю, вы найдете эту запись полезной.

Капитан Джек повертел диск в руках и, глядя в глаза Хемингуэю, сказал:

– Я проработал в фирме более двадцати лет, и несколько из них – под руководством Грея. А ты сколько лет трудишься?

– Мой общий стаж двенадцать лет, и большую часть времени я работал в поле. Два года я провел в Управлении национальной безопасности, а в НРЦ перешел через год после того, как Грей получил пост министра.

– Я слышал, что тебя готовят на его место. Оно тебя интересует?

– Насколько я понимаю, там у меня нет большого будущего, – покачал головой Хемингуэй.

– Значит, назад в ЦРУ?

• Предыдущая
• 38/112
• Следующая