Школьная любовь - Лубенец Светлана - Страница 36
- Предыдущая
- 36/62
- Следующая
– Э! Ты что? Знаешь, как это называется?! – взревел комроты все тем же голосам комбата. – Это называется уничтожением вещественных доказательств! Улик!!!
– Никакие это не улики! – не менее громко ответил ему Толоконников. – Это или шутка… или…
– Или что?
– То! Если это не шутка… то… Человек сам является пострадавшим… и незачем узнавать его фамилию. А если шутка – тем более! Кто же знал, что взбесившийся овощ так отреагирует!
– Да все знают, как Тыква реагирует! А потому это сознательная провокация! Кто-то очень не хочет, чтобы мы победили в «Зарнице»! И я никак не могу понять почему? Какая от этого ему может быть выгода?
– Н-не знаю… – промямлил Митя, потому что понимал, что у каждого в классе могут быть какие-нибудь свои выгоды, какие были у него, когда он хотел запереть класс в кабинете информатики.
Ира Пенкина перевела дух и поняла, что Митя Толоконников, который за непродолжительный период времени спас ее целых два раза, очень даже здорово ей нравится и, пожалуй, достоин получить следующую записку уже с самой что ни на есть разборчивой ее подписью.
– Знаешь что, Джек, – Люба Малинина решила наконец переключить внимание командира роты на себя. – Вместо того, чтобы терять время на дурацкие любовные записки, я предлагаю тебе обсудить радиопередачу.
– С кем обсудить? – удивился Джек.
– Со мной, естественно! Наталья Ивановна же обещала, что вести передачу будут те, кто ее придумает.
– И ты придумала? – еще больше удивился Джек.
– Представь себе! – сказала довольная Люба. – И ты мне нужен в качестве помощника! – И она за локоть потащила за собой командира из толпы одноклассников, которые после их ухода тоже стали потихоньку расходиться.
Вскоре у дверей кабинета английского языка остались только несколько растерянный Митя, Ира, которая подумывала о том, не признаться ли ему во всем прямо сейчас без всякой дополнительной корреспонденции, а также Лариса Иволга, давно уже не скрывающая свою заинтересованность персоной Толоконникова. Ира хотела дождаться ухода Иволги, Лариса же ничего не собиралась дожидаться. Она взяла и сказала:
– Митя, это я написала записку.
Пока Ира, потрясенная враньем Иволги, хватала ртом воздух, Митя уже шел по коридору прочь от нее и бок о бок с подлой Лариской, которая нагло присвоила себе чужое «I Love You!».
После уроков преподаватель ОБЖ повел седьмой «Д» в тир стрелять из малокалиберной винтовки из положения лежа. Птичий базар чирикал, пищал и тренькал на все голоса, что для женщин – положение лежа очень некрасивое и что они предпочитают стрелять с колена. Николай Васильевич очень строго сказал, что условия стрельбы для всех одинаковые, а если седьмому «Д» они не нравятся, то он может засчитать им массовую неявку, и дело с концом. Джек с Летягой, Раскорякой и даже Сеней Головлевым показали девчонкам такие увесистые кулаки, что птичий гомон моментально сошел на нет, как будто его и не было. А Тася Журавлева по приходе в тир даже первой легла на мат и выбила все тридцать очков из тридцати возможных.
– Ну, Таисия! Ты даешь! – восхитился Николай Васильевич. – Здорово!
– Таська! Ты крутая! – пропищал Сеня Головлев и даже пожал ее тонкие пальцы своей могучей рукой.
– Молодец, Журавлева! – отметил и командир роты, очень ласково посмотрев на нее.
– Ой! Подумаешь! Как будто только Таська так может! – Люба Малинина заколола на затылке волосы, лихо шлепнулась на мат и выбила двадцать девять очков.
– Тоже отлично! – обрадовался Джек. – Классно! Если так и дальше пойдет… – он не договорил, плюхнулся на мат и потребовал себе винтовку: – Дайте-ка и я попробую!
Так в копилке седьмого «Д» оказалось еще тридцать очков. Дальше дело пошло хуже. Расстроенная после английского и после отвратительного поступка Иволги Ира Пенкина никак не могла собраться, и все выстрелы, как говорится, послала в молоко. Иволга стреляла не лучше. Ире бы огорчиться за класс, но она здорово обрадовалась промахам Лариски. Что ж! Они с ней на равных! Еще неизвестно, кого Митя выберет, когда она ему расскажет, как Иволга украла у нее «I Love You!»! Наверняка кусочки записки еще можно составить в одно целое, склеить и сличить почерк. Пенкиной уже казалось, что она любила Толоконникова страстной любовью всю свою сознательную жизнь, а некоторое увлечение Рудаковым было всего лишь слабым и несерьезным отклонением от магистральной любви к Мите.
Толоконников совершенно неожиданно, скорее всего от страха, выбил двадцать семь очков, чем еще более возвысился в глазах Иры Пенкиной. Ира во все глаза смотрела на предмет своей новой, но казавшейся такой старой любви, что совершенно не замечала удивленных взглядов Таси Журавлевой. А Тася никак не могла понять, что она испытывает при виде такого очевидного Иркиного предательства. Злости вроде не чувствует. Обиды – тоже. Странно. Она поискала глазами Джека, увидела, что он бурно обсуждает что-то с Малининой, и наконец разозлилась. И чего она, Тася, не поторопилась придумать радиопередачу? Ведь могла бы! Не глупее Любки!
Седьмой «Д» потихонечку догонял восьмой «Г» и, соответственно, приближался к девятому «А», когда случилось непредвиденное. На следующий же день после очень удачных для семиклассников стрельб Евгений Рудаков, боевой командир роты учащихся седьмого «Д», забыл дома дневник, что каралось десятью баллами в минус.
– Как на других, так кричать! – особенно сердито возмущалась Ольга Дятлова, которая никак не могла простить Джеку издевательства над ее перышками на розовой кофточке в день смотра строя и песни. – По-моему, надо его переизбрать! Я предлагаю Таську! Вот она никогда дневник не забыла бы!
Она хотела еще много чего сказать в пользу Журавлевой и против Джека, но он вдруг перебил ее совершенно неожиданным заявлением:
– Я не против. Она достойнее меня. Я понял это еще раньше тебя, Дятлова. – И он посмотрел на Тасю опять таким теплым взглядом, что ту бросило в краску.
– Нет! Не стоит торопиться, – скороговоркой выпалила она. – Всякий может забыть дневник… И я тоже… – И она отдала Джеку такой же теплоты взгляд, от которого он тоже почему-то покраснел.
– Тася права, – вмешалась Наталья Ивановна. – Есть такая поговорка: «Коней на переправе не меняют». Это как раз наш случай. По-моему, Рудаков очень хорошо себя зарекомендовал, а неприятность может случиться с каждым. Тем более что сегодня Женя может еще реабилитироваться. Они с Любой подготовили очень хорошую радиопередачу. Мне кажется, что она будет самой лучшей из тех, что мы уже с вами слышали по школьному радио.
Передача, которая состоялась на третьей перемене, действительно оказалась очень хорошей. Она называлась «Герои не умирают». Малинина с Джеком подобрали в читальном зале материал о героях, отличившихся в «горячих точках» начиная с войны 1812 года и кончая современными войнами. Текст перемежался стихами, которые очень красиво читала Люба. Тася с удивлением отметила, что у нее каждый раз в груди что-то дрожало, когда из радиоточки раздавался голос Джека. «Я не против. Она достойнее меня», – слышалось ей между строчками радиопередачи.
А у Мити Толоконникова все ёкало внутри, когда он смотрел на Тасю. Лариска Иволга, конечно, тоже ничего: хорошенькая, черноглазая, в любви объяснилась. Митя, как честный человек, не смог ей ответить тем же, но в дружбе не отказал. Зачем обижать девчонку, тем более что Таси ему теперь не видать как собственных ушей. Если сама Журавлева еще не очень понимала, что с ней происходит, то Митя уже давно обо всем догадался. Ей нравится Джек. Как и всем другим девчонкам, кроме Иволги. Пожалуй, с Лариской только за одно это стоит дружить. А Тася тоже нравится Джеку. Он, Митя, видел, как Рудаков украдкой разглядывает Журавлеву, когда она на него не смотрит. Что ж! Они здорово подходят друг другу, Тася и Женька! Оба самые лучшие, самые сильные, самые красивые, самые болеющие за класс. Если бы все у них были такими, как они, то cедьмой «Д» в два счета обставил бы девятый «А». Но, к сожалению, у них есть еще он, Митя. Закончилась первая неделя «Зарницы». После выходных пройдут последние соревнования, участвуя в которых он еще будет, пожалуй, не хуже других: сборка-разборка автомата Калашникова и какая-то викторина по ОБЖ, а потом – все! Каюк ему! Крышка! Гроб с музыкой! Потом и Иволгу сдует от него как ветром, потому что останется кросс на пятьсот метров и эстафета в противогазах и с ранеными на носилках. А у него и руки слабые. Ему эти носилки ни за что весь этап не протащить, особенно если на них уляжется Сеня Головлев. Митя оглядел свои тонкие длинные пальцы. Вот если было бы какое-нибудь соревнование по передаче компьютерного сообщения, он передал бы его быстрее других в сто раз. Его пальцы так и мелькают, когда он набирает текст. Мама все время жалеет, что он, с такими быстрыми пальцами, не учится игре на пианино. А Мите и не надо никакого пианино. С него компьютера вполне достаточно. Он еще прославится как программист, и Тася тогда еще пожалеет…
- Предыдущая
- 36/62
- Следующая
