Адвокат – невидимка - Борохова Наталья Евгеньевна - Страница 25

• Предыдущая
• 25/61
• Следующая

Голливуд не успел предложить бедной вдовушке роль в очередном захватывающем триллере. Женщина вышла замуж за своего тренера по теннису и, захватив денежки почившего супруга, уехала жить на Лазурный Берег.

– Мне очень неприятно приносить вам дурные известия, но, полагаю, вы должны знать о результатах моих поисков, – сказала Дубровская уже после того, как были окончены все формальности по ознакомлению с материалами экспертиз и следователь оставил их наедине.

– Валяйте, милая, – позволил Лизе Лещинский, кисло улыбаясь. – В последнее время все только и делают, что приносят мне дурные новости. Вот и вы – не исключение.

Елизавета вздохнула, словно приняла на себя моральную ответственность за то, что господин Лежнев, в конце концов, не оказался убийцей.

– Вы знаете, я побывала в том месте, где наш потерпевший провел ту самую ночь… – начала она свой невеселый рассказ, и выложила Лещинскому по порядку все детали загородной вылазки, умолчав разве о том, что была не одна. Ей показалось, что знать о Тараскине ее подзащитному не стоит. Кто знает, как он к этому отнесется? Наверняка будет недоволен.

Впрочем, Владимир Иванович и без этого не излучал радости. Он внимательно слушал Елизавету, скривив губы, словно с трудом удерживался от соблазна выразить ей свое неудовлетворение. Изредка, правда, он делал пометки в своем блокноте и даже что-то говорил себе под нос. Когда же Дубровская завела речь о соседе Китаеве, он немного оживился:

– Значит, судим голубчик? Ну-ну, уже недурно.

На взгляд Елизаветы, такая деталь биографии ничуть не украшала свидетеля и, бог весть, какую пользу из этого могла извлечь защита. Но Лещинскому было виднее, и она продолжала говорить, а в самом конце, достав из сумочки фотографии, сделанные на месте происшествия, продемонстрировала их адвокату. Тот наскоро просмотрел находки, уделив большую часть своего внимания снимку, где крупным планом была запечатлена газета с остатками позднего ужина.

– Значит, дата совпадает с тем самым днем, когда произошло убийство? – уточнил он, сведя брови у переносицы.

Дубровская кивнула.

– Да, Лежнев не лгал, когда говорил на очной ставке о своей поездке за город. Помните, он вспоминал про то, что покупал самое необходимое? Должно быть, газета была приобретена им еще тогда.

Елизавета была уверена, что теперь Лещинскому придется пересмотреть линию защиты. По-другому и быть не могло.

– Надеюсь, газету вы уничтожили? – спросил он, не отрывая глаза от снимка.

– Зачем? – удивилась Дубровская. – Конечно, нет. Я не могла так поступить. Ведь она доказывает невиновность Лежнева.

– Поэтому я вам о ней и говорю, – невозмутимо заметил Лещинский. – Газету нужно было уничтожить для того, чтобы не дать этому прохвосту шанса вывернуться на суде.

Елизавета подумала, что ослышалась. С ней частенько бывало такое. Она просто не успевала следить за ходом мысли прославленного защитника. Вот и сейчас он, конечно, имел в виду что-то другое.

– Вы же не собираетесь говорить о виновности Лежнева? – уточнила она осторожно. Просто так, для порядка.

– А о чьей виновности я буду говорить? – уставился Лещинский на нее, как на малого ребенка, которому все нужно объяснять дважды. – Вы мне прикажете признаться в том, чего я не делал? Благодарю покорно.

– Но вы же поняли, что Лежнев чист, – пробормотала Лиза, ничего не понимая. – Значит, надо пробовать какой-то иной вариант, идти по другому пути. Нельзя же обвинять невиновного?

– Смею заметить, – холодно сказал Владимир Иванович. – Что иного варианта у нас пока нет, и версия с Лежневым мне кажется вполне правдоподобной. Присяжных можно будет убедить в его виновности. Во всяком случае, это лучше того, если мы будем утверждать, что ко мне в спальню забрался одинокий бродяга. Здесь уж действительно нам никто не поверит. Так что возьмем вариант с Лежневым в качестве рабочей версии. У вас есть возражения?

У Дубровской была масса возражений.

– Нет, но…

– Вот и отлично. Тогда вам придется еще раз съездить к озеру и прибрать эту чертову газету. Клянусь вам, он о ней даже не вспомнит.

Елизавета была в отчаянии.

– Владимир Иванович, я все понимаю. Но, может быть, нам стоило бы заняться чем-то другим? Ведь должны же быть способы…

– Например? – спросил Лещинский напрямик.

Лиза смешалась.

– Ну, не знаю… Может, мне стоит как следует осмотреть ваш дом?

– Что вы там собираетесь найти?

Дубровская пожала плечами.

– Я могу изучить обстановку. Кроме того, следственные органы, производя осмотр, могли что-то упустить. Какую-нибудь важную улику. Вы знаете, бывают случаи, когда…

– Мне это неинтересно, – бросил Лещинский. – Кроме того, если бы моя горничная Аделина обнаружила что-нибудь стоящее, она наверняка сообщила бы об этом следователю. Нет, там искать определенно нечего. Займитесь лучше тем, о чем я вам уже говорил. Все ясно?

– Да, – ответила Дубровская, понимая, что ей все-таки придется пойти наперекор воле своего подзащитного. Конечно, будет лучше, если он об этом не узнает…

В особняке Мерцаловых в этот вечер было шумно, но невесело. Еще с порога Елизавета заметила разметавшиеся по мебельным подушкам шикарные белокурые космы их новоявленной родственницы и туфли на умопомрачительной высоты платформе на стройных ногах, перекинутых почему-то через спинку дивана. Клара нервно курила, стряхивая пепел прямо на ковер. Ольга Сергеевна, обычно очень трепетно относившаяся к деталям своего интерьера и заставляющая всех домашних обходить персидские творения стороной, на этот раз помалкивала. Должно быть, ее сбивал с толку звездный статус гостьи. Та в свою очередь выплескивала свое негодование на головы бедных родственников.

– Маленькое злобное чудище, – говорила она, поглядывая в сторону своей дочери, притаившейся в углу комнаты, подобно дикому зверьку. – Ее выходка едва не стоила мне карьеры!

– Девочка просто еще слишком мала для того, чтобы сниматься в рекламе, – мягко возражал Мерцалов, пытаясь перевести разговор в мирное русло. – Конечно, она испугалась всех этих людей, большого количества камер и повела себя так, как обычно ведут себя дети.

– Нормальные дети хотя бы прячутся под стол или плачут, на худой конец, – твердила Клара. – Мерзавка же цапнула за палец представителя администрации. Мне пришлось потом долго уверять его, что у девочки нет бешенства. И это моя дочь!

– Ах, какая неудобная ситуация! – воскликнула Ольга Сергеевна. – И как он отреагировал?

Дубровская, пропустившая начало истории, пыталась сообразить, кто кого укусил, но пока тщетно. Речь Клары, состоявшая в большей мере из упреков и восклицаний, несла минимум информации, и понять ее было так же сложно, как эмоциональный говор индейца. Дуся и вовсе молчала, вжавшись в стену гостиной, словно желала навечно оставить в ней свой отпечаток. Ольга Сергеевна, как особа импульсивная, изъяснялась преимущественно междометиями. Ну а любезный супруг спрятался за газетой, красноречиво демонстрируя свое отношение ко всей этой мышиной возне. Но понемногу ситуация начала проясняться…

В общем, господин Кренин решил восстановить свою немало потрепанную в судебных баталиях репутацию и для начала порадовать горожан рекламными роликами со своим участием. Задумка городского хозяйственника была проста, как все гениальное, и для ее воплощения требовалась лишь эффектная женщина с ребенком. Увидев Клару, ловко орудующую шумовкой в кастрюле с варениками, господин Кренин был сражен наповал. Насчет ребенка особой заминки не возникло. Сообразив, что гонорар дитяти можно легко положить в свой карман, Клара предложила рекламодателю собственную дочь. Сделку отметили в одном очень приличном ресторане. Проблемы с «довеском» начались позже.

По сценарию роль Клары и Дуси была проста и незамысловата. Они, как обычные горожанки, должны были вечером возвратиться в свой унылый девятиэтажный дом с грязным лифтом и заплеванными лестницами. Но что за чудо! Дверь в подъезд им галантно отворил улыбающийся господин Кренин, и дамы остолбенели. И было от чего! Вверх убегала чистая лестница, выложенная керамическим гранитом; стены радовали глаз отсутствием надписей и стильными постерами; на лестничных клетках несли свою вахту раскидистые фикусы. Кренин, лукаво улыбаясь, нажимал на кнопку вызова лифта, и женщин опять ждал сюрприз. Чистая, как стеклышко, кабинка уносила их едва ли не на небо, где их, подобно ангелу-хранителю, опять дожидался представитель администрации. Он распахивал дверь в муниципальную квартиру, и женщины млели от восторга. В воздухе витиеватой змейкой парила надпись «Комитет по имуществу администрации города всегда к услугам горожан»…

• Предыдущая
• 25/61
• Следующая