Человек, который ищет (Сборник НФ рассказов болгарских писателей) - Минков Светослав - Страница 16

Огромные ускорения линейного суперкорабля скручивали пространство и время в одной точке. Секунды по капитанскому хронометру превращались в дни для девушки, которая терпеливо ждала. А жизнь требовала своего, и постепенно детские голоса заглушили мечты.

Когда линейный суперкорабль «Одиссей» через два палубных года лег в орбитальный дрейф где-то близ межпланетной трассы на Плутон, Земля совершала шестидесятый оборот вокруг Солнца. Ракетобот понесся к Земле. Тогда и стали транслировать отрывки из кинодневника корабля.

В эти дни старая женщина не покидала кресла у голубого экрана. Бесстрашный глаз объектива запечатлел невиданное зрелище. Фантастическая цветовая гамма звездных взрывов сменяла напряженные моменты корабельного аврала, когда несколько секунд и пара мужских рук решали судьбу экспедиции. И всюду появлялось родное до боли и бесконечно далекое лицо со свежим шрамом на скуле. Экран методически довершал портрет капитана. Каждый последующий кадр глубже вырезал морщины у рта и обесцвечивал прядь за прядью на его голове.

Встреча не была торжественной. Капитаны трансгалактических рейсов не любят речей, цветов и музыки. Они передают свои доклады Верховному экспедиционному штабу и получают новые задания, опять исчезая на десятилетия. Многие находят свою гибель в беспощадной и загадочной бесконечности. Но это их не страшит. Они люди вне времени. Мужчины без возраста. Своим выбором они ставят себя вне человеческих отношений. Космос выдвигает новые проблемы морали, чуждые земной оранжерейной нравственности.

Сейчас один из них сидит на веранде против своего прошлого. Одежда на нем поношена. Это его единственное имущество, ревниво сохранявшееся в гардеробе ракетодрома целых шестьдесят лет. Штаб возложил на него новую задачу. Автоматы ремонтируют дрейфующий корабль и заправляют новой информацией его электронные машины. Мощные корабли не устаревают так быстро, как думало большинство ученых в прошлом. Это сложные системы с почти неограниченными возможностями для непрерывного усовершенствования. Экипаж становится на вахту и берет на себя управление лишь в случае опасности. В остальные дни люди спят, умудряясь обхитрить даже корабельное время. Машина замещает человека всюду, когда все в порядке. Но если Вселенная посылает вдруг свои сюрпризы, машина отступает перед человеком — воля человека делает больше, чем холодная формула или безукоризненная логическая система. Миниатюрные кристаллы запоминающих устройств собирают колоссальный запас сведений, но они не имеют человеческого разума, чтобы стать мудрее своих создателей.

Отчитавшись, капитан «Одиссея» вскоре оказался у Большого Барьерного рифа. С маской, ластами и обыкновенным копьем он вызывал на поединок быстрых как мысль океанских хищников. Это хороший спорт и единственная возможность безболезненного преодоления парадокса его земного существования. Незаметно круг отъездов и возвращений замкнулся. Тогда боль двухлетней — по корабельному хронометру — разлуки вернула его в сиреневый сад. Разумом он понимал, что два его года равнялись шестидесяти земным. Знал, на каких координатах безмолвного пространства находится та точка, от которой его время сумасшедше помчалось вперед, чтобы на полвека отстать от первой любви. И это кошмарное опережение часов годами испепелило даже слабую попытку самообмана.

— Я задержался, — спокойно сказал он. — Опоздал. Там все человеческие расчеты сгорают, как спичка.

Она кивнула.

— Я ждала тебя больше, чем заслуживают твои звезды. И наконец поняла, что мы с тобой путники из разных поездов, которые шумно разминулись, чтобы не встретиться никогда на одной и той же станции. — В ее голосе чувствовались нотки удовлетворения: — Я родила много детей. Стала бабушкой. Но всегда верила, что однажды вечером маленькая калитка хлопнет еще раз.

С равнодушием плохих актеров они говорили о том, что их волновало. Их чувство давно было мертво, оставив в живых несколько мелких и ненужных мелочей. Но память совершала опасное чудо. Время возвращалось назад и воскрешало умершее. И сердца их бились, как пойманные птицы, в то время как губы выговаривали бледные, мертворожденные слова. Постепенно в душу женщины прокралась горечь.

В дни своей первой любви она заглядывалась на крупные летние звезды, принимая их за лукавых сообщниц. Но звезды превратились в ее соперниц. Женщина с веранды не могла понять, что они обещали лишь риск и открытия. Не звезды отняли у нее первую любовь, а то душевное свойство, которое делает каждого мужчину воином, охотником, моряком. Она потеряла мужчину, которого избрала отцом своим нерожденных детей. Он предпочел холодную абстракцию бесконечности теплу ее очага. И сейчас стоял перед ней молодой, сильный, невозмутимый. Своей изменой он победил даже время. Конечно, она получила от жизни и любовь и радость. У нее дети, внуки. Ее утешение — глубокие корни в жизни и во времени через свое потомство. Но молодость капитана — свидетельство ее первого жизненного поражения. А этого женщина не прощает.

И вот сейчас неожиданно старая женщина поняла истину. Это заставило ее вспыхнуть от стыда. Она хотела удержать его только для себя. Она наметила их жизнь как совместное путешествие сквозь годы: молодость, зрелый возраст, элегические минуты заката. Она получила все это от другого мужчины. А капитан все это время не думал о себе. Не ища славы, тихо и просто делал он свое дело. И необъятные неземные масштабы закрывали от его взора микроскопические размеры женского счастья. Они действительно разминулись. Теперь ей казалось, что это случилось задолго до того, как он улетел к звездам.

Она с примирением думала о том, что под грубым рукавом его пуловера сверкают в платиновом браслете семь квадратных бриллиантов. На каждом камне тонкий луч гравера начертал по букве название корабля. Это знак капитанской власти. Браслет снимается только после смерти капитана, чтобы охватить кисть его преемника. Блеск браслета так же призрачен и мертв для обыкновенных земных людей, как и далекое мерцание давно погасших звезд.

— А сейчас куда? — вопрос прозвучал участливо.

— Все туда же. Должен же кто-то делать и это дело.

Капитан встал. Выбив трубку о перила, он поднял руку в приветствии. Холодный блеск браслета резанул глаза женщины, словно бритва. Мужчина ловко перепрыгнул низкие перила, и шаги его затихли в аллее.

У калитки капитан едва не столкнулся с высокой молодой девушкой. Ее стройная фигура, лицо, большие глаза были ему странно знакомы. Он до боли прикусил губу и очень осторожно обошел изумленную девушку, как будто она была хрупкой стеклянной игрушкой, потом тихо прикрыл за собой ветхую калитку.

Среди благоухающего сиреневого безмолвия острый запах табака с какими-то экзотическими примесями был непрошеным гостем.

Пока он путешествовал среди звезд, представления землян снова изменились. Они усомнились даже в необходимости капитанской власти и поэтому решили его судить.

За столом в форме подковы расселись судьи — красивые люди в ярких одеждах. Напротив стояли обвиняемый и его экипаж.

— Возвратите капитанский браслет! — приказал председатель суда.

— Согласно закону, знак капитанской власти снимается только для передачи преемнику. Я еще жив!

— Здесь решаем мы. Вы должны подчиниться! — сказал обвинитель.

— Вы хотите судить меня за поступок, совершенный вдали отсюда за два десятилетия до рождения судей и до принятия нового закона? Это по меньшей мере странно!

Капитан отлично понимал, что земляне решили воспользоваться прецедентом, чтобы подчинить себе даже их, людей без возраста и времени. Это было безнадежной затеей, поэтому он не стал горячиться.

Вперед вышел историк. Он говорил, не соблюдая даже формальной вежливости:

— В древних законодательствах всех земных народов существовала оговорка относительно давности любого преступления. В случае когда правосудие по каким-либо причинам не могло воспользоваться своей властью в течение определенного времени, оно признавало, что обвинение теряет силу. Ваше новое законодательство определяет срок давности?