Совсем другая история - Воробей Вера и Марина - Страница 4
- Предыдущая
- 4/19
- Следующая
– Хороший вопрос. Но… пойми одну простую вещь. – Сабанеев с досадой взъерошил свои густые, чуть седоватые волосы. – То передача, а это реальность. Диализ вовсе не такой безопасный аппарат, каким его представляют тележурналисты. Он предполагает множество осложнений, о которых не принято распространяться. Я мог бы тебе прочесть целую лекцию на эту тему, но к чему? Можешь мне просто поверить на слово. Ну сама подумай, нужны ли твоему Игорю проблемы с сердцем и сосудами, анемия, то есть нехватка железа, белковое голодание? Да, безусловно, диализ – это мощная поддержка для подавляющего большинства пациентов. Но… твоему парню он, как бы это выразиться, не совсем подходит, что ли. Понимаешь, у него какая-то несовместимость с организмом происходит. К сожалению, так бывает. Правда, довольно редко, но… это именно тот случай.
Сабанеев грустно рассматривал сидящую напротив него Галину. В его усталых глазах таились сочувствие и скорбь.
«Он так смотрит, будто Игорь уже…» – разозлилась про себя Галина, одновременно понимая, что у доктора имеются все основания для печали.
– Его организм и так ослаблен недавней операцией на позвоночнике, – тем временем продолжил Сабанеев. – Собственно, его теперешнее состояние есть результат последствий операции плюс стресс.
– Но ведь операция прошла успешно, – прошептала Галина. – Просто почки у Игоря самое уязвимое место, еще с детства, мне Лев Николаевич говорил…
Галина понимала, что она произносит бессмысленные слова, лишенные всякой целесообразности. Она почти физически ощущала свое бессилие перед бедой, свалившейся на ее любимого, а значит, и на нее. Чувство неизгладимой вины перед Игорем тяжело ворочалось внутри нее, давило на сердце, на каждую клеточку души, если душа состоит из клеток.
Снегирева познакомилась с ним не в самый безоблачный период его жизни – инвалидная коляска ограничивала его жизнь в пространстве четырьмя стенами. Парень не мог ходить после автокатастрофы. Но в то время Галина хорошо знала, что ей нужно сделать, чтобы Игорь вернулся к нормальной жизни. Она была полна сил и энергии, и у нее получилось практически невозможное. Она выиграла поэтический конкурс, а премию, полученную за первое место, отдала за операцию Игоря. И вот теперь своими руками разрушить все то, что с таким трудом создано, на что потрачено столько сил, эмоций, любви, наконец!
И что она должна сделать сейчас? Где раздобыть огромную сумму, где искать знакомых? Да и кого? У них с мамой точно нет приятелей в медицинских кругах…
Сабанеев поднялся со своего места, и Галина поняла, что аудиенция окончена.
– Доктор, а вы… не поможете с донорской почкой? Как вообще это делается? – Девушка умоляюще смотрела на врача.
– Теоретически почку может дать любой человек, и не обязательно родственник. Но на самом деле это не так просто, как кажется. Существует множество препятствий и противопоказаний. Мы, естественно, уже взяли анализы крови у родителей Игоря, и оказалось, что их почки не подходят, вот так вот. – Сабанеев вздохнул. – Так что это процесс длительный и скрупулезный.
– А я? У меня возьмите… Вдруг моя подойдет? Пожалуйста, я вас умоляю! – Галина в страшном волнении схватила доктора за руку. – Моя почка подойдет, я уверена! Пойдемте прямо сейчас, где тут у вас кровь сдают?
Сабанеев невесело усмехнулся и мягко отстранил девушку.
– Тебе сколько лет? – спросил он, открывая дверь в коридор.
– Скоро семнадцать будет… Да вы не сомневайтесь, я здоровая, я и в детстве редко болела, и почки у меня нормально работают! – воскликнула Галина воодушевленно, с мольбой глядя на врача.
– Ну вот, еще и семнадцати нет… – пробормотал доктор, проигнорировав остальные откровения Снегиревой. – Я не имею права делать тебе анализы на совместимость и тем более, брать у тебя почку, даже если она вдруг идеально подойдет. Понимаешь? Ты, милая моя, несовершеннолетняя, и для всей этой процедуры обязательно согласие твоих родителей. Это ясно? – Сабанеев покачал головой. – И я совсем не уверен, что они будут в восторге от твоего решения. Ты согласна?
Галина сокрушенно молчала. Да, этот эскулап наверняка прав, черт бы его побрал! Мама никогда не разрешит ей лишиться почки, ни под каким видом! Даже и заикаться об этом не стоит, фигня получится!
– Ну, может, вы хоть кровь у меня возьмете, на всякий случай, а? – безнадежно предложила Галина, ощущая всю бесперспективность своего вопроса.
– А смысл? – коротко бросил Сабанеев и, отвернувшись от нее, стал натягивать на голову белую медицинскую шапочку.
Визит был окончен, и Галя, попрощавшись с Валерьяном Милорадовичем, побрела в восьмую палату. Пока она беседовала с Сабанеевым, Игорь уже проснулся и немного поел. Лев Николаевич сидел на стуле рядом с сыном и срезал кожуру с большого зеленого яблока. Галя нервно поправила белый халат, небрежно накинутый на плечи, и, смущаясь, медленно подошла к Игорю.
– Привет… – негромко произнес Игорь и покосился на отца.
Лев Николаевич тяжело встал и отложил недочищенное яблоко.
– Пойду покурю, – нашел он банальное оправдание своему уходу и вышел за дверь.
Галя и Игорь остались одни.
Девушка присела на стул у изголовья, который только что освободил Лев Николаевич. Она чувствовала себя скованно, как говорят, не в своей тарелке. Как ей себя вести? Делать вид, что нет никаких поводов для тревоги? Это бессмысленно, Игорь наверняка знает о своем положении, а если не знает точно, то уж, конечно, догадывается. Секунду поразмыслив, Снегирева произнесла именно те слова, которые ей очень хотелось произнести и которые выражали то, что она чувствовала.
– Игорь… милый… если бы ты знал, как я рада тебя видеть! – прошептала она, улыбаясь сквозь пелену слез.
– Галчонок! А я… нет… я не рад, я ужасно, ужасно счастлив, что ты пришла, спасибо тебе… – Игорь осторожно взял Галину руку в свою и стал с нежностью гладить ее ледяные пальцы. – Ну как ты? Как живешь? Ты говори, говори, пожалуйста, а я буду тебя слушать!
Глаза у Игоря сияли счастливым светом, который любой врач принял бы за проявление лихорадки, но Галина знала, что Игорь действительно безумно рад их встрече. Иначе зачем бы он посылал за ней своего отца? Сама она была сильно смущена и с недавних пор испытывала вполне конкретное всепоглощающее чувство вины перед этим худым, бледным, но таким дорогим ей человеком.
– Что ты хочешь услышать, Игорек? Мне и рассказывать, в общем-то, особенно нечего… Живу, учусь, все как обычно, – через силу улыбнулась Снегирева и вдруг, вспомнив, что она принесла Игорю соки, засуетилась, потянулась к сумке и стала выставлять пакеты на тумбочку. – Вот, чуть не забыла, я тебе соков всяких притащила, сплошные витамины, – оживилась девушка, про себя радуясь, что можно отвлечься и постараться справиться с чувством неловкости. – Я так понимаю, тебе все это можно, да?
– Можно-можно, – бодро кивнул Игорь, оглядывая целую батарею пакетов. – Только, кажется, томатный не очень… Ты забери его, сама выпей.
– Вот еще! Ничего, папа твой пусть выпьет, – возмутилась Галина.
– Спасибо… Галь, налей мне персикового, пожалуйста, и сядь. Я хочу, чтобы ты все время была рядом, видеть тебя хочу, а ты все куда-то убегаешь, суетишься… Вот когда я спал, ты куда бегала, а? – Игорь говорил почти весело, но в глазах таились напряженность и глубоко запрятанное отчаяние.
– Я… просто так выходила… искала буфет… – брякнула Галина первое, что пришло в голову, и не очень убедительное.
– Галь, ты совершенно не умеешь врать, – посерьезнев, укорил ее Игорь. – Ты к Валерьяну ходила, да?
Галина отвела взгляд и промолчала. Ее тяготила двусмысленность положения, в которое она попала. Что она должна ответить любимому человеку? Сказать правду? Но тогда ей придется подтвердить и те печальные перспективы, о которых Игорь уже знает или догадывается. А может быть, Игорь надеется, что она сейчас улыбнется и скажет: мол, все хорошо, милый, доктор ошибся, прогноз благоприятен и ты идешь на поправку? Так что же, лишить его этой последней надежды? Или стоять на своем? Совсем неумно. Она на самом деле врать не очень умеет. Тем более в подобной ситуации – у нее все написано на лице.
- Предыдущая
- 4/19
- Следующая
