Предсказание для адвоката - Борохова Наталья Евгеньевна - Страница 5

• Предыдущая
• 5/83
• Следующая

Она полезла в сумочку и достала оттуда флакон с прозрачной жидкостью и кожаный мешочек, перевязанный лентой. Как из воздуха на столе вдруг материализовались курильница и песочные часы. Эмма невнятно бормотала что-то себе под нос: не то напевала, не то произносила какие-то заклинания. Расставив все эти предметы на столе, она улыбнулась, должно быть, первый раз за весь вечер.

– Я не ищу для вас зла и не хочу навязывать вам свое общество. Я лишь предлагаю вам правила игры. Передо мной – песочные часы. Сейчас я их переверну, и время пойдет. Вы можете встать и уйти. Тогда мои разоблачения не коснутся вас. Я даже не спрошу, чем вызван ваш уход. Вы можете остаться, но тогда будьте готовы к неожиданностям. Я приму ваш вызов. Хочу надеяться, что провидение будет благосклонно к вам и вы не услышите ничего из того, что вы привыкли прятать на антресолях своей души…

Ее рука, унизанная браслетами, потянулась к часам. Секунда – и песок тонкой струйкой потек по стеклянной колбе вниз. Отсчет пошел…

Удивительно, но никто из присутствующих не рассмеялся, как можно было ожидать. Никто не вышел. Только Мария, нервно встрепенувшись, оглянулась на супруга. Тот взглядом пригвоздил ее к месту, а сам, демонстрируя спокойствие и выдержку, потянулся за очередной сигарой.

Дубровская чувствовала, что примерзает к месту. Ночь оказалась намного свежее, чем она могла предположить, а события этого вечера приняли интригующий оборот, так что сохранять невозмутимость ей удавалось с трудом. Она пыталась сжимать и разжимать пальцы ног, чтобы хоть немного восстановить их чувствительность, но они были неподвижны, словно выточены из камня. Она перевела взгляд на присутствующих.

Лара, закинув ногу на ногу, улыбалась. Она делала вид, что ей все нипочем. Обещанные разоблачения казались ей забавой, и она никак не могла взять в толк, почему Петр Иванович не разделяет ее веселья. Тот все время сверялся со своими часами, как будто опаздывал на деловую встречу. Она могла дать голову на отсечение, что ее занятой супруг остался здесь не по причине излишнего любопытства, а только потому, что его внезапный уход мог бы вызвать подозрения в том, что у него нечиста совесть. А этого Петр Иванович допустить не мог. Он вынужден был принять чужие правила игры, что было для него совершенно несвойственно.

Мария краешком глаза поглядывала на мужа, но не решалась ничего предпринимать. Она сидела как изваяние, не смея нарушить тишину даже вздохом. Песок утекал, и ей становилось совсем не по себе. Но вонючий дым сигары напоминал, что за ее спиной стоит Константин, властный и нетерпеливый, не терпящий возражений. Она не хотела раздражать его своим неуместным страхом, и поэтому ей оставалось только тупо следить за растущей горкой песка и ждать, чем закончится вся эта бредовая затея.

Павел Грек зевал, прикрыв рот холеной рукой. Но его глаза тем не менее были прикованы к злосчастным часам. Было что-то необъяснимо пугающее в той непрерывности, с которой эта допотопная вещица отсчитывала время. Не было силы, способной остановить этот процесс. Мгновения неумолимо утекали в прошлое, не задерживаясь и не цепляясь за настоящее… Последние песчинки сорвались и исчезли в море им подобных. Время истекло.

Эмма медленно подняла глаза:

– Я давала вам право выбора. Теперь у вас этой возможности нет…

Она не успела ничего добавить: раздались шаги. Ступени заскрипели. Из полумрака появилась крупная мужская фигура.

– Добрый вечер! – Голос звучал дружелюбно.

Крепкие руки легли на плечи Дубровской. Губы коснулись ее волос. Сердце, встрепенувшись, забилось быстрее.

– Маска, я тебя знаю?

Этот тихий, бархатный голос был ей хорошо знаком. Ну конечно, это был Андрей! Он пришел, и Елизавета почти физически ощутила, что ей стало намного легче. Даже в озябших ногах вдруг запульсировала кровь, а щеки стали горячими.

Дубровская счастливо улыбалась. Ее муж появился как нельзя кстати. Признаться, эксперименты Эммы вывели ее из состояния равновесия, и она чувствовала себя так, будто ей предстояло сдать какой-то невероятно сложный экзамен, пройти через какое-то испытание. Ну что ж, теперь они пройдут его вместе. Им нечего бояться. Они знают друг о друге все. А разве может быть иначе?

– Надеюсь, я не пропустил ничего из того, о чем буду жалеть всю оставшуюся жизнь? – весело осведомился он.

– Нет, гвоздь программы еще впереди! – кокетливо заметила Лара.

– Вот как?

– Через несколько минут, Мерцалов, мы будем знать все твои тайны, – с усмешкой сообщил Константин. – Эмма проводит сеанс разоблачений.

– Так что, дорогой, у тебя есть еще время. Бери молодую жену и сматывай удочки в направлении домика, – шутливо посоветовал хирург. – Вдруг груз твоих грехов станет непосильной ношей для твоей половины? Послушай меня, старого и больного ветерана трех супружеских войн: женщине незачем знать твое прошлое, ее должно интересовать только твое будущее.

– Нет, мы останемся, – заявила Дубровская. – У нас нет секретов друг от друга. Да и от вас нам скрывать нечего.

– Ты уверена? – с преувеличенной серьезностью спросил ее Андрей.

– На все сто! – не задумываясь, ответила Лиза.

– Ну, тогда мы остаемся, – развел он руками.

Руки Эммы непрерывно кружили в сизом тумане. Содержимое кожаного мешочка тлело в курильнице, распространяя вокруг аромат не то каких-то экзотических цветов, не то неизвестных тропических фруктов. Свечи трепетали от движения ночного воздуха. Фонарь продолжал скрипеть над головой.

Глаза вещуньи были прикрыты. Губы непрерывно произносили слова каких-то заклинаний. Внезапно, не то от легкого порыва ветра, не то от других малообъяснимых причин, легкая струйка дыма, стоящая в воздухе вертикальным столбом, изменила свое направление. Лара не выдержала и чихнула.

– Фу-ты черт! Я сейчас задохнусь от этой вони, – капризно произнесла она.

Эмма открыла глаза.

– Это знак. Бог ночи указал на вас.

– Ну и что он там указал?

– Не торопись. Всему свое время. – Эмма опять закрыла глаза и что-то очень быстро зашептала.

Жена чиновника хотела было возмутиться, но тут голос Эммы, глухой и неузнаваемый, начал звучать громче:

– Темнота рассеивается. Что вижу я? Большое серое здание, казенный дом. Сюда есть вход. Вот только выхода нет. Здесь звучит детский плач, но он не доносится до твоих ушей. Тревожит ли он тебя по ночам? По всей видимости, нет. Отгороженная от реальности дорожками белого снега, ты витаешь в своем выдуманном мире, где каждый твой шаг достоин зрительских оваций. Тебя превозносят, тебя любят. Вот только любишь ли ты? Где то, что ты погубила ради своей болезненной прихоти? Оно еще живо. Но ты никогда не придешь сюда, не посмотришь на это, не возьмешь это на руки и не назовешь своим. Но что это? Свет погас…

Эмма открыла глаза и взглянула на Лару.

– Знаком ли тебе тот дом, о котором говорил голос?

Та взвилась с места, словно только и дожидалась этого вопроса:

– Я не понимаю, о чем ты. Какой дом? Какой плач? Я не собираюсь комментировать эту чушь.

– И правильно делаешь, – раздался жесткий голос Петра Ивановича. – Я вообще удивляюсь, почему мы, известные, уважаемые в городе люди, вот уже два часа слушаем это словоблудие. Я не понимаю ваших намеков, сударыня, но подозреваю, что вы хотите каким-то образом скомпрометировать нас.

– А я думаю, вы поняли, о чем речь, – спокойно произнесла Эмма, отправляя в курильницу очередную порцию ароматических трав. – Иначе вы не реагировали бы так бурно.

– А нельзя ли конкретней, мадам гадалка? – влез Константин. – Признаюсь честно, я ни черта не понял. Нельзя ли сказать просто, в чем виновата эта милая женщина?

– Я сказала все, – твердо ответила Эмма. – Может, теперь коснемся вас? Я надеюсь, вы проявите большее мужество?

– Лара, идем отсюда сейчас же! – потребовал чиновник.

• Предыдущая
• 5/83
• Следующая