Ты у него одна - Романова Галина Владимировна - Страница 56
- Предыдущая
- 56/61
- Следующая
Здесь они с Данилой пару лет назад организовали тайник. Тайна прежнего отцовского сейфа за одной из картин в гостиной стала достоянием общественности, а не иметь своего собственного засекреченного места, где можно было припрятать… пистолет, к примеру, он счел верхом безалаберности. Там они его и спрятали тогда. Трофейный пистолет Данилы. Оставшийся у него после службы в так называемой «армии спасения», организованной в их городе из людей, побывавших в «горячих точках». Оружие было не засвечено. В то время на нем не было и пятнышка крови. На все ее вопросы о том, зачем им иметь у себя дома такую смертоносную игрушку, Данила вяловато пожимал плечами и так же вяло отвечал, что пусть, мол, оно будет, мало ли…
Это самое «мало ли» подкатило с такого бока, что у Эльмиры просто звон стоял в ушах. Раньше она с трудом представляла себе, как сможет воспользоваться пистолетом в случае ограбления. Или, скажем, если она подвергнется насилию. Этого, тьфу-тьфу, ни разу не случилось, но случись… Нет, Эльмира не могла вообразить, что сможет пустить пулю в живую плоть. Как сможет наблюдать угасание чьих-то глаз, зная, что она своей рукой остановила сердце человека. Это было невообразимо и чудовищно. Но это тогда. В те дни она, сама того не сознавая, находилась под защитой мужа. Пусть всячески отторгала его опеку, но не могла не осознавать, что пустить в ход оружие ей вряд ли придется по той простой причине, что он всегда рядом. Постоянно и неизменно рядом.
Сейчас его не было. И все разом изменилось. Сейчас ей было не до общепринятых моральных и этических норм, усвоенных ею с детства. И, колупая плохо поддающуюся штукатурку огромным кухонным ножом, Эльмира знала, что сумеет это сделать. В данный момент мысль о предсмертных хрипах и конвульсиях ее врагов не казалась чудовищной.
– Только бы не опоздать. Черт! – Лезвие ножа соскользнуло и больно полоснуло по руке. – Главное – не опоздать…
Кровь закапала из глубокой раны на подоконник, оставляя неровные крупные кляксы на кипенно белой поверхности. Эльмира схватила полотенце и начала их затирать, попутно прихватив другим концом полотенца рану. Еще одно препятствие, крадущее у нее драгоценные минуты. Его не должно быть, не должно. Сейчас… Еще немного… Еще десять сантиметров. Угораздило же ей дать совет супругу добавить в штукатурку гипса. Все схватилось намертво. А времени… Времени не было. Нужно быстро добраться до тайника. Достать пистолет. Там еще была пачка патронов к нему и, кажется, глушитель. Зачем ей глушитель, она не знала. Просто помнила киношных киллеров, орудующих на улицах непременно с глушителями, и решила, что и ей без него не обойтись.
Как не обойтись без соучастника…
Да, одной ей ни за что не справиться. Ни за что и никогда. Пусть оружие будет у нее в руках, пусть стрелять будет она, и только она, но на ухо… на ухо ей непременно должен кто-то злобно посвистывать. Хотя бы о том, что она дура, авантюристка, террористка и что по ней плачет газовая камера, а может, электрический стул. Что отдельный карцер или палата в психушке ей обеспечена до конца ее дней, что из этой дерьмовой ситуации только один путь – на тот свет…
Кто-то непременно должен стоять за ее спиной и озвучивать ее же собственные мысли. И она даже знала, кто будет этим «кем-то». И согласна была, на все сто согласна с подобным присутствием. Иначе… Иначе она не справится. Спасует в самый ответственный момент. Поддастся омерзительной трусливой лихорадке. Окаменеет, застынет живым трупом и не сделает того, что сделать просто обязана. Иначе зачем тогда жить?!
Все. Наконец-то. Наконец-то последний кусок штукатурки был отбит, и доска отделилась от стены. Сейчас. Сейчас она оттащит этот полутораметровый кусок дерева. Затем снимет равный по длине кусок фанеры, обшитый какой-то хитрой штуковиной, вводящей в заблуждение металлоискатели. И там уже будет сам тайник.
Эльмира, невзирая на сильно кровоточащую рану, быстро справилась со всеми барьерами, нагороженными предусмотрительным супругом. Отшвырнула в сторону и склонилась над аккуратно выдолбленным в кирпичах тайником.
Только бы руки не дрожали. Только бы не тошнило и не кружилась голова. Только и делов-то – взять этот промасленный сверток в руки и сунуть его в сумку. А там… А там пусть будет так, как она задумала.
– Господи! Ну что тебе стоит помочь мне хотя бы один раз?! – прошептала Эмма, разворачивая тряпку. – Помоги мне сейчас, а потом можешь наказывать…
Глава 26
Более идиллической картины, чем та, что предстала лихорадочному взору Эльмиры, вообразить в тот момент вряд ли было можно.
Лизка полола клумбы, да, клумбы с хризантемами! Сосредоточенно, самозабвенно, стоя на коленях и запуская пальцы без перчаток(!) в жирный рыхлый чернозем.
– Ты чего это?! – просипела Эльмира, шлепнувшись задом на ворох жухлой травы, что ее подруга успела наковырять к тому времени. – Умом тронулась?!
– А чего не так-то? – Лизка повернула к ней перепачканное землей лицо и нервно дернула бровью. – Умом я тронусь скорее от бездеятельности. Ежели уже процесс не пошел. Ты полдня не выдержала, смылась, а я здесь целую неделю. Без средств передвижения, без телефона, без общения и без… без нормальных предпосылок к дальнейшей нормальной жизни. И как тебе это? Тронешься умом или нет?
– Пожалуй, что да… – Эльмира меланхолично повертела головой. – А если тебя увидят здесь? Что тогда?
– Ну и пусть увидят! – взвилась вдруг Елизавета и, следуя примеру подруги, шлепнулась на другую кучу травы. – Мне достаточно того, что ты видела!
– ???
– Не смотри на меня, как на дуру! Я знаю, что говорю! – Лизка словно нарочно не понижала голоса. Словно нарочно дразнила провидение, голося на весь участок. Противно так, визгливо…
Эльмира выдержала паузу, не переставая сверлить глазами перепачканный новомодный комбинезон подруги и ее грязные по локоть руки с уродливыми от налипшей земли пальцами. Видимо, у Елизаветы действительно поехала крыша, раз допустила, чтобы грязь набилась ей под ногти. Она макароны не засыплет в кастрюлю без перчаток, потому что вредное воздействие пара от кипящей воды пагубно сказывается… и так далее. А тут вдруг в землю носом зарылась, да еще орет на нее. Видать, приперло крепко…
– Как ты с ней познакомилась, Лиза? Ты ведь не можешь отрицать, что знала жену моего брата. И не смей мне врать! У меня нет времени слушать всякое дерьмо о случайной встрече на вещевом рынке или в неожиданном ДТП, в результате которого вы стали подругами…
– Мы не были подругами, – огрызнулась Лизка и, подтянув колени повыше, безвольно свесила с них обезображенные черноземом кисти рук. – Познакомились сотню лет назад. Твой отец и я…
– Знаю, можешь не продолжать. – Эльмире и хотелось бы казаться равнодушно понимающей, да не получилось. – Дерьмо!
Лизка вздрогнула.
– Черта с два это было дерьмом, поняла!!! Это… это было сказкой, которая больше никогда не повторится. Никогда! Я ведь после него ни одного мужика любить не могу. Ни одного! Покупаю их, трахаю и выкидываю за ненадобностью.
– Теперь самое время тебе разрыдаться, припасть к моему плечу и разрыдаться. Сначала одна курва пять лет назад мне в грехах своих каялась, теперь ты. – Эмме вдруг с дотошной отчетливостью вспомнились слова покойной Зойки. – Слушай!.. Так это из-за тебя?! Из-за тебя она моего папочку на тот свет спровадила?! Ну конечно же! Она мне так и сказала, что у него появился кто-то поинтереснее, а уступать у нее якобы сил и желания не было, вот она по ветру и подняла на воздух моих родителей. И ты еще говоришь, что не дерьмо!!!
Господи, как же ей было противно сейчас сидеть рядом с ней! Сидеть, смотреть на ее совершенную молодость, безупречно холеную физиономию, сексуальную впадинку между грудей, что не была скрыта глубоким вырезом футболки, и сознавать, что из-за всего этого погибли люди. Именно из-за этого совершенного тела и не менее совершенного лица. И ладно бы погибнуть отцу, та дорога, которой он шел, прямиком вела в ад. Но ведь вместе с ним погиб совершенно невинный человек. Ее мать… Всю свою жизнь любившая и почитавшая милого Алика (впервые со дня его смерти Эмма подумала о нем с неприязненной горечью), этого говнюка, что изменял ей направо и налево с ровесницами собственной дочери, за что в конечном итоге и поплатился жизнью.
- Предыдущая
- 56/61
- Следующая
