Ты у него одна - Романова Галина Владимировна - Страница 26
- Предыдущая
- 26/61
- Следующая
Одна тапка нашлась около подъезда. Вторая… была найдена не ею. Ее крепко держал в руке ее Данила, застывший на пороге их квартиры и с какой-то хищной недоверчивостью наблюдавший за ее возвращением.
– Та-аак! – Ноздри его затрепетали. – Что на этот раз?!
Эльмира молча прошествовала мимо него, на ходу снимая с себя сырую одежду. А плевать ей на его чувства! Не нравится – пусть не смотрит. А ей совершенно ни к чему воспаление легких получать и тому подобную сопливую дребедень из-за его моральных принципов. На каких там, Вера говорила, машинах теперь разъезжают его дамы? На «Ягуарах»? Пусть на них и таращится. А она, в конце концов, в своем доме. Хочет – ходит в одежде, хочет – голышом. Ну а если кому-то это не нравится, пусть пишут рапорт!
Все это мстительной жилкой билось в виске, пока она шествовала в одних трусиках к двери своей комнаты. Мокрые джинсы с футболкой она бросила где-то по дороге, даже не обернувшись на следовавшего за ней по пятам Данилу. То, что он идет следом, она ощущала по легкому поскрипыванию кожи его жилетки и штанов. Пижон! Дамы с «Ягуарами» предпочитают таких вот упакованных, лоснящихся черной кожей мальчиков? С выщипанной грудью, голыми бицепсами и хвостатыми головами? Что в них, в этих головах, их, конечно же, не колышет. Им нужен плейбой для выезда, и тут как тут такие вот гривастые, мутноглазые данилки, готовые по щелчку кнута служить у их ног и в их постелях.
Она вдруг резко тормознула и, не стесняясь, повернулась к нему лицом. А чего, собственно, было стесняться, если они пять лет прожили мужем и женой…
– Чего тебе нужно?! – сквозь зубы процедила Эмма, тут же уловив, как прикрылись его глаза набежавшей непроницаемой мутью. Он и раньше прибегал к такому приему, когда не хотел допускать к своим мыслям посторонних, прибегнул к нему и сейчас.
– Мне? – Он попытался изобразить удивление. – Да вообще-то ничего. Просто хотел узнать, кого ты преследовала, теряя обувь на ходу? Квартира опять открыта настежь… Не боишься, что в один прекрасный день вернешься к пустым стенам? Пока бегаешь за призраками, кому-нибудь может прийти в голову снять с твоих стен несколько картин, например. Или, скажем, разжиться бытовой техникой. Не боишься?
– Нет! – отрезала Эмма, не без удовольствия отметив, как старательно отводит Данила глаза от ее нагого тела. – Чего мне бояться, у меня муж крутой! По щелчку вмиг все будут наказаны. Хотя…
– Хотя?
– Хотя, наверное, есть и покруче, раз лишили его возлюбленной…
Глаза его стали темнее грозового неба за окном. Он поднял растопыренную ладонь на уровень ее лица и, с трудом сдерживая ярость, прошипел:
– Как бы я тебя сейчас… Ты… Ты… Чудовище! Избалованное, изнеженное чудовище.
– Ну ударь меня, ударь! – Нельзя было его провоцировать, конечно же, нельзя, но ее уже понесло, и остановиться она была не в силах. – Ударь меня, такую гадкую! Потому что я осмелилась осквернить своим гнусным языком светлую память о твоей Елене Прекрасной! А она тебя обманывала! Обманывала самым примитивным, самым простым и избитым способом!
– Да? И как же? – Он, конечно же, ей не поверил. Ухмыльнулся недобро одними губами, старательно удерживая взгляд на уровне ее подбородка. – Как же, по-твоему, она меня обманывала?
– Она?
Эмма вдруг струсила. Зачем она проболталась? Зачем? Не нужно было заводить разговор о его женщине. Совсем не нужно…
– Чего же ты медлишь, говори.
– Она врала тебе про беременность. Вот! – Эмма испуганно отступила на шаг назад и тут же уперлась спиной в притолоку двери. – А чего ты?! Это правда! Ленка твоя была бесплодной! И тебе она все врала. И вполне возможно, что и о чувствах своих врала тоже. А ты уши развесил, как…
– Как кто?
Он еле-еле себя сдерживал. Она видела, каких сил ему это стоило. И даже вжала голову в плечи, когда он сделал шаг по направлению к ней. И даже прикрылась руками, когда его руки метнулись к ней. Но он не ударил. Данила вцепился ей в плечи и свистящим шепотом, мало напоминающим его голос, возопил:
– Где ты была сегодня?! У кого ты узнавала о ней?! Отвечай сию минуту!!! С кем ты разговаривала?! Ну!!!
Он принялся трясти ее, да так, что она пару раз ударилась головой о притолоку, больно прикусила губу и почти тут же почувствовала солоноватый привкус во рту.
– Эмма! – Данила впервые за сегодняшний свой визит назвал ее по имени. – Посмотри на меня! Открой глаза немедленно!
Она зажмурила их еще крепче и в тот самый момент, когда он снова позвал ее по имени, вскинула руки ему на плечи и изо всех сил прижалась к нему.
– Не отталкивай меня, не надо! – взмолилась Эмма, почувствовав, как он мгновенно напрягся. – Данила, пожалуйста… Не отталкивай меня! Мне страшно… Ты не можешь себе представить, как мне страшно.
– Кого ты боишься?
Ей почудилось или голос его стал чуть теплее? Чуть глуше и чуть теплее. Или ей это только почудилось? Нет, в самом деле. Напряжение его отпустило. И руки его сместились с ее плеч на талию, медленными, заученными движениями начали массировать ей позвонки.
– Кого ты боишься, Эмма? Тебе кто-то угрожает? Ты должна мне все рассказать. Слышишь? Должна! Иначе я не смогу тебе помочь.
– Да, да… Я непременно все тебе расскажу. Все…
Рассказывать было абсолютно нечего. Все ее страхи могли оказаться мимолетными депрессивными всплесками неустойчивой психики взбалмошной эгоистичной особы, требующей к своей персоне элементарной чуткости. Ему же об этом знать было ненадобно. Пусть таким вот обманным путем, но она завладеет его вниманием. Пусть эта нежность, с которой он сейчас целует ее, будет украдена ею. Пусть все это длится всего лишь миг, но пусть он будет, этот миг…
Глава 10
– Я ничего не знаю ни о каком мальчике. – Данила в раздражении схватился за кожаные брюки и нервно сунул ноги в штанины. – Все твои домыслы о моем непосредственном участии во всем этом выеденного яйца не стоят. Это просто совпадение.
– Оно не может не показаться странным. – Эмма вслед за ним встала с кровати и потянулась за халатом. – В прошлый раз ты возник на пороге квартиры одновременно с этим малышом. К тому же этот пакет… Я не видела, кто его доставил, но он оказался в твоих руках.
– Так ты что же… считаешь, что это я тебе его подбросил?!
Данила замер в комичной позе: брюки натянуты до середины бедер, руки продолжают их удерживать. Рот слегка приоткрыт от изумления. Картина, более чем свидетельствующая о его потрясенном изумлении и непричастности ко всей этой истории. Но Эмма продолжила упорствовать.
– Эта твоя любовь… Ты же не можешь отрицать, что под этими отношениями кроется нечто…
Он моментально обрел присутствие духа. Надернул штаны. Застегнул их. Набросил на плечи жилетку и заученным движением убрал длинные волосы в хвост. И лишь после этого снизошел до ответа.
– Тебе просто хочется, чтобы было так, дорогая. – Последнее слово было, конечно же, произнесено не без издевки. – Тебе мало объяснения, что за всем этим стоят простые, нормальные человеческие чувства. Тебе непременно нужно отыскать какой-нибудь подвох! Подавай тебе криминальный подтекст, и все тут! Да не было ничего такого, что смогло бы пролить свет на причину ее смерти. Понимаешь, не было! Нормальные отношения.
– А чем же ты объяснишь ее ложь?! Чудовищную ложь! – решила разыграть Эмма последний козырь в поиссякшей колоде собственных аргументов. – Обманывать любимого мужчину подобным образом! Играть на его чувствах! Это… Это кощунство в конце концов, если не преступление!
– Да?! Преступление?! Куда большим преступлением я считаю ложь другого порядка… – Он заговорил злобно, с присвистом, почти не глядя на нее. – Когда собственная жена ложится к тебе в постель, мечтая о другом. Когда терпит твое присутствие рядом с собой, необыкновенной, на протяжении нескольких лет. Когда лжет тебе в глаза, говоря о чувствах.
– А ты!.. Ты… ты не лгал мне?! – Ну отчего последнее время она сделалась столь плаксивой! Ну зачем лить слезы в его присутствии, так болезненно реагируя на каждое обидное слово. – Знаешь, как мне пусто сейчас?! Как одиноко?! Тебя постоянно нет рядом, я не знаю, где ты и с кем ты… Я вообще о тебе ничего не знаю! И не знаю, что думать обо всем этом… Ты можешь себе представить, как мне сейчас плохо?!
- Предыдущая
- 26/61
- Следующая
