Дело о тонущем утенке - Гарднер Эрл Стенли - Страница 29
- Предыдущая
- 29/51
- Следующая
– Убийство было совершено в начале тысяча девятьсот двадцать четвертого года, ну, а Хораса Эйдамса повесили в мае следующего года. У Хораса была жена, Сэйра. Сэйра с Хорасом и мы с Дэвидом иной раз составляли квартет. У Хораса с Сэйрой был сын. Ему было года два, когда это случилось, значит, около трех в день казни его отца… Не думаю, чтобы я когда-нибудь нравилась Сэйре или чтобы она мне полностью доверяла. Она посвятила целиком жизнь мужу и ребенку. Я не могла строить свою жизнь по ее образцу. Я была бездетна и… весьма привлекательна. Я любила бывать на людях, любила ночную жизнь города. Сэйра этого не одобряла. Она находила, что замужняя женщина должна ограничиться четырьмя стенами своего дома. Все это было около двадцати лет тому назад. С тех пор мои представления о семье и браке существенно изменились. Я говорю об этом, чтобы вы поняли: мы с Сэйрой не всегда ладили. Хотя, в силу того что наши мужья были партнерами, внешне все обстояло самым наилучшим образом.
– А мужчины знали о вашей антипатии? – спросил Мейсон.
– Великий боже, конечно нет! Наши эмоции были слишком глубоко скрыты, чтобы мужчины могли заметить те мелочи, которые выдают истинные чувства женщин. В определенный момент чуть-чуть приподнимется бровь, или, скажем, взгляд, который одна бросает на слишком короткую юбку другой… или то, как она реагировала на комплименты, которые иной раз отпускал ее муж по моему адресу… На словах она приветствовала то, что я молодею с каждым прошедшим днем, но в ее голосе чувствовалось слишком…
– Хорошо, – подвел черту Мейсон. – Вы не любили друг друга. Что же из этого следует?
– Я этого не говорила, – возразила она. – Я сказала, что Сэйра меня не одобряла. Сомневаюсь, чтобы я ей когда-либо нравилась. Но сказать, что она была мне антипатична, неправильно. Я ее жалела. Ну а потом произошло убийство, а я так и не смогла простить Хорасу Эйдамсу всю ложь, за которой он пытался укрыться.
– Что именно он говорил?
– Мне стало известно, что Дэвид неожиданно куда-то исчез. Хорас позвонил мне, сообщил о сложностях, возникших в связи с одним из патентов, сказал, что Дэвиду пришлось срочно выехать в Рино и что он мне напишет оттуда, как только устроится и выяснит, сколько времени там проторчит.
– Не насторожил ли вас тот факт, что он отправился именно в Рино?
– Сказать по правде, насторожил!
– Почему? Не потому ли, что он интересовался другими женщинами?
– Нет, не совсем так. Но вы, наверное, знаете, как это бывает. У нас не было детей, а я любила своего мужа, мистер Мейсон. Безумно любила. С годами я поняла, что любовь далеко не все в жизни, но тогда я рассуждала иначе. Я старалась выглядеть особенно привлекательной еще и потому, что знала: детей у нас никогда не будет, и я надеялась хоть этим его привязать к себе. Я пыталась дать ему все, что могла бы дать ему другая женщина, а для этого мне надо было быть не менее привлекательной и соблазнительной, чем те девушки, которые могли встретиться на его пути. Я делала все возможное, чтобы всецело владеть его вниманием. Короче говоря, я тоже жила ради мужа, однако совсем не так, как Сэйра. У нее был ребенок! А у меня – нет.
– Продолжайте.
– Я буду с вами совершенно откровенной, мистер Мейсон. Мне кажется, я испытывала некоторую зависть к Сэйре Эйдамс… Она могла позволить себе не ухаживать за руками, не следить за прической. Когда мы вчетвером ходили в ночной клуб, она казалась там чем-то чужеродным. Жена и хозяйка, которая весь день хлопочет по дому и возится с ребенком, а в самую последнюю минуту напяливает выходное платье, пудрит нос, подкрашивает губы и едет немного развлечься. Понимаете, она как-то не вписывалась в обстановку ночного заведения, и даже нарядное платье выглядело на ней как-то нелепо. Не то что простое платье с фартуком! Тем не менее Хорас ее беззаветно любил. Это было видно по всему.
– Несмотря на его комплименты вам?
– Ну, это!.. – Она прищелкнула пальцами. – Он воспринимал меня совершенно так же, как всех других женщин. Мы все были для него своеобразной декорацией. Он любовался хорошенькой женщиной совершенно так же, как любуются красивой статуэткой или вазочкой. При этом его взгляд всегда возвращался к жене. Он смотрел на нее с таким выражением полного покоя и счастья, которого никогда не заметишь в глазах любовника.
– Ваш муж не смотрел на вас таким взглядом?
– Нет.
– Почему?
– Прежде всего потому, что я оставалась для него всего лишь любовницей, так и не став женой… Ну а потом, он-то сам был человеком совершенно иного склада… Он… Я себя не хочу обманывать, мистер Мейсон, мой муж бросил бы меня, если бы на его пути попалась женщина физически более привлекательная, чем я. Вот я и вменила себе в обязанность следить за тем, чтобы я всегда главенствовала среди соперниц и во всем их превосходила.
– Понятно.
– Я не уверена, что вы действительно меня понимаете. Только женщина способна разобраться в моих чувствах. Я всегда была настороже, жила в постоянном страхе, сознавая, что достаточно мне оступиться, сделать неверный шаг… и все пропало…
– И поэтому, когда вам сказали об отъезде мужа, вы…
– Я смертельно перепугалась, ну и когда по прошествии нескольких дней от него не поступило вестей, я окончательно потеряла голову. В Рино у меня был друг. Я телеграфировала ему и просила проверить все отели… и выяснить, в каком остановился Дэвид, и еще узнать… был ли он там один или…
– Зачем?
– Узнав, что Дэвид не был зарегистрирован ни в одном отеле, я направилась к Хорасу и, когда тот стал темнить и вилять, поняла: он врет, пытается что-то скрыть. Я стала нажимать, и вот тогда-то он сообщил мне о бегстве Дэвида с другой женщиной…
– С кем?
– Мне думается, что ее имя не имеет никакого значения в данном случае.
– Почему?
– Потому что, разумеется, Дэвид и не думал ни с кем убегать. Никакой женщины попросту не существовало. Все это Хорас выдумал, чтобы скрыть свое преступление.
– Где сейчас эта женщина?
– Великий боже, откуда мне знать! Я совершенно потеряла ее след. Не помню, чтобы я ею когда-либо всерьез интересовалась. Для меня она была всего лишь абстрактным существом. Я бы, конечно, узнала о ней подробнее, если бы Дэвид действительно бежал с ней. Но я не поверила Хорасу и обратилась в полицию. Полиции потребовалось совсем немного времени, чтобы установить истину, что на самом деле Дэвид убит. Не знаю, но мне кажется, что, если бы Хорас не старался выкрутиться, а сразу же рассказал всю правду, он избежал бы смертного приговора.
– В чем заключалась правда?
– Очевидно, у Хораса с Дэвидом из-за чего-то произошла крупная ссора. Хорас в приступе гнева чем-то стукнул мужа по голове и убил. В паническом страхе он попытался избавиться от трупа. Вместо того чтобы сразу вызвать полицию и во всем сознаться, он дождался ночи, пробил дыру в цементном полу, вырыл могилу, закопал Дэвида, снова зацементировал, навалил сверху кучу старого хлама, чтобы никто ничего не заметил, ну а мне наплел про деловую поездку в Рино.
– Сколько времени прошло, прежде чем вы заподозрили неладное?
– Очевидно, дня три или четыре, а через пять дней Хорас сообщил мне о побеге мужа с другой женщиной… Это было уже после того, как друг в Рино сообщил мне, что Дэвида там не было и нет.
Закрыв глаза, Мейсон откинулся на спинку своего вращающегося кресла, по всей вероятности пытаясь реконструировать какие-то события.
– Продолжайте, я вас слушаю, миссис Денджердфильд.
– Нет, наверное, ничего страшнее гибели любимого человека. Сначала я омертвела под действием шока, а потом… потом у меня появилась невероятная, все затемняющая ненависть к Хорасу Эйдамсу, его жене и, как теперь мне кажется, даже к их маленькому сыну. Во мне не было ни капли жалости или сострадания к членам его семьи. Когда жюри вынесло приговор: «Виновен в убийстве первой степени», за что Хораса должны были повесить, я была вне себя от радости. В тот день я впервые вышла из дому и в одиночестве отпраздновала это событие.
- Предыдущая
- 29/51
- Следующая
