Журавль в небе - Воробей Вера и Марина - Страница 10

• Предыдущая
• 10/34
• Следующая

До самого окончания вечера Рэм не исполнил ни одной композиции. Лишь одна, совсем короткая, прозвучала в финале, как говорится, под занавес. А пока что, как и было обещано с самого начала, Рэм попробовал спровоцировать слушателей на совместное творчество. Собственно говоря, задачу перед зрителями он поставил простую: каждый, кому он протягивал микрофон, должен был рассказать самый яркий в своей жизни сон. Или хотя бы отрывок из сна. К счастью, ни к Наумлинской, ни к Надыкто Рэм с такой просьбой не обратился. Казалось, с той самой секунды, как отзвучали последние ноты композиции, посвященной Мариане, Рэм забыл о существовании в зале Наумлинской. Во всяком случае, с тех самых пор он ни разу даже не взглянул в ее сторону. И, попытавшись проанализировать свои чувства, Ира ощутила некое подобие обиды. Почему-то девушка чувствовала себя обманутой. Будто ей обещали интересное, захватывающее путешествие и даже билет купили, привели на вокзал, показали поезд, в котором она должна вот-вот отправиться, но в самый последний момент обнаружилось вдруг, что ее спутник забыл билет Наумлинской дома. Свой взял, а ее почему-то забыл. И поезд умчал его в далекие, сказочные страны, оставив Наумлинскую одну на опустевшем, продуваемом всеми ветрами перроне. Вот такое сравнение пришло Ирине на ум, когда она, слушая нескладные рассказы зрителей о своих снах, смотрела на Рэма.

А тот вел себя на редкость непринужденно. Казалось, любой, даже самый бесцветный и скучный рассказ приводил его в восторг. Возможно, на самом деле Рэм вовсе не был восхищен бессвязными и косноязычными байками, а лишь сознательно пытался ободрить рассказчиков, вселить в них чувство уверенности. Так, когда девушка с обесцвеченными короткими волосами, ярко накрашенными губами и в клетчатой мини-юбке принялась рассказывать, как ей однажды приснились собственные похороны, Рэм заинтересованно воскликнул:

– Потрясающе! Неужели вы действительно видели, как вас несут в гробу?

– Видела! – зарделась блондинка.

– Ну и что же, что было дальше? – продолжал проявлять заинтересованность Рэм. – Расскажите поподробнее.

– Ну, это… – замямлила девица. – Тетя Валя, это мамы моей сестра, – пояснила она, – плакала и платочек в руках комкала. А папекс мой, помню, вообще в сторону куда-то смотрел и ни одной слезинки не проронил, блин…

– А во сне вас это обидело? – изо всех сил пытался разговорить девицу Рэм. – Ну, что ваш отец не плакал?

– Да нет вроде бы… – как-то неуверенно протянула блондинка.

– И все же вы это запомнили, – цеплялся за соломинку Рэм. – Значит, какие-то все-таки чувства возникли?

– Не знаю, – окончательно смутилась девушка, и больше, как ни старался Рэм, кроме невразумительных междометий, ему не удалось вытащить из нее ни слова.

Похоже, Рэм явно ожидал от своей придумки чего-то большего. Но то, что ему самому казалось простым и не требовало никакого напряжения, для большинства сидящих в зале явилось почти невыполнимой задачей. Кое-как, с грехом пополам вечер близился к своему завершению. Наумлинская поняла это в тот момент, когда Рэм, вытащив на сцену средних размеров картонный ящик, объявил:

– Тут у меня диски… Ну, наш первый альбом, «Выход», – как-то смущенно принялся объяснять он. – Все-таки у нас презентация… Я же не знал, что все так обернется. В общем, я не знаю, хватит ли тут на всех. – Рэм с сомнением покосился на ящик. – Но с завтрашнего дня диски и кассеты поступят в продажу, а эти я хочу вам раздать… В смысле подарить…

С этими словами Рэм нагнулся, зачерпнул из коробки штук восемь компакт-дисков и направился в зал. До того самого момента, как Рэм остановился возле их столика, Наумлинская сидела в расслабленной позе, закинув ногу на ногу и скрестив на груди руки. Вообще-то она была уверена, что он пройдет мимо, поэтому, когда на их столик вывалилась вдруг гора плоских пластиковых коробочек, Ира даже испугаться не успела – настолько неожиданно и стремительно все произошло. А тем временем Рэм вытащил из заднего кармана джинсов ручку, раскрыл футляр одного из дисков и, не глядя ни на Наумлинскую, ни на ее спутника, начал что-то быстро писать. Потом он защелкнул коробочку, пододвинул ее на край стола, собрал остальные и спешно, то и дело роняя диски на пол и поднимая их, направился в глубину зала. Наумлинская схватила коробочку и, даже не взглянув на ее, сунула в сумку. Она будто боялась, что Володя первым прочитает дарственную надпись. Надыкто искоса посмотрел на девушку, однако ничего не сказал.

Рэм продолжал двигаться к центру зала. Отовсюду к нему тянулись руки. «Рэм, а мне? Ты мне еще не дал! Подгребай к нам, Рэм!» – слышались со всех сторон возбужденные выкрики. Многие вскочили со своих мест, и скоро поклонники и поклонницы обступили Рэма плотным кольцом, скрыв его голову за лесом поднятых рук. Похоже, прогноз Рэма оправдался, и на всех дисков не хватило. Уже несколько раз он возвращался к ящику, подписывал и раздавал очередную порцию, пока наконец не объявил, что диски, к сожалению, кончились.

Нехотя зрители разошлись по своим местам.

Рэм поднялся на подиум, подал музыкантам знак рукой, те заиграли, а через какое-то время вступил и голос.

– Тишина, тишина, тишина, – еле слышно прошелестел в микрофон Рэм. – Тишина. Рыбы задыхаются от беззвучного хохота, они хватают воздух ртом и, умирая, не в силах справиться с нахлынувшим весельем, всплывают на поверхность воды животами кверху. Похоже, им одним весело в это пасмурное осеннее утро. Но когда я взглянул на аквариум через двадцать минут, в нем больше не плавало ни одной рыбки. Все они колыхались на поверхности брюхами кверху. Вот к чему приводит внеурочное веселье. За окнами бушевала осень. Или не бушевала, а просто длилась, роняя на сухую землю сухие листья. И когда на всей поверхности земли не осталось даже клочка, свободного от листьев, с неба низвергся поток воды…

На сцену с огромной плетеной корзиной в руках вышла худенькая, похожая на подростка девушка. Поставив корзину у своих ног, она наклонилась, затем выпрямилась, подняла руки и швырнула к потолку целую охапку сухих листьев. Медленно кружась в лучах прожекторов, листья падали на пол. Потом девушка проделала то же самое дважды, а когда листья кончились, она взяла корзину и, так и не произнеся ни слова, спокойно покинула сцену. В том, что это были самые настоящие листья, а не какие-нибудь вырезанные из бумаги, сомнений ни у кого не возникло. Особый шелест, который сопровождал их падение, а также тонкий, едва уловимый, чуть сладковатый запах свидетельствовали о том, что они самые настоящие.

• Предыдущая
• 10/34
• Следующая