Толстый – повелитель огня - Некрасова Мария Евгеньевна - Страница 28

• Предыдущая
• 28/41
• Следующая

Нет, никакого компромата, никаких анонимок. Скорее даже наоборот – бумажка была временным пропуском. Так и написано:

Радиостанция «Маяк»

Временный пропуск.

Посетитель: Воробьев В.П.

Дата: 11.10. 2007

Время прихода / ухода: 20.00—20.30.

Тонкий рассматривал пропуск так и этак, не веря своей находке. Вот тебе и главный подозреваемый! Не забывайте еще о времени, которое требуется на дорогу до Москвы жителю Подмосковья. И обратно. Тогда и получится, что Валерий Палыч не врет!

В пять часов вечера сосед закончил работу. В начале шестого пришел в пекарню. Минут двадцать потоптался там с канистрой, привлекая внимание публики. А потом чертыхнулся, оставил канистру и уехал в Москву, чтобы успеть на радио к восьми вечера! Многие радиостанции работают до глубокой ночи, восемь часов – нормальное время, чтобы назначить встречу работающему пенсионеру.

В полдевятого сосед получил свой приз, развернулся и поехал обратно. Значит, дома он был не раньше десяти, а то и одиннадцати!

Не было старика во время поджога. Точно не было. Вот и не увидел он из окна, что там горит, застал небось только злоключения Васнецова с огнетушителем. И то – не факт.

– Что же там? – Валерий Палыч близоруко прищурился, силясь разглядеть надписи на пропуске в Сашкиной руке. Тонкий торопливо вернул бумажку:

– Ваш пропуск на радио. – И добавил: – Обязательно сохраните!

Экскурсия в милицию у старика еще будет, и волшебная бумажка – его алиби – очень и очень пригодится!

Валерий Палыч повертел пропуск в руках, непонимающе глянул на Тонкого:

– Да он же одноразовый, молодой человек, посмотрите сами. Он мне больше не нужен!

– А на память? – воззвал Тонкий к стариковской сентиментальности.

Сосед смешно хихикнул:

– Какая память в мои годы? Думаете, у меня нет воспоминаний приятнее?

Тонкий прикусил язык: ему щей хватило выше крыши, не хватало еще сидеть тут и до утра выслушивать воспоминания Валерия Палыча. Но ему повезло: сосед быстро передумал:

– Впрочем, вы правы, молодой человек. Сохраню, покажу внукам. – Он встал и пошаркал в комнату – убирать энциклопедию и бесценный пропуск.

Тонкий хладнокровно подумал, что был прав насчет внуков: есть они у Валерия Палыча, еще как есть!

Запахи возвращались медленно, словно они по очереди, выстроившись в колонну, протискивались в узкую нору Толстого.

Горьковато-съедобная кожа; щиплющее ноздри кислое яблоко; дерево – сладковато-смоляное – и какая-то вонючая острая химия, с помощью которой двуногие наводят порядок в своих норах. Все было с горелой отдушкой, даже к яблочному запаху примешивалась гарь.

Толстый знал, что это скоро пройдет, но все равно недовольно чихал, не боясь выдать себя. С таким запахом, какой Толстый сейчас издает, его никто и не примет за живое существо. Паленая шерсть перебивает все.

Шерсть он, кстати, почти отмыл, но обожженные ворсинки стали такими короткими, что Толстый не на шутку замерз и уже подумывал, как бы отсюда выбраться. Хотя нет, рано. Денек еще надо посидеть, а потом, в сумерках, искать выход.

До его слуха доносились крики, звон посуды, стук ножей, человеческий топот и шум деревьев на улице. Слабые запахи съестного щекотали ноздри. Хотелось пить, есть и домой, но было еще рано выходить наружу. Толстый свернулся клубком и задремал.

На склад Сашка влетел растерянный (еще бы: у главного подозреваемого железное алиби!), но почему-то обрадованный. При всей странности и вредности старичка Тонкому меньше всего хотелось, чтобы поджигателем оказался он. Нешуточное это дело – поджог. Если бы просто напакостил, сломал там что-нибудь – отделался бы штрафом и все. А поджог – это уже «общественно опасный способ» умышленной порчи (уничтожения) чужой собственности. Тут наказание будет покруче, не для стариковского здоровья. Просто замечательно, что это оказался не Валерий Палыч. Но кто тогда?

Двое в гражданском и девчонка с планшетом встали хороводом вокруг канистры. Те, что в гражданском, стояли спиной, а девчонкино лицо Тонкий видел: она так рассматривала злополучную канистру, словно перед ней – какое-то экзотическое животное, самостоятельно поджигающее склады, а вовсе не металла кусок.

В метре от компании кругами ходил Витек и, распинывая ногой незаметенные головешки и щепочки, бормотал себе под нос. Увидев Тонкого, он оживился:

– О! Где ты бегаешь? Покажи майору, где канистру нашел.

Майор обернулся и вопросительно посмотрел на Тонкого. Сашка так и не знал, как этого майора зовут. Он не представился ни с утра, когда приезжал первый раз, ни попозже, когда Сашку допрашивали, ни сейчас… Витек звал его просто «майор», и Тонкий догадывался, что он тоже не в курсе, как зовут майора. Ну и пожалуйста! Ну и не надо! Майор так майор, жалко, что ли!

Саня кивнул, подошел к мешкам и показал щель, откуда он вытащил канистру:

– Здесь. Наверное, ее взрывом отнесло.

Майор ухмыльнулся:

– Наверное. А ты с чего взял, что был взрыв?

Тонкий уже думал, что взрослых трудно понять. Подумает еще раз, потому что взрослые с того момента ничуть не изменились.

– Ну, канистра же раздута, – терпеливо объяснил он. – Значит, она хлопнула. «Пум!» – внутри, а потом улетела, как сдувшийся шарик. Уехала, – поправился он, чувствуя, что путается.

– Уехала! – передразнил майор. – И где здесь, по-твоему, взрыв?

– Так внутри канистры же! – Тонкий уже терял терпение.

Майор сделал многозначительное лицо типа: «Ну надо же!» и что-то тихо сказал второму в гражданском. К Тонкому он потерял всякий интерес. Плохо. Сашке есть что ему сообщить.

– Валерий Палыч не виноват, – сказал он как будто про себя.

Майор не отреагировал, а Витек – тот оживился, шагнул к Тонкому и заговорщически прошептал:

– Не произноси при мне это имя!

Похоже, он здорово злился! Но тогда тем более нужно объяснить:

– Я был у него только что. Он не врет насчет радио.

– Какого радио? – не понял Витек. – Что он, диджей, что ли? Да за такое вранье!..

– Я тебе говорю! Он там какую-то викторину выиграл и ездил за призом. У него пропуск на радио, разовый, с проставленным временем, подписью и печатью. Его просто не было в деревне во время поджога.

– Да ладно? – Витек присел на уцелевший мешок с мукой, видимо, пытаясь осмыслить услышанное. Посмотрел на Тонкого, посмотрел на майора, переспросил: – Точно?

– Я тебе говорю. Только что этот пропуск в руках держал.

– А?..

– Маленький, беленький, квадратный, ни с чем не спутаешь, – как несознательному, объяснил Тонкий. – Я уговорил Валерия Палыча его сохранить, так что, может, сам еще увидишь.

Витек оценивающе рассматривал Сашку. Похоже, прикидывая, правду он говорит или бредит, надышавшись гари. Чтобы у него не осталось сомнений, Тонкий закивал, как китайский болванчик.

– Майору скажи, – рассеянно бросил Витек и уставился прямо перед собой. Он шелестел губами, что-то бормоча, и вообще всячески выказывал смятение.

– Я все слышал, – бросил майор через плечо и продолжил болтать с сослуживцем. Нет, он прервался еще на секунду: – Ты почему не в школе?

Здрасьте, приехали! Самое неприятное в сыске – это вот такие моменты. Майору такую новость подкинули, а он…

Хотя какая это для майора новость? Если он уже допрашивал старика, то все знает и даже пропуск видел. Если нет – узнает, и Тонкий не помощник ему в таком ответственном деле. Но «Почему не в школе» – это уже, извините, хамство.

– Суббота! – огрызнулся Тонкий и сел на мешки рядом с Витьком. И еще подумал, что майор, может быть, не так-то прост и хамоват, как кажется. Стоит спиной, разговаривает, а ушки-то на макушке!..

Витек смотрел перед собой и шевелил губами, словно придумывая считалочку. Рассеянно обернулся, взглянул на Тонкого и спросил:

• Предыдущая
• 28/41
• Следующая