За красивые глаза - Воробей Вера и Марина - Страница 8

• Предыдущая
• 8/17
• Следующая

На самом деле она, с удивлением прислушиваясь к себе, думала в эту минуту об Артеме и об… отце. «Как же можно быть такой бессердечной?! – мысленно упрекала себя Незнакомка. – Только вчера я узнала такое… а теперь сижу вот тут и изо всех сил пытаюсь скрыть свою радость! Нет, все-таки Артем мне очень нравится… Наверное, я его люблю…»

– Ну ладно, – засуетилась вдруг Каркуша. – Вы тут посидите пока, кофейку попейте, а мне нужно в магазин сбегать…

– Катя! – вскинула Незнакомка свои красивые, четко очерченные брови, а после сделала их «домиком», от чего ее лицо тут же приобрело слегка капризное и в тоже время жалостливое выражение.

– Правда-правда! – энергично закивала Каркуша. – Я просто забыла совсем… Стиральный порошок кончился, а у нас стирки – целый таз… Не веришь – сама посмотри… Ну скажи, Артем…

Но Артем, даже не посмотрев в сторону сестры, молча выдвинул из-под стола табурет и сел рядом с Ольгой у окна.

– Сердишься? – Он заглянул ей в глаза.

Незнакомка резко отвернулась, а Каркуша, потоптавшись с минуту в дверях, схватила пакет и выпорхнула в прихожую. Ольга и Артем слышали, как через несколько секунд за ней захлопнулась входная дверь.

Артем взял с подоконника Олину руку. Пальцы ее были холодными и будто увядшими.

– Ну посмотри на меня, зая! – тихо попросил он.

– У меня есть имя. Сколько можно тебе об этом говорить?

– Прости, – окончательно смутился Артем. – А я, между прочим, наврал про голову… Ничего у меня не болит. Сбежал из института, чтобы тебя поскорее увидеть. – Голос его звучал проникновенно и тихо. – Извини меня за вчерашнее… Выпили с другом, понимаешь… А я ему до этого все уши про тебя прожужжал… Вот он и говорит: «Если ты ей сейчас позвонишь и она придет, значит, и вправду любит тебя, а если нет, то не любит». А я, дурак, завелся… – Артем, не переставая, гладил Олину руку.

– Поспорил, значит, на меня? – брезгливо отдернула руку Незнакомка.

Щеки ее моментально вспыхнули.

– Да никто на тебя не спорил, дурочка! – горячо оправдывался Артем.

– Сам ты дурак! И пьяница! И прогульщик! – отчитывала его Незнакомка, однако ни злость, ни даже обида в ее голосе уже не звучали.

Артем хотел еще что-то сказать, но, передумав, молча положил голову ей на колени, и Ольга, сама от себя не ожидая этого, запустила пальцы в его густые, цвета спелой пшеницы волосы. Они были мягкими, шелковистыми и теплыми.

– А кто вчера трубку поднял? – шепотом спросил Артем.

– Папа, – ответила Ольга.

– Кошмар! Представляю, что он обо мне подумает! Ты же говорила, он у тебя профессор, значит, весь такой правильный до ужаса!

Даже теперь Артем оставался верен себе. Ведь в любой ситуации его прежде всего волновало, что о нем подумают окружающие.

– Дурак ты, – грустно покачала головой Незнакомка. – У меня знаешь какой отец?! Он даже хотел меня вчера проводить к тебе…

– Супер! – прокомментировал Артем и неожиданно прошептал, приподнимая голову с ее колен: – Пойдем в мою комнату!

И таким взглядом смотрел он сейчас на Ольгу, что ей стоило немалых усилий убрать со своего колена его отяжелевшую руку и подняться с табурета.

– Мне пора. – Незнакомка решительно одернула задравшийся свитер.

– Ну, Оленька! – Он тоже встал. – Я так спешил к тебе, лекцию по истории театра прогулял, а ты… – Одной рукой он обхватил ее плечи, а вторую положил на талию.

…Когда на пороге появилась взъерошенная и запыхавшаяся Каркуша, влюбленные целовались.

– Ой, извините… – Каркуша метнулась было к двери, но Незнакомка остановила ее:

– Кать, ты проводишь меня?

– Ты как всегда вовремя! – раздраженно бросил Каркуше Артем.

– Прекрати! – сказала Ольга.

В эту минуту она почувствовала, что не может больше оставаться в этой квартире ни секунды. Незнакомка не могла поднять глаза на Каркушу. И не от того, что та видела, как они с Артемом целовались, а потому, что она могла целоваться, когда ее отец… Последней предательницей чувствовала себя Незнакомка, когда Катя, дотронувшись до ее руки, спросила в прихожей:

– Ты сказала ему об отце?

– Нет, – покачала головой Оля. – И ты не говори, ладно?

Ольга привстала, поправила клетчатый плед, которым был укрыт папа. Он лежал с закрытыми глазами, дышал ровно, спокойно.

«Заснул», – подумала Незнакомка, закрывая книгу. В поисках закладки она пошарила рукой по тумбочке, заглянула под стул: может быть, та упала? И в эту минуту отец окликнул ее:

– Ну и что там случилось с нашим Чиком?

Поспешно Незнакомка открыла книгу, перелистнула несколько страниц. Они читали сейчас одну из его любимых книг – «Ночь и день Чика». Папа вообще любил Фазиля Искандера, а про Чика особенно, хотя повести эти и считались детскими. Сейчас была ее очередь читать, а папина – слушать.

– «Чик лежал на спине, глядя в потолок и прислушиваясь к поскрипыванию ставен. По потолку, слегка озаренному уличным фонарем, время от времени проходили таинственные тени. Чик стал следить за ними, стараясь отвлечься от неприятных мыслей, – низковатым и глубоким голосом читала Незнакомка. – Он и раньше замечал эти тени, но никогда не знал, откуда они берутся. Вот проскользнули две тени, а вот целая вереница теней печально прошествовала и растворилась у него над головой. Некоторые тени, дойдя до середины потолка, как бы вспомнив, что они что-то забыли, нерешительно возвращались обратно. Иногда ему казалось, что их кто-то окликнул, и вот они возвращаются. Ему казалось, что он даже угадывает смысл этого бесшумного оклика – мол, подождите, сейчас не ваша очередь…» – дочитав до этого места, Незнакомка прерывисто и грустно вздохнула.

– А я вот помню… – Юрий Алексеевич прокашлялся и продолжил: – В детстве я тоже самое чувствовал, что и Чик. Эти тени на стене так будоражили мое воображение, что иногда даже страшно становилось, и я укрывался тогда с головой и засыпал. Помню, как пробегали они по потолку, а я лежал и думал, откуда же берутся эти тени и куда исчезают днем. Боялся, что они навсегда в моей комнате поселятся… А с тобой, Олька, такое бывало?

– Не знаю, – пожала плечами дочь.

Эти рассуждения о тенях навеяли на нее совсем иные мысли. С невыразимой печалью смотрела она сейчас на отца. Казалось, что каждый день уносит с собой частицу его жизни. Юрий Алексеевич слабел на глазах. Его мучили сильные боли. Боли, вынести которые человеку было невозможно. И каждый вечер к ним приходила медсестра и делала отцу обезболивающие уколы, после которых он засыпал. Ампулы она всегда забирала с собой, объясняя это тем, что за каждую обязана отчитаться. Теперь отец все больше времени проводил в постели. Начались летние каникулы, и целые дни Оля могла находиться рядом с папой. Они читали вслух книжки, разговаривали, вместе смотрели телевизор. Иногда они выходили гулять в сквер, что находился буквально в двух шагах от дома. Правда, папу эти прогулки с каждым разом утомляли все сильней. Он теперь вообще очень быстро уставал, чем бы ни занимался.

С тех пор как заболел папа, Наталья Александровна стала гораздо больше времени проводить дома. Почти каждый день она бегала после работы на рынок и приносила свежие овощи и фрукты, готовила отцу разные салаты, терла морковь, делала соки. За большие деньги она покупала где-то «чудодейственные» лекарства. Юрий Алексеевич ругал ее: «Ты бы, Наташенька, лучше на курорт съездила, чем шарлатанам деньги дарить!» Удивительная, почти невероятная вещь, но теперь им троим снова было хорошо, как раньше, когда Оля была маленькой… Они обсуждали какие-то передачи, фильмы, шутили, смеялись, и о своей работе Наталья Александровна почти ничего теперь не рассказывала.

По вечерам к Незнакомке приходила Каркуша заниматься алгеброй и геометрией. С Артемом Ольга теперь виделась гораздо реже, чем раньше. Однажды, после занятий, Каркуша сказала Ольге:

– Артем замучил меня вопросами! Он-то думает, что ты к нему охладела… Спрашивал даже, не появился ли у тебя кто? Почему ты не расскажешь ему об отце?

• Предыдущая
• 8/17
• Следующая