Адвокат Казановы - Борохова Наталья Евгеньевна - Страница 62

• Предыдущая
• 62/78
• Следующая

Следователь быстро просмотрел содержимое папки и поднял глаза на Елизавету:

– Я, признаться, Елизавета Германовна, ожидал вас совсем по другому поводу.

– По какому же? – удивилась Лиза.

– Помните наш давний разговор о Сереброве? Я надеялся, что он объявится и вы сообщите нам нужные сведения.

– Но он не объявлялся, – пожала плечами Дубровская. – Не охотиться же мне за ним по городу? Вот уж не моя задача!

– Разумеется, – пробурчал следователь. – Но, как я вижу, вам было не лень собирать сведения об имуществе Инги Петровны. Не скажете же вы, что доброжелатель прислал их вам по почте?

– Не скажу, – кивнула Лиза. – Но их источник я хотела бы сохранить в секрете. Тем более что не составит труда затребовать те же документы из соответствующих органов. Слава богу, не секретные данные.

– А кто будет их затребовать? – сонно поинтересовался следователь.

– Конечно же, вы! – убежденно воскликнула Дубровская. – Неужели эта информация вам совсем не интересна?

– Представьте себе, нет.

Следователь встал из-за стола, подошел к тумбочке, на которой громоздились кружки и коробки с сахаром и чаем. Вооружившись ложкой, он насыпал в стакан порядочную порцию заварки и залил кипятком. Вода мгновенно приобрела насыщенно коричневый цвет. Мужчина отхлебнул и поморщился:

– Жуть, как крепко, но мозги освежает. На чем мы остановились? На ваших бумажках? Так вот, они мне ни к чему.

– Как так? – оторопела Лиза. – Почему ни к чему, если документы красноречиво свидетельствуют о том, что версии убийства Серебровой были рассмотрены не все? Вас не заинтересовала череда сделок, совершенных Ингой Петровной за последний год ее жизни?

– Если бы я всем интересовался, я давно бы уже умер, – заявил следователь. – Разумеется, от переутомления. Чего вы от меня хотите, в самом-то деле? Дело по обвинению в убийстве Дмитрия Сереброва давно ушло в суд и было рассмотрено полностью. На каком основании я сейчас начну заниматься вашими бумажками?

– Но в них же новые сведения, в корне меняющие дело!

– Госпожа Дубровская, вы ведь адвокат, – тряхнул головой следователь. – Не заставляйте меня объяснять вам существующие порядки. Это вне пределов моей компетенции, я только веду дело по побегу Сереброва. С какого боку мне сведения о домах и яхтах его покойной жены?

– Из-за вашего формализма преступник, должно быть, сейчас гуляет на воле! – с отчаянием в голосе воскликнула Елизавета.

– Я тоже так считаю. Про преступника на воле, конечно, – поправился следователь. – Формализм тут ни при чем.

– Я говорю не про Сереброва!

– А про кого же?

– Да хотя бы про Вощинского. Неужели вам не кажется подозрительным то обстоятельство, что он стал сказочно богат, а его добрая фея отправилась на небеса?

– Так вы подозреваете Вощинского? – хмыкнул следователь.

– А я про что вам толкую? – возмутилась Лиза.

– По-моему, вы зря на него думаете. Он – славный человек, мягкий, интеллигентный. В том, что ему повезло, нет его вины. Просто жизнь иногда бывает справедливой. Во всяком случае, это намного лучше того, что могло бы произойти. Имущество-то должно было достаться альфонсу Сереброву.

– Ах, справедливость?! – задохнулась Лиза. – Случайное, по-вашему, стечение обстоятельств? Неужели вы не видите, что все произошло неспроста? Где же ваша интуиция?

– Ну ладно, хватит лирики! – Следователь решительно поставил пустую кружку на место и, зарядившись ядреным напитком, был полон сил, чтобы избавиться от надоедливой посетительницы. – Если хотите знать мое мнение, то я абсолютно не верю в злой умысел господина Вощинского. Дамочка не оставила завещания!

– Но имущество все-таки перешло к нему!

– А к кому оно должно было перейти? – округлил глаза следователь. – Я не особо силен в наследственном праве, но поправьте меня, если ошибусь. Завещания нет, значит, закон дает карты в руки наследникам. Конечно, прохвост муж первый на очереди. Но он обвиняется в убийстве жены. Стало быть, как недостойного наследника его отбросываем в сторону. Остается Вощинский. Он все-таки брат. Стало быть, ему и на яхте кататься!

– Но вы не находите, что все как-то больно гладко получилось? – не унималась Лиза. – Не мог ли Павел Алексеевич этому как-нибудь поспособствовать?

– Как? Вложить кочергу в руки бездельника Сереброва? Вспомните дело! Разве там было мало улик против вашего подзащитного?

– Порой мне кажется, что их было слишком много.

– Я про то же вам и говорю.

– Но слишком большое количество улик свидетельствует иногда об инсценировке преступления, – вспомнила Лиза сведения из учебника по криминалистике. – А что, если Вощинский подставил моего клиента? Может быть, за многочисленными уликами скрывается хитрый расчет?

– Ой, вот только не начинайте! – Следователь демонстративно зажал уши руками. – Инсценировки, постановки… Смотрите на вещи проще. Чаще всего разгадки примитивны.

– Да? Вот только я в этом не уверена, – проговорила Дубровская, собирая уже ненужные бумаги в папку.

Лиза сидела на скамейке в парке, ковыряя сапожком талый снег. Было солнечно, и детишки в ярких комбинезонах, сгрудившись в кучку, расчищали лопатками путь ручейку. Неподалеку расположились молодые мамаши. Беседуя о чем-то своем, они бдительно следили за малышами и улыбались, прикрывая глаза от яркого солнечного света.

Дубровской вдруг захотелось оказаться среди них: обсудить последние газетные сплетни, записать парочку новых рецептов чего-нибудь вкусненького и услышать подробности семейной жизни соседки по подъезду. Это придает жизни домашний уют и безмятежность. Дни кажутся длинными, похожими один на другой, прямо как в детстве. Но в их похожести и неторопливости, по всей видимости, и кроется счастье. В любом случае оно куда лучше того состояния, которое она испытывала сейчас. Загадки и расследования хороши только в детективе, в жизни же причиняют много неудобств.

Может быть, когда-нибудь она будет вспоминать о деле Сереброва с тихой улыбкой, но сейчас ей хотелось только одного – чтобы все наконец распуталось. Причем ее устроил бы любой финал, без особых драматических подробностей. Она чувствовала усталость и уже жалела о том, что взялась столь активно помогать Сереброву. Расследование не сдвигалось с мертвой точки, а все достижения последних дней оказались еще одной пустой иллюзией, этаким мыльным пузырем, сверкающим и призрачным. Но стоило лишь следователю щелкнуть пальцами, он – хлоп! – и разлетелся в мелкие брызги, оставив ее обиженной и растерянной, словно маленького ребенка.

Представить милейшего Павла Алексеевича виновником кровавой драмы в доме Серебровых мог только безумец. В частности, поэтому она не решилась рассказать о своем расследовании и его результатах Андрею. Мерцалов решил бы, что его жена лишилась разума, предоставляя кров преступнику и обвиняя в его злодеяниях доброго, порядочного человека. Вощинского можно было упрекнуть в неискренности, приторности, но вообразить его с кочергой в руках, наносящим удары собственной сестре было сложно.

Дубровская вздохнула. Она оказалась в тупике, откуда имелась одна дорога – назад. Нужно было выкинуть из головы глупые мысли и оставить в покое свое адвокатское расследование, тем более что в ее семье назревал скандал. Но как быть с Серебровым? Выставить его на улицу? Конечно, можно сказать, что возвращается мама и нужно освободить квартиру. Но куда он пойдет?

Хм, а какая ей, собственно, разница! В конце концов, она ему не нянька и не обязана заботиться о нем. И так сделала много. Причем совершенно безвозмездно.

Лиза понимала, что в ней говорят усталость и разочарование. Представив вдруг, как Дмитрий уходит куда-то в холодную мартовскую ночь, Дубровская почувствовала себя уже не так уверенно. Может, стоит еще что-нибудь попробовать? Но что?

Оставалась только одна ниточка, за которую Дубровская пока не бралась, – няня Глафира. Но что ей могла рассказать выжившая из ума старуха? Какие сказки любили Павлик и Инга? Какую кашу они предпочитали в розовом детстве и как относились к пенкам в молоке? Полный бред! Поможет ли ей встреча с няней раскрыть тайну гибели ее воспитанницы? Маловероятно.

• Предыдущая
• 62/78
• Следующая