Визитная карточка хищницы - Борохова Наталья Евгеньевна - Страница 5

• Предыдущая
• 5/65
• Следующая

Обо всем этом Елизавета, конечно же, не знала. Перед ней сидел красивый молодой мужчина с хорошими манерами, уверенный в себе, даже несколько надменный, что выдавали ироничный прищур глаз, горделивая посадка головы, элегантный, даже несколько щеголеватый костюм. Любила ли она его? Об этом Елизавета даже не задумывалась. С ним было приятно проводить время, он был интересным собеседником, да и, чего греха таить, в постели с ним было хорошо. Изобретательный нежный любовник, внимательный и страстный. Елизавета получала истинное наслаждение, проводя с ним бурные ночи то в пустующей квартире его друга, то у него дома. Родители Макса всячески способствовали этой связи, считая Лизу подходящей партией. Постепенно Елизавета привыкла к нему как к необходимой вещи, делающей ее жизнь милой и комфортной. Как к любимому игрушечному мишке, которого каждый вечер она укладывала с собой на подушку. Подаренный на ее десятилетие, плюшевый любимец уже изрядно истрепался, но, чтобы выбросить его или же просто заменить, Лиза и думать не могла. Да, удивил Макс… Надо же – женитьба! Отказаться вроде бы глупо. Все Лизины подруги были от него без ума. Еще бы – красивый, богатый, перспективный… У женщин пользуется успехом. Достаточно взглянуть на ту блондинку у барной стойки с ошеломительным декольте, которая уже в течение часа пялила на него глупые голубые глаза.

– Знаешь, Макс, это все так неожиданно. Мне нужно время подумать… – неожиданно для себя сказала Лиза.

Заметив обиженное выражение лица своего приятеля, Лиза быстро приняла решение:

– Давай будем считать это нашей помолвкой. Ты не против? А со свадьбой решим все в ближайшие месяцы, – очаровательно улыбнулась она.

Макс облегченно вздохнул. Морщинка, прорезавшая высокий лоб, исчезла. Он снова был в прекрасном настроении.

– Думаю, это событие стоит отметить. Едем ко мне?

Проходя мимо барной стойки, Лиза тайком показала блондинке язык.

Утро, рассыпав по тротуару блестящие зеркальца луж, неторопливо подкрашивало небосвод в яркие солнечные тона. Елизавета возвращалась домой в приподнятом настроении, ничуть не переживая о том, что родители, вероятно, волнуются по поводу ее отсутствия. Мысли ее витали где-то очень далеко и совсем не желали спускаться на грешную землю. Прыгая через лужи, Елизавета прикидывала, стоит ли родителям говорить о помолвке. Мама, конечно же, будет в восторге. Но вот отец… Герман Андреевич не приветствовал дружбы своей дочери с Лисицыным. Называя его не иначе как «хлюстом», Дубровский тем не менее не имел убедительных аргументов, способных бросить тень на безупречную репутацию Макса. Разве что его абсолютная безупречность. Она-то и настораживала Дубровского, который искренне полагал, что у хорошего человека недостатки должны быть в обязательном порядке. И если их не видно, то это лишь означает, что они умело скрыты и могут выскочить наружу в тот момент, когда ты к этому совсем не готов. В ответ на столь абсурдные, по ее мнению, слова Вероника Алексеевна лишь пожимала плечами и советовала не морочить девочке голову.

Лиза невольно улыбнулась, вспомнив события прошлого дня. «Нужно будет пометить этот календарный день крестиком», – подумала она. Еще бы! Получение престижного места в крупнейшей адвокатской фирме города и предложение руки и сердца в один день. Да она просто бессовестно счастлива! Невероятно счастлива! А вчерашний день был только прелюдией к началу новой жизни, щедро распахнувшей ей свои объятия.

Взлетев в одно мгновение на площадку третьего этажа, Лиза позвонила в дверь. Кажется, никто не торопился ей навстречу. Нетерпеливо стукнув пару раз кулаком в мягкую дерматиновую обивку, Лиза для пущей убедительности добавила еще пару ударов ногой по дверной коробке. Наконец за дверью раздались чуть приглушенные шаркающие шаги. Софья Илларионовна открыла дверь.

– Ну, спасибо! Я уж думала, меня здесь не ждут, – начала Лиза, но что-то вдруг заставило ее остановиться. – Няня, что с тобой?

Подбородок старой женщины задрожал. Слезы уже знакомой дорожкой заструились по доброму морщинистому лицу. Срывающимся голосом она тихо произнесла:

– Держись, милая. Папы больше нет…

Секретарша Мариночка робко перешагнула порог кабинета Грановского и в нерешительности остановилась.

«Хозяин» (именно так за глаза его величала Марина) был занят. Легкой щеточкой он сметал почти невидимую пыль с антикварных штучек, в изобилии расставленных в той части кабинета, которую Грановский называл «презентационной». Здесь нашлось место паре глубоких кожаных кресел, столику-бару и всему тому, что нужно для создания непринужденной обстановки. Все остальное пространство занимали полированные стеллажи, на которых в строго отведенных местах грели взгляд хозяина и изумляли респектабельных господ многочисленные, совсем не пустячные презенты благодарных клиентов.

Всякий, кто шел к Грановскому, знал, что самый верный путь добиться согласия на ведение его дела – вовсе не пухлый конверт с гонораром, это подразумевалось само собой, но перед этим требовалось поразить адвоката диковинкой из лавки антиквара. Всякий новый эксклюзивный подарок подолгу грел глаз хозяина. Грановский время от времени брал его в руки, укачивал в ладонях, стирал невидимые пылинки и вновь отправлял на полку. Но далеко не все, что приносили в этот кабинет, занимало свое место в «презентационной». Нередко по только ему известным критериям презент браковался, а через некоторое время завсегдатаи антикварных лавок встречали указанный реликт на прилавке. Зато остальные занимательные вещицы составляли одну из богатейших коллекций города. Приятные во всех отношениях заботы по уходу за старинными вещами Грановский не доверял никому. Как-то раз растяпа-уборщица разбила одну из миниатюрных китайских ваз не то начала XIX, не то более раннего века. По скудости ума она не сразу сообразила, что маленькая невзрачная вещица с полустершейся позолотой и неброским рисунком представляет какую-либо ценность. Дома ее муж слесарь Петюня вполне прилично склеил вазочку суперстойким клеем, и на следующий день она заняла свое привычное место на стеллаже в кабинете хозяина. Не прошло и недели, как Грановский, производя традиционную ревизию своих богатств, обнаружил редкое по своему вероломству надувательство. Взяв в руки бесценное произведение искусства, он поднес его к свету в надежде насладиться тонким рисунком древних китайских мастеров. Но вот ужас! Пересекая изящную головку золотой птицы, по вазочке змеилась уродливая кривая трещина, замазанная прозрачной жидкостью с отвратительным запахом. То, что случилось потом, напоминало «Последний день Помпеи» в несколько смягченном варианте. Следствие было недолгим. Уборщица созналась во всем и через пять минут была выставлена на улицу с расчетом в кармане и в полнейшем недоумении. С тех пор Грановский взял под собственный контроль назначение технического персонала, а заодно и заботу о сохранении своей бесценной коллекции.

Марина топталась у порога, дожидаясь, пока хозяин соизволит хоть как-нибудь отреагировать на ее присутствие. Нарушать уединение заведующего в столь интимные для него минуты было чревато последствиями. Оторвавшись от созерцания очередного шедевра, Грановский смерил девушку недовольным взглядом.

– Ну, что еще? – процедил он.

– Семен Иосифович! В приемной вас ожидает Голицына Ольга, – сверившись с блокнотом, произнесла Марина.

– Кто такая? – нахмурив брови, буркнул Грановский. – Почему ко мне? Ты же в курсе, какой у меня плотный график?

Чувствуя, что совершила очередной промах, и стараясь отвести от себя грозовую тучу недовольства, девушка поспешила оправдаться:

– Голицына обратилась от имени вашего давнего и очень хорошего друга. К сожалению, фамилии его она не назвала, но сказала, что дело сугубо конфиденциальное.

Грановский задумался.

– Друга, говоришь? Ну ладно, посмотрим. – Он нетерпеливо взмахнул рукой. – Пусть зайдет!

Секретарша пулей вылетела из кабинета, возблагодарив в душе бога, что на сей раз общение с хозяином прошло более или менее гладко.

• Предыдущая
• 5/65
• Следующая