Дарт Вейдер ученик Дарта Сидиуса - Jamique - Страница 68

• Предыдущая
• 68/287
• Следующая

Пиетт сглотнул. Разжал стиснутые до белизны пальцы. И ничего не сказал.

-А потом я увидел, что Альдераан взорван, - сказал Тёмный лорд. – Почувствовал. Сложно было не почувствовать. Он как будто взорвался в моей голове. Я стоял на мостике и не понимал. Каким-то образом… что-то произошло. Как будто из моего восприятия исчез кусок времени. Или я ослеп. Или заснул на секунду. Или глубоко задумался и выпал из реальности. Или паралич на меня напал. Похоже на всё сразу. Этого хватило, чтобы…

Тишина была такая, что закладывало уши.

-Поясняю, - произнёс император. – Лорд Вейдер – второй по силе одарённый в Галактике. Когда-нибудь он станет первым. Равного ему нет.

-Простите? – сказал Якс.

-Прощаю, - ответил император. – И поясняю. Лорд Вейдер не задумался и не уснул. Но почему-то именно в самый ответственный момент с ним что-то случилось.

-Повелитель проверил мой ум, - с трудом, и Пиетт это почувствовал, выговорил Вейдер. Сейчас, если бы хоть кто-то из гвардейцев позволил себе хоть лёгкую усмешку, его подбородок неизбежно познакомился бы с кулаком адмирала. Но два гвардейца не то что не смеялись. Но их лицах медленно проступал тот самый “уровень опасности – “красный”. Не тревога. Чувство уходящей из-под ног земли. Внезапная смертельная опасность.

-Повелитель проверил мой ум, - повторил Вейдер. – И нам помогли в этом.

-И? – спросил Пиетт, хотя знал, что спрашивать не имеет права.

-И – ничего, - сказал Палпатин.

-Что – ничего? – выдохнул Пиетт.

-Ничего такого. Никакого воздействия. Всё совершенно естественно и органично. Так, как лорд Вейдер и должен был это сделать. Стоять. И смотреть.

Пиетт чувствовал, что происходит нечто важное. И чувствовал холод. Сильный холод. Но не мог понять его природу.

-Вы не понимаете, адмирал, - сказал император ему. – И вы, господа, - кивнул он гвардейцам. Это не удивительно. Я сам не понимаю.

-Но этого не может быть, - сказал Якс. – Простите за стандартность фразы, но этого не может быть.

-Но это есть, - ответил Палпатин. И пристально посмотрел на гвардейцев.

Вейдер мог поддерживать разговор машинально. Всё было обговорено и проработано ещё вчера. Его учитель и он выработали сценарий возможных действий и выучили его. Роль себя как якобы подопытной мыши ему не мешала. Он знал, что гордость гаснет там, где наступает смертельная опасность. Но гордость была не главной. Пиетту он верил. Интуитивное желание взять с собой на совещание для посвящённых своего адмирала считал безусловно верным. То, что учитель с ним был согласен, подтвердило его правоту. Они с Палпатином редко приходили к одинаковым выводам. Слишком разные люди. Разные всегда. Здесь совпали. Значит, стоило брать. И стоило сделать так, чтобы маленький адмирал знал, с чем имеет дело. А для этого лорд в роли подопытной мыши непонятно для кого – лучшее, что может быть. Это бьёт сильно. И напрямую.

Пусть адмирал поймёт, насколько это не игрушки.

И гвардейцы – тоже.

Это – мерзость и пустота перед врагом, которого не видно.

Он слушал – а слышал другое.

…-Ты не понимал, - сказал вчера Палпатин, когда они оба успокоились, - но ты и не мог понимать. Никто не мог, кроме старого ситха с извращённым умом, у которого в последнее время было слишком много одиночества. Дни тянутся бесконечно, а ночи и того больше, и необходимо было себя чем-то занять. А тут ещё вечные неотвязные мысли…

Он воспринял спокойно то, что говорил его учитель. Деловой тон. Размышление-память. Что было – то было. С этим они разобрались. Теперь настало время анализа.

А ростки будущего помещены в их общем прошлом.

-…неотвязные мысли. Круг за кругом. Раз за разом. Особенно во время бессонницы, - сказал Палпатин. – Лежишь ночью, уже открыв глаза – и выдумываешь себе такое… Не представляешь, какие чудовищные конфигурации зарождались в эти часы в моей голове. Но именно их безудержная ненормальность, которую я позволил, и выводила меня постепенно на иного рода мысли. Столь же чудовищные, Вейдер, но весьма логичные, вот беда…

Он всунул руки в противоположную каждой из них широкую рукавину балахона, как будто обнял сам себя, поёжился, повернулся к нему и цепко охватил взглядом ученика.

-Сейчас я способен воспринимать самые чудовищные с моей точки зрения мысли, - ответил Вейдер. – Я всегда верил в ваш ум, учитель. Только никогда не хотел этого признавать.

-Ценно, что сейчас признал, - без усмешки ответил Палпатин. – И на этом спасибо. Нет, я как раз не собираюсь тебе что-то вещать. Нам уже с тобой надо пройтись по всей цепочке несуразиц, которые я выявил за последнее время и посмотреть: что из всего этого вытекает? Один-единственный ум, даже сильный, имеет тенденцию замыкаться в самом себе, - пояснил он. – Он вполне способен создать жёстко непротиворечивую конструкцию, которая не будет иметь ни малейшего отношения к реальному положению дел. Хотя я уже вертел и так, и эдак. Но всё же.

-Я слушаю вас, учитель.

-Давай начнём с простого. Пройдёмся по фактам. Без мистики, без привлечения всевозможных потусторонних объяснений. Даже в делах, которые касаются именно потусторонних явлений. Дано: твоему сыну является Оби-Ван. Якобы из мира Великой Силы. Ты сканировал его мозг и сам поверил в существование этого старого джедая. Так?

-Да. Образ был очень сильный. Живой. Люк не просто был уверен в том, что он его видел и чувствовал – но этот образ был независим от его мозга. Я поручусь за это.

-Дальше. Кто-нибудь ещё являлся кому-то из мира Великой Силы?

-Легенды…

-Анакин, какого джедая мне нужны твои легенды? Ответь на очень простой вопрос: тебе, кому-то знакомому другому из мира Великой Силы кто-то являлся? Куай-Гон? Мать? Ладно, мать – не одарённая, но Куай-Гон? Или, скажем – Оби-Вану? А Куай джедай сильный. Ты – тоже. И ты тосковал.

• Предыдущая
• 68/287
• Следующая