На дальних мирах (сборник) - Сильверберг Роберт - Страница 111

• Предыдущая
• 111/114
• Следующая

Как-то ты с этим справишься, Джек? — спросил он себя. — Сумеешь ли доказать, что серебряный орел на плече — знак твоего достоинства — принадлежит тебе по праву?

Его бросило в пот. Одолела безмерная усталость. На минуту он закрыл глаза, вновь открыл и приказал по внутренней связи:

— Пришлите ко мне маркинцев.

Вошли пятеро, церемонно поклонились и с плохо скрываемым беспокойством стали в ряд у дальней стены, будто новобранцы, снаряженные для расстрела. С ними явился Стебер, лингвист, спешно вызванный из города, чтобы служить Диволлу переводчиком. Познания полковника в маркинском языке, достаточные для повседневного обихода, были все же поверхностны; Стебер пусть будет под рукой, если какие-либо тонкости потребуют уточнения.

По строению тела маркинцы — гуманоиды, происходят от обезьян и потому, казалось бы, физиологически должны быть сродни людям Земли. Но это не так. Кожа у них грубая, жесткая, шероховато-зернистая, как песок, обычно темная, буро-коричневая, а бывает и густо-фиолетовая. Челюсти в ходе эволюции приобрели подвижность, свойственную рептилиям, подбородка почти нет, но рот раскрывается так широко, что они заглатывают пищу огромными кусками, землянин от такого бы задохся; глаза как расплавленное золото, расставлены очень широко, и у них превосходное боковое зрение; нос плоский, пуговкой, в иных случаях этот крохотный бугорок над ноздрями почти неразличим.

Перед Диволлом стояли двое помоложе, очевидно, воины; оружие они оставили за дверью, но челюсти их угрожающе выпятились, а один, с более темной кожей, от ярости челюсть чуть не вывихнул. Женщина, как все женщины на планете, облаченная в потрепанный меховой балахон, казалась усталой, бесформенной. И еще двое — жрецы, один старик, другой уж вовсе древний старец. К нему-то Диволл и обратился с первыми своими словами:

— Я очень сожалею, что наша сегодняшняя встреча окрашена скорбью. Ранее я надеялся на приятную беседу. Но не всегда возможно предвидеть, что ждет впереди.

— Смерть ждала того, кто убит, — голос старшего жреца прозвучал сухо, пронзительно, Диволл знал, что это знак гнева и презрения.

Женщина вдруг дико взвыла, с полдюжины слов слились в одно рыдание, Диволл не понял да и не успел ничего разобрать.

— Что она сказала? — спросил он Стебера.

Тот прижал ладонь к ладони, чуть подумал.

— Она жена убитого, — перевел он. — Она… требует отмщения.

Молодые воины, по-видимому, были друзья убитого. Диволл пытливо всматривался в чужие, враждебные лица всех пятерых.

— То, что произошло, весьма прискорбно, — сказал он на языке маркинцев. — Но я верю, что это не повредит добрым отношениям, какие до сих пор существовали между землянами и жителями Маркина. Это недоразумение…

— Пролитую кровь надо искупить, — сказал жрец поменьше ростом и в не столь внушительном одеянии, как старец. Наверно, местный священнослужитель, подумал Диволл, и, наверно, он рад и счастлив, что тут с ним старейшина, который его поддержит.

И полковник смахнул пот со лба.

— Молодой человек, виновный в случившемся, безусловно, понесет наказание. Вы, конечно, понимаете, что убийство при самозащите нельзя считать предумышленным и злонамеренным, но я признаю, что молодой человек поступил неразумно, и он за это ответит.

Диволл и сам чувствовал, что слова его не слишком убедительны, и на маркинцев они явно не произвели впечатления.

С губ верховного жреца слетели два резких, отрывистых слога. Диволл не понял и вопросительно посмотрел на Стебера.

— Он сказал, Леонардс вторгся в священное место. Он сказал, они возмущены не убийством, а святотатством.

Несмотря на жару, Диволла охватил озноб. Не убийством? "Тогда все очень осложнится", — мрачно подумал он.

Жрецу он сказал:

— Разве это меняет суть дела? Мы все равно покараем виновника, его поступок непростителен.

— Вы можете покарать его за убийство, если хотите, — верховный жрец говорил очень медленно, чтобы Диволл разобрал каждое слово.

У вдовы вырвались горькие рыдания, совсем так же плакала бы земная женщина; молодые воины смотрели угрюмо и злобно.

— Убийство нас не касается, — продолжал верховный жрец. — Убийца отнял жизнь. Жизнь принадлежит Им, и Они забирают ее обратно, когда сочтут нужным и теми средствами, какими Они пожелают. Но он еще и вторгся в священное место и осквернил священный цветок. Вот его тяжкие преступления. И вдобавок он пролил в священном месте кровь Стража. Выдайте нам его, и суд жрецов будет судить его за двойное святотатство. Быть может, потом вы станете судить его по вашим законам, если он преступил какой-то из них.

Не сразу Диволл сумел отвести взгляд, прикованный к неумолимому жесткому лицу верховного жреца; потом обернулся и заметил, как побледнел Стебер — воплощенное изумление и отчаяние.

Лишь через несколько секунд слова жреца проникли в его сознание, и еще секунды прошли, прежде чем потрясенный Диволл понял, чем это чревато. "Они хотят судить землянина, — ошеломленно подумал он. — Судить по своим законам. В своем судилище. И определить кару по своему усмотрению".

Все это разом перестало быть просто случаем местного значения, который можно уладить, занести в вахтенный журнал и забыть. Дело уже не в том, чтобы как-то возместить нечаянное убийство инопланетянина.

Теперь, тупо думал Диволл, это вопрос всегалактической важности. И принимать все решения придется ему, Диволлу.

В тот вечер после ужина он зашел к Леонардсу. На базе все уже знали о случившемся, но о требовании маркинцев выдать им Леонардса для суда по здешним законам Диволл приказал Стеберу молчать.

Когда полковник вошел, юноша поднял глаза, собрался с духом и не слишком бодро вытянулся.

— Вольно, лейтенант. — Диволл присел на край койки и, прищурясь, посмотрел снизу вверх на Леонардса. — Ты влип в скверную историю, сынок.

— Сэр, я…

— Знаю. Ты не замышлял рвать листья священного растения и не мог не выстрелить в туземца, когда он на тебя напал. Будь все так просто, я отчитал бы тебя за опрометчивость, на том бы и кончилось. Но…

— Но что, сэр?

Диволл нахмурился и, сделав над собой усилие, посмотрел на юношу в упор.

— Но здешний народ хочет сам тебя судить. Их не так уж возмутило убийство, но ты совершил двойное святотатство. Верховный жрец требует, чтобы ты предстал перед судом маркинских священнослужителей.

— Ну, этого-то вы, конечно, не допустите, полковник?

Леонардс явно не сомневался, что такое просто немыслимо.

— Я не так уж в этом уверен. Пол, — негромко возразил Диволл, нарочно называя Леонарда просто по имени.

— Что вы говорите, сэр?!

— Совершенно ясно, что проступок твой очень серьезен. Верховный жрец созывает для суда над тобой целый маркинский синод. Он сказал, что за тобой придут завтра в полдень.

— Но вы же не отдадите им меня, сэр! В конце концов я только исполнял свои обязанности; я понятия не имел, что нарушаю какие-то там законы. Да с какой стати им меня судить!

— Попробуй-ка им это доказать, — отрезал Диволл. — Они — жители другой планеты. Земные правила и порядки им непонятны. Они и слышать не желают о наших законах. По их законам ты совершил святотатство, а за святотатство полагается кара. Народ Маркина неуклонно соблюдает свои законы. Технология у них не развита, но в этическом отношении это высоко развитое общество. В смысле этическом они ничуть не ниже нас.

В лице Леонардса не осталось ни кровинки.

— Вы отдадите меня им?

Диволл пожал плечами.

— Пока я этого не сказал. Но попробуй стать на мое место. Я возглавляю научную и военную экспедицию. Наша задача — жить среди маркинцев, изучить их нравы и обычаи и, насколько позволяет отпущенный нам недолгий срок, как можно большему их научить. Понимаешь, нам нужно хотя бы попытаться вести себя так, как будто мы уважаем их права — права отдельной личности и всего вида.

Так вот, сейчас суть именно в этом. Кто мы — друзья, которые живут среди них и им помогают, или владыки, чья тяжелая рука их придавила?

• Предыдущая
• 111/114
• Следующая