Путь к Дюне - Герберт Фрэнк Патрик - Страница 41

• Предыдущая
• 41/108
• Следующая

— Может быть, он и Император, милорд, но он не аристократ. У него нет чести.

Джесси грустно покачал головой.

— Ты прав.

— Люди устали, и уже поздно, но мы все же можем использовать еще один шоковый заряд и продолжить добычу до поздней ночи — до того как буря не заставит нас прекратить работу. — Обветренное лицо Гурни казалось красноватым в странном закатном свете местного солнца. — Или мы можем свернуть работу и дождаться завтрашнего дня.

— Каждый завтрашний день чреват неопределенностями. Отправляй экипажи, и будем надеяться, погода будет благоприятствовать нам. На этот раз я сам приведу в действие шоковую канистру. Мы должны победить в этой игре, Гурни.

Охваченная тревожным волнением, будучи не в силах уснуть из-за неприкрытых угроз Императора, Дороти провела часть ночи в сухой и пустой оранжерее. Это было тихое и уютное место, хотя и переставшее быть тайным убежищем. Но сейчас, учитывая, что все растения погибли и высохли, как травинки гербария, место это уже никого не интересовало.

Она сидела, вкушая темноту и одиночество и вдыхая пыльный запах сухого распада, и, закрыв глаза, представила себе эту оранжерею такой, какой она увидела ее впервые войдя сюда: она была зелена, напоена влагой — настоящий оазис посреди бесплодной пустыни… бьющее в глаза свидетельство богатства и могущества Дома Хосканнеров.

Но правы ли были она и Джесси, погубив этот маленький кусочек земного рая? Растения не принадлежали этому миру высушенных и опаленных солнцем дюн, так же, впрочем, как и она сама, да и как вообще все люди. Грибы, цветы и фруктовые кустарники были напоминанием о более приятных мирах. Действительно ли то была неоправданная и вызывающая пустая трата драгоценной влаги, как решили они с Джесси, или в этой оранжерее надо было разглядеть зарю надежды? Мысли о зелени, влаге и цветущей жизни были так благословенны, так сладостны, что Дороти, положив голову на руки, незаметно погрузилась в сон…

Внезапно в сон Дороти вторглась какая-то чужеродная тень. Она проснулась и резко выпрямилась на стуле, хотя и не понимала, что вызвало у нее такую необъяснимую и сильную тревогу. Оглядевшись, она не заметила ничего особенного, но чувствовала, что происходит что-то неладное. Выйдя из запертой оранжереи, Дороти сразу же осознала, что в доме стоит подозрительно мертвая тишина.

Наложница поспешила вниз по центральной лестнице на второй уровень, где на площадке обнаружила двух гвардейцев Туэка, лежавших в неестественных позах, словно отравленные ядом насекомые. Женщина застыла на месте, стараясь уловить хоть малейшее движение, затем наслышно скользнула к неподвижным телам и, склонившись над ними, постаралась прощупать пульс. Оба гвардейца были живы, но пребывали в глубокой коме. Газ? Наверное, что-то невероятно быстродействующее, решила Дороти. Она принюхалась и уловила едва заметный необычный запах сосновой смолы и жженого сахара.

Она побежала по коридору, обнаруживая все новые и новые неподвижно распростертые тела. Слуги ночной смены падали там, где их настигал неизвестный яд. Замкнутая система вентиляции дома, видимо, была отключена, мощное снотворное оказало свое действие немедленно. Изолированная от остального здания оранжерея Вальдемара Хосканнера имела отдельную систему вентиляции.

С бьющимся сердцем Дороти вбежала в спальню Барри. Дверь в детскую была открыта, и Дороти едва не споткнулась о лежавшее у порога тело Эсмара Туэка, руки которого сжимали оглушающее ружье. Вероятно, шеф службы безопасности почуял неладное, но не успел ничего предпринять.

— Барри!

Она рванулась в комнату и увидела, что постель сына находится в полнейшем беспорядке. Дороти ожидала увидеть сына в таком же бессознательном состоянии, в каком были все остальные. Но мальчика в кровати не было.

Мой сын исчез!

Бросившись к окну, Дороти различила три темные фигуры, бежавшие через сад камней, там, где были свалены статуи Хосканнеров. Ей показалось, что это рослые мужчины, несшие сверток, который по размерам походил на запеленатого ребенка. Сверхъестественным усилием Дороти разбила герметичную окантовку рам и открыла окно. В спальню ворвался сухой знойный воздух.

— Остановитесь!

Мужчины оглянулись и ускорили шаг. Они были уже слишком далеко, и поймать или догнать их не было никакой надежды. В тишине жаркой ночи повис крик материнской муки. Горло сжали тиски ужаса. В ушах отдавался сумасшедший стук сердца.

Темные мужские фигуры перешли на бег, а Дороти, преодолев охватившее ее оцепенение, кинулась в спальню и извлекла из бессильных рук Туэка ружье. Снова подбежав к окну, она нажала на гашетку, не зная даже, как далеко стреляет ружье. Но парализующий луч рассеялся в ночном воздухе, не причинив похитителям никакого вреда. Они исчезли из вида вместе с ее ребенком. Дороти швырнула на пустую кровать бесполезное оружие.

Охваченная одновременно гневом и страхом, Дороти вернулась к двери и попыталась растолкать лежавшего в беспамятстве ветерана. Она принялась изо всех сил трясти его безжизненное тело.

— Просыпайся, проснись, будь ты проклят! Генерал Туэк, проснись, сделай хоть что-нибудь, ведь это твоя работа!

Он не двигался. Она стала бить его по лицу, но кома оказалась слишком глубокой. Волна добела раскаленного гнева залила сознание Дороти — этот человек должен был защитить ее сына!

— Будь ты проклят, будь ты проклят, будь ты проклят! Она изо всех сил ударила его по лицу, и треугольный диагем кольца рассек кожу на щеке генерала. По обветренному лицу потекла кровь, но это не остановило Дороти.

Барри похитил кто-то, кто знал обстановку в доме как свои пять пальцев. Все было превосходно организовано и точно выполнено. Дороти обуял страх, она физически слышала его покалывающий хруст в ушах, она слышала, как скребутся какие-то невидимые, спрятанные в ночной тьме пальцы. Она слышала, как к ней подкрадываются какие-то тени, вспарывая покой и тишину погруженного в сон дома.

Резко обернувшись, она увидела доктора Каллингтона Юэха, который медленно крался к ней. Он тоже избежал действия газа. Доброе лицо врача было закрыто защитной маской, в руке он держал церемониальный скальпель, блестевший в тусклом свете.

Глаза Дороти расширились. Она мгновенно все поняла. Не надо было никаких слов, и она судорожно оглянулась, ища что-нибудь, чем можно было обороняться. Она не смогла дотянуться до стоявшей в комнате маленькой статуэтки.

— Не знаю, как ты сумела избежать действия газа, Дороти. — Он сорвал с лица маску, которая теперь болталась у него на шее. — О, моя работа стала бы намного проще, если бы ты уснула, как и все остальные. Тогда я… тогда я бы смог…

Дороти бросило в жар, она едва удержалась оттого, чтобы броситься на Юэха с кулаками.

— Почему, Каллингтон? Чего ты хотел этим добиться? — Слова ее были пропитаны едкой злобой. — Барри мертв? Что с ним хотят сделать? Говори сейчас же!

Старый хирург от стыда потупил взор и протянул Дороти церемониальный скальпель рукояткой вперед. Лицо его покрылось крупными каплями пота.

— Возьми мою жизнь, умоляю тебя, возьми, ибо я должен заплатить за свое предательство.

Она схватила оружие, но поколебалась, прежде чем пустить его в ход.

— Что это за хитрость?

— У меня не было иного выбора, мне пришлось впустить их в дом, но я больше не могу продолжать это. Убей меня. Это положит конец всему. О, я уверен, что моя Ванна все равно уже мертва.

— Что сделали с Барри? Как мне вернуть его? За что ты так поступил с нами?

От Юэха исходил тяжелый дух бесчестья, он едва держался на ногах.

— Во всем виноваты Хосканнеры. Они захватили на Гедипрайм мою жену Ванну. Там ее пытают, но сохраняют ей жизнь. Каждый раз, когда я отказываюсь выполнять приказы Вальдемара Хосканнера, мне присылают кадры с мучениями, которые терпит моя жена.

• Предыдущая
• 41/108
• Следующая