Дело любопытной новобрачной - Гарднер Эрл Стенли - Страница 12
- Предыдущая
- 12/38
- Следующая
– Как выглядит сегодня ваша жена?
– Не лучшим образом.
– Но все же она сказала, что спала хорошо?
– Да.
– И вы не стали опровергать ее ложь?
– Нет.
– Вы промолчали?
– Да.
– Вы приготовили себе кофе сразу же, как только встали?
– Послушайте, мистер Мейсон, мне неприятно признаваться в подобных вещах, но что сделано – то сделано. Когда я поднялся, то заметил на туалетном столике сумочку жены. Рода в этот момент уже успокоилась под действием снотворного. Я открыл сумочку и заглянул внутрь.
– Зачем?
– Я надеялся получить какое-то объяснение…
– Объяснение чего?
– Куда она ездила.
– А ее вы не спросили, потому что боялись услышать правду?
– Я находился в ужасном состоянии. Вы не представляете, какие муки я перенес в те ночные часы. Не забывайте, что мне к тому же приходилось притворяться, будто я все еще нахожусь под действием снотворного. Я боялся лишний раз повернуться или вздохнуть. Лежал неподвижно с открытыми глазами. Это была настоящая пытка. Я слышал бой часов каждый раз и…
– Что вы нашли в ее сумочке?
– Телеграмму на имя Р. Монтейн по адресу Ист-Пэйлтон Авеню, сто двадцать восемь. Телеграмма была подписана именем Греггори. В ней было написано: «Жду два часа ночи окончательным решением».
– Вы забрали телеграмму?
– Нет. Я положил ее обратно в сумочку. Но я вам еще не все рассказал.
– Так говорите же! – воскликнул Мейсон. – Почему мне приходится вытягивать из вас каждое слово?
– На телеграмме карандашом было написано имя и адрес: Греггори Мокси, Норвалк Авеню, триста шестнадцать.
– Имя и адрес убитого, – задумчиво сказал Мейсон.
Монтейн утвердительно кивнул головой.
– Вы не видели, находились ли в сумочке ключи?
– Нет, не заметил. Видите ли, мистер Мейсон, в тот момент я вообще почти ничего не замечал. Когда я прочитал телеграмму, то мне показалось, что я все понял и догадался о причине ее ночной поездки.
– То есть, что она ездила вовсе не на свидание к доктору Миллсэйпу?
– Нет, я как раз подумал, что это был доктор Миллсэйп.
– Почему вы заподозрили Миллсэйпа?
– Я доберусь и до этого.
– Да не тяните же резину!
– После того, как Рода уехала, я был просто в шоке. И все же я решился пойти к доктору Миллсэйпу и сказать ему, что мне известно об их дружбе. Правда, немного поразмыслив, я решил сначала позвонить.
– И что бы это дало?
– Не знаю.
– Вы позвонили ему?
– Да.
– Когда?
– Около двух часов ночи.
– И что?
– Я услышал длинные гудки. Через некоторое время мне заспанным голосом ответил японец-слуга. Я сказал ему, что мне срочно нужно переговорить с доктором Миллсэйпом, что у меня острейший приступ болезни.
– Вы назвали свое имя?
– Нет.
– Что вам ответили?
– Что Миллсэйп уехал по вызову.
– Вы не попросили передать ему, чтобы он позвонил вам после возвращения?
– Нет, я положил трубку. Я не хотел, чтобы он знал, кто звонил.
– Будьте добры, – вздохнул Мейсон, – объясните мне, почему вы не захотели выяснить все у жены? Почему не приперли ее к стене фактами, когда она среди ночи возвратилась домой? Почему не выяснили, какого дьявола она подсыпала вам снотворное в шоколад?
– Потому что я – Монтейн! – гордо вскинул голову сын миллионера. – Мне не пристало заниматься такими делами.
– Какими «такими»?
– Монтейны не спорят и не торгуются, как базарные бабы. Существуют куда более пристойные способы разрешать конфликты.
– Ну, хорошо, – устало сказал Мейсон. – Утром вы увидели газету. Что же было после этого?
– Тогда я понял, как могла поступить Рода…
– Как же?
– Она, должно быть, ездила на свидание к Мокси. Выходит, моя жена причастна ко всей этой истории. Во время убийства или после него, но она была на месте преступления, поскольку там найдены ее ключи. Полиция с их помощью выйдет на нее. И она постарается выгородить этого Миллсэйпа.
– Почему вы в этом так уверены?
– Я в этом не сомневаюсь.
– Вы ничего не говорили жене об открытой двери гаража?
– Сказал. Из дверей кухни виден гараж. Когда варил кофе, я обратил ее внимание на дверь.
– И что она вам ответила?
– Что ей ничего об этом не известно, а потом якобы вспомнила, что вечером оставила в машине свою сумочку и бегала за ней.
– Каким образом она могла бы попасть в гараж, если у нее не было ключа?
– Я тоже задал ей этот вопрос. Понимаете, в отношении своей сумочки она на удивление рассеяна. Она уже не раз оставляла ее в разных местах. Однажды она таким образом потеряла больше сотни долларов. Ключи она всегда держит в сумочке. Вот я и спросил ее, как же она ухитрилась открыть дверь гаража, если сумочка оказалась запертой в машине.
– И что?
– Она заявила, что воспользовалась запасным ключом из ящика письменного стола.
– По ее лицу было заметно, что она лжет?
– Нет. Она смотрела мне в глаза и говорила весьма убедительно.
Какое время Мейсон задумчиво барабанил пальцами по столу. Наконец он спросил:
– Что же вы от меня хотите?
– Чтобы вы представляли мою жену. Чтобы вы убедили ее не губить себя, выгораживая Клода Миллсэйпа. И еще. Я хочу, чтобы вы защитили моего отца.
– Вашего отца?
– Да.
– Ну, а он-то какое отношение имеет к данному делу?
– Он не переживет, если наше имя будет фигурировать в уголовном процессе. Я хочу, чтобы вы, насколько это возможно, исключили имя Монтейнов из этого дела. Пусть оно… как бы это выразиться… останется на заднем плане.
– Вы ставите передо мной невероятно сложную задачу.
– Я хочу, чтобы вы помогли изобличить Миллсэйпа, если выяснится, что он виновен.
– А если ваша жена все же будет привлечена к ответственности и признана виновной?
– В таком случае, вам придется позаботиться, чтобы имя Миллсэйпа не всплыло на процессе в связи с моей женой.
Мейсон внимательно посмотрел на посетителя.
– Возможно, – сказал адвокат, – что полиции ничего конкретного о ключах не известно. Они, естественно, проверят список лиц, владеющих машинами «шевроле» и «плимут». Доберутся и до вашего имени. Осмотрят гараж и замок. Если к этому времени у вас на дверях будет висеть замок совсем другой системы, они могут и успокоиться на этом, не правда ли?
– Полиция будет знать о всех подробностях, – сказал Монтейн с гордым видом.
– Почему вы так уверены в этом?
– Потому, что я не намерен что-либо скрывать. Я обязан рассказать правду. Даже в том случае, если речь идет о моей жене. Монтейны никогда не совершали ничего противозаконного. Ради нее я не намерен что-либо скрывать от властей.
– А если она невиновна?
– Я в этом не сомневаюсь. Именно с этого я и начал наш разговор. Виновен мужчина. Я считаю, что это Миллсэйп. Судите сами: она уезжала, он тоже, и Мокси убит. Она будет пытаться его выгородить. Он предаст ее. Полицию необходимо предупредить, и…
– Послушайте, мистер Монтейн, – холодно сказал Мейсон. – В вас говорит ревность. Она делает вас близоруким. Советую вам забыть о Миллсэйпе. Возвращайтесь к жене и выслушайте ее объяснения. Не говорите полиции ничего до тех пор, пока…
Монтейн решительно встал с кресла. Его гордый вид несколько портила прядь волос, упрямо не желавшая лежать на предназначенном ей месте.
– Именно об этом и мечтает Миллсэйп! – сердито заявил сын миллионера. – Он наговорил Роде всяких глупостей! Она станет уговаривать меня не заявлять в полицию. Ну, а если полиция все же узнает о ключах, как я тогда буду выглядеть? Нет, я уже решил. Я обязан быть твердым и не поддаваться чувству жалости. Что касается Миллсэйпа, то я не скрываю своей ненависти к нему.
– Господи! – взорвался Мейсон. – Да расстаньтесь вы со своей благородной позой и спуститесь с небес на землю. Вы так любите себя, что явно поглупели. Изображаете какого-то средневекового рыцаря…
– Довольно! – возмущенно воскликнул Монтейн. – Я принял решение! Я намерен поставить полицию в известность. Так будет лучше для всех, замешанных в этом деле. Миллсэйп командует моей женой, вертит ею, как хочет. С полицией у него это не получится!
- Предыдущая
- 12/38
- Следующая
