Парторг 2 (СИ) - Риддер Аристарх - Страница 6

Василевский умолк, давая возможность Сталину осмыслить сказанное. Верховный отложил карандаш и прошелся по кабинету к окну. Москва уже проснулась под апрельским солнцем, и в этой мирной картине было что-то глубоко контрастирующее с тем, что происходило на фронтах.

— Продолжайте, Александр Михайлович, — сказал Сталин, не оборачиваясь.

— Однако эти неудачи не могут затмить наших побед, товарищ Сталин. Разгром немцев под Сталинградом и на верхнем Дону изменил ход войны. Прорыв блокады Ленинграда дал надежду ленинградцев. И пусть разгром немцев на Кавказе получился неполным, но враг отброшен от нефтяных месторождений. Противник понес колоссальные потери в живой силе и технике.

Сталин вернулся к столу и сел. Слушая доклад Василевского, Верховный невольно вспоминал события годичной давности, когда вот так же после успешной зимней кампании было принято решение начать наступление на юге. Провал той операции вновь поставил страну на грань катастрофы и привел к трагедии лета и осени сорок второго года.

Виновные военные и политические руководители, разумеется, понесли наказание. Так же, как и те, кто допустил разгром Керченского фронта в мае сорок второго и позорное по своей сути поражение в Севастополе. Когда все затмили ошибки при эвакуации города, и несколько десятков тысяч защитников города русской славы фактически были брошены на произвол судьбы на мысе Херсонес. Очень многие попали в плен. И это после блистательной эвакуации Одессы осенью сорок первого года и многомесячной героической защиты самого Севастополя.

Но Сталин никогда и никому ни при каких обстоятельствах не признается в том, как он лично оценивает свой «вклад» Верховного Главнокомандующего в те трагические события. Эта тяжесть останется с ним, но никогда не будет произнесена вслух. Таковы правила игры, в которую он играет с историей.

— Александр Михайлович, — медленно произнес Сталин, — каково ваше мнение о дальнейших действиях Красной Армии?

Василевский выпрямился. Этот вопрос он ожидал.

— Товарищ Сталин, Генеральный штаб считает необходимым перейти к стратегической обороне на всех направлениях. Красной Армии следует всемерно укреплять линию фронта от Баренцева моря до Черного и накапливать резервы. У противника нет иного выхода, и он в любом случае будет вынужден первым перейти к активным действиям. Наша задача измотать врага в оборонительных боях, сделать его наступательную стратегическую операцию безрезультатной, а затем всей накопленной мощью нанести серию сокрушительных ударов, окончательно склонив чашу весов в нашу сторону.

Сталин медленно кивнул. Он испытывал чувство внутренней гордости от того, что теперь, к концу второго года войны, стал полноценным военным руководителем страны. Его оценки ситуации и замыслы будущих операций не расходятся с мнением начальника Генерального штаба и его заместителя в Ставке. Годы гражданской войны и два года Великой Отечественной наконец дали ему то понимание военного дела, которого так не хватало в начале войны.

— Я согласен с вашими выводами, — сказал Сталин. — Готовьте соответствующие директивы фронтам. Главная задача накопление резервов и создание глубоко эшелонированной обороны. Особенно на новых рубежах занятых нашими войсками.

— Будет исполнено, товарищ Сталин, — Василевский закрыл планшет.

После доклада Начальника Генерального штаба Сталин на сегодня решил больше военными делами не заниматься, а посвятить весь начинающийся рабочий день проблемам тыла и восстановления освобожденных районов. И главнейшим вопросом было рассмотрение возрождения Сталинграда.

Три дня назад было принято Постановление ГКО по этому поводу. И сегодня первый секретарь Сталинградского обкома и горкома партии должен доложить о конкретных планах городского руководства по выполнению Постановления.

Все участники Сталинградской битвы обратили внимание на то, что в январских и февральских указах о награждении командиров и бойцов Красной Армии отсутствует фамилия Чуянова, хотя он являлся членом Военных советов сразу двух фронтов: Сталинградского и Донского. И многие полагали, что он будет награжден вместе с тысячами сталинградцев. А о том, что такой указ готовится в городе, знали, наверное, абсолютно все. И лишь один человек знал, что Чуянов не получит никакой награды, а после окончания войны будет вообще отправлен на какую-нибудь второстепенную должность подальше от Сталинграда.

И этим человеком был Сталин, который не мог переступить через себя и простить некоторым руководителям их ошибки или видимость ошибок. Как было, например, с маршалом Тимошенко, на которого Вождь был обижен не столько за поражение в тысяча девятьсот сорок втором году под Харьковом, сколько за то, что тот не хотел признавать исключительно свою ошибку и пытался разделить ответственность.

Но, несмотря на это, маршал, хотя и не получит больше ни одного фронта в командование, будет постоянно в действующей армии в качестве представителя Ставки Верховного Главнокомандования. Такое решение Сталин уже принял.

А вот с Чуяновым история несколько иная. Сталин считал, что в огромных потерях, понесенных населением Сталинграда, персонально виноват именно Первый секретарь обкома, который сначала затянул с эвакуацией мирного населения, а потом не сумел её организовать должным образом, хотя время еще было.

Менять коней на переправе — полнейшая глупость, и если бы не тяжелейшая обстановка в разрушенном городе, он бы уже сменил руководство обкома и горкома. Но такое скоропалительное решение однозначно внесет дезорганизацию в и без того сложную ситуацию в Сталинграде, и поэтому Чуянов пока остается на своем посту. Но ненадолго, до первого удобного момента.

Именно по этой причине Сталин распорядился направить в город Андреева, которого хорошо помнил еще по Гражданской войне и никогда не упускал из вида. Он по достоинству оценил поведение Андреева во время его ареста в тридцатых годах, когда тот держался с достоинством, но без излишней гордыни, честно отвечал на вопросы и не пытался выслуживаться. После освобождения Андреев не просился в Москву, не писал благодарственных писем, а молча взялся за работу. Таких людей Сталин ценил и помнил.

После доклада Василевского Сталин начал работать с документами, готовясь к заседанию ГКО. Он должен быть в курсе всех вопросов, которые будут рассматриваться сегодня. На столе лежали папки с материалами о положении дел в промышленности, сельском хозяйстве, на транспорте. Отдельной стопкой документы по восстановлению освобожденных территорий.

К полудню Маленков еще раз ознакомился со всеми материалами, подготовленными Чуяновым, и понял, что готов к предстоящему рассмотрению этого вопроса на ГКО. Георгий Максимилианович был одним из тех аппаратных работников, которые умели видеть не только текст документа, но и те смыслы и подтексты, которые за ним скрывались.

Он сложил все документы в специальный портфель и ровно в двенадцать часов вызвал фельдъегеря.

— Товарищу Сталину. Срочно, — коротко сказал он, протягивая портфель.

Фельдъегерь принял портфель, козырнул и вышел.

Все документы Чуянов подготовил в двух экземплярах, и поэтому, отправив один комплект на Ближнюю дачу, Маленков остался со вторым. В одном экземпляре были только составленные сегодня заключения академика Веснина и наркома Гинзбурга, которые были отправлены Сталину. Это были ключевые документы, и Маленков хотел, чтобы Верховный ознакомился с ними заранее, без суеты.

До встречи с Чуяновым было еще два часа, и Маленков решил тоже немного отдохнуть. Впереди тяжелый вечер и, возможно, не менее тяжелая ночь на заседании ГКО. А необычайно ранний подъем и начало рабочего дня в семь утра уже начали сказываться на самочувствии и работоспособности.

С чуяновскими документами Сталин начал знакомиться примерно в половине второго дня, и особого интереса они у него поначалу не вызвали. Все, что предлагалось, было ожидаемо и предсказуемо. Для этого совсем не обязательно было гонять специальный самолет из Сталинграда в Москву. От этих мыслей он почувствовал раздражение и уже собирался начать знакомиться с другими документами, как ему в руки попала первая папка так называемого «Хабаровского проекта».