Лед тронулся, тренер! Но что делать со стояком? (СИ) - Некрасов Игорь - Страница 28

— Понял, — произнёс я, собираясь с мыслями, и начал с икр, втирая ароматное ванильное масло в ее горячую кожу.

Мои пальцы погружались в упругие, словно стальные пружины, мышцы, находили каждое микроскопическое напряжение. Она тихо, сдавленно застонала, когда я нашел особенно болезненную точку.

— Ой… да… вот тут… — ее голос дрогнул от смеси боли и облегчения. — Кажется, я его на том тройном тулупе потянула, когда приземлялась вчера.

Я усилил давление, чувствуя, как под моими пальцами мышечные волокна постепенно, нехотя отпускают зажим. Ее кожа была горячей, живой, каждый мускул отзывался на прикосновения благодарной дрожью.

— Расслабься, — мягко скомандовал я, переходя к бедрам.

Мои ладони скользили по задней поверхности ее ног, разминая напряженные участки квадрицепсов и бицепсов бедра. Она издала глубокий, томный вздох, когда я начал работать очень близко к ягодицам.

Мои пальцы легко погружались в упругую, податливую плоть, разминая глубокие мышечные слои. Я чувствовал, как все ее тело постепенно расслабляется, становится тяжелее, податливее, доверчиво отдаваясь в мои руки.

— Ммм… да… — прошептала она, и ее бедра непроизвольно, едва заметно подались навстречу моим рукам, будто ища большего контакта.

Я продолжил массаж, плавно перейдя на спину. Мои пальцы скользили вдоль позвоночника, находили каждый позвонок, каждую напряженную мышцу, вытянутую вдоль хребта. Она лежала совершенно расслабленная, почти безвольная, изредка издавая тихие, сонные стоны удовольствия, когда я попадал в особенно приятную точку.

— Ой… вот тут… да… — ее голос снова дрогнул, когда я обнаружил тугой узел между лопатками. — Кажется, это от тех поддержек, где Ирина… ах… меня чуть не уронила… или уронила… не помню уже.

Я усмехнулся и тут же усилил нажим, чувствуя, как под моими пальцами спазм медленно, но верно сдается. Ее кожа под моими ладонями казалась такой хрупкой, а под ней скрывалась стальная мощь.

— Расслабься, — повторил я, уже переходя к плечевому поясу. Мои ладони скользили по упругим дельтовидным мышцам и трапециям, разминая глубокие зажимы, оставленные часами изнурительных тренировок.

Она издала еще один глубокий, блаженный вздох, когда я начал работать с ее шеей. Мои пальцы находили каждое напряжение у основания черепа.

— Ммм… да… вот здесь… — прошептала она, когда я нашел особенно тугой узел. — Боже, как хорошо…

Черт, как же она стонет… ну сколько можно, а? — пронеслось в голове, пока пальцы глубже погружались в напряженную мышцу. — Так тихо, но так… выразительно. Будто специально издевается, зная, что каждый ее вздох бьет прямиком ниже пояса.

И действительно, предательский толчок в штанах подтвердил — мой «друг» уже проснулся и требовал внимания, совершенно некстати напоминая о своем существовании. Но я продолжил массаж, перейдя на ее руки и кисти, стараясь сосредоточиться на работе, а не на реакции собственного тела.

Ее мышцы были теплыми, живыми и удивительно податливыми, совсем не похожими на стальные канаты Алисы. Под моими пальцами ее тело постепенно полностью расслабилось, стало мягче, пластичнее, будто превратилось в теплый воск.

Но, желая хоть как-то отвлечься от нарастающего возбуждения, ибо мысли уже заполнялись похабными идеями и образами, я решил завести разговор на нейтральную тему.

— Кстати, ты слышала, что сегодня журналисты приходили? — спросил я, перебирая ее тонкие, но сильные пальцы. — Какой-то Сергей Петрович с федерального канала.

— О-о-о, этого дядьку я знаю! — сразу оживилась Софья, повернув голову набок. — Он, между прочим, в прошлом году чуть не уговорил нашу Алису на откровенность — рассказать в интервью про ее первую любовь. Татьяна Викторовна потом два месяца отходила, чуть не сойдя с ума от ярости. Говорила, что репутация школы важнее всяких девичьих секретов.

— Похоже, у него настоящий талант находить самые болевые точки, — усмехнулся я, чувствуя, как разговор хоть ненамного, но отвлек меня от навязчивых мыслей.

— Угу, — она снова застонала, когда я начал разминать напряженные мышцы ее предплечья, забитые от бесконечных вращений и поддержек. — Осторожнее… ах… да, вот так… ммм… да-да… тут…

Ее стоны становились все громче и менее сдержанными, и я с ужасом вновь почувствовал знакомое, предательское шевеление в штанах.

Нет, черт возьми, только не сейчас, — мысленно взмолился я. — С Софьей же всё просто и чисто! Разве нет? Эй ты внизу! Не смей! Она же как младшая сестра!

Когда я вернулся к завершающему массажу ног, ее дыхание стало особенно прерывистым и глубоким. Мои пальцы скользили по внутренней, невероятно нежной поверхности ее бедер, опасно близко к той самой соблазнительной границе, где начинался край ее трусиков.

— Да… вот тут… — прошептала она почти беззвучно, и ее бедра снова непроизвольно, уже более явно, подались навстречу моим рукам, будто неистово желая большего давления, большего облегчения.

Я чувствовал, как мой член наливается кровью, становясь твердым, требовательным и совершенно неуместным в этой ситуации.

Соберись, Орлов! Тварь ты дрожащая! Она же тебе доверяет как профессионалу! — кричал я сам себе в голове, чувствуя, как штаны превращаются в тесную клетку для разбушевавшегося зверя. — Хотя, черт возьми, с такими ягодицами, упругими и вкусными, как спелые персики, и этой бархатной облизательной кожей…

Черт! А может мне… попробовать? Совсем чуть-чуть? Нет-нет и еще раз нет! Медицина, млять, помни о медицине! Musculus glutaeus maximus… функция: сгибание бедра… Ох, я бы её сейчас согнул!

— А ты, Лёш, никогда не думал сам покататься? — неожиданно спросила Софья, нарушая мои похотливые мысли. — Вот так смотришь на нас со стороны и… М-м-м… вот тут чуть ниже, да…

— Кататься? — переспросил я, с трудом возвращаясь к реальности и слегка смещая руки чуть ниже, к самой верхней части ее бедер. — Я на коньках в последний раз… лет в десять стоял, и то больше времени проводил, цепляясь за бортик. Не самый грациозный вид, скажу я тебе.

— Да ладно! — она звонко рассмеялась, и ее ягодицы задрожали от смеха, заставляя мое сердце пропускать удары. — Я бы посмотрела! Представляю, как ты в своем халате выезжаешь на лед… М-м-м, да… вот именно в этом месте… — она сладко потянулась, как кошка. — Ты бы точно всех смешил своими пируэтами!

— Мои пируэты, — парировал я, переходя к массажу поясницы, пытаясь быть подальше от её попки, в этот же момент позволяя большим пальцам погрузиться в мягкие ямочки по обе стороны от позвоночника, — ограничиваются поворотами вокруг собственной оси и… глупыми падениями. Не очень зрелищно.

— Зато безопасно! Почти! — она снова захихикала, и этот звук смешивался с приглушенными стонами. — А то ведь можно и… Ай!.. И не так упасть, как… Ум-м-х… да-да… тут…

— Вот именно, — пробормотал я, уже с трудом улавливая, о чём она говорит, в этот же момент усиливая давление пальцами на поясницу, отчего Софья начала постанывать еще громче и чаще.

— Ай, ай, — начала прикрикивать она, и её тело начало извиваться будто от наслаждения, будто она делала это невольно. — Ох, как… да-да, хорошо, тут именно… — в этот момент ее ноги поднялись и короткой серией судорожных ударов прошлись по столу. — Ай-яй-яй…

— Что? — я резко остановился, испугавшись, что причинил боль. — Больно?

Она выдохнула и успокоилась, после чего растекалась по столу, ее руки безвольно упали вниз по обе стороны от стола.

— Нет… — выдохнула она, и голос ее звучал томно и лениво. — Наоборот… Ох, Лёш… Еще с ногами немного поработай, пожалуйста? Чуть-чуть…

Я кивнул, стараясь сохранять профессиональное спокойствие, хотя все мое существо было натянуто как струна.

— Хорошо, — сказал я, снова нанося масло на ладони, и с улыбкой добавил: — Видимо, со спиной тебе уже хватит.

— Да-а-а… — протянула она с таким блаженством в голосе, что у меня снова предательски зашевелилось в штанах.

Когда я перешел к ногам, то не мог не заметить, как после ее недавних судорожных движений небольшое полотенце, прикрывавшее ее ягодицы, немного сползло. Теперь оно лежало почти на самой границе, обнажая соблазнительный изгиб там, где бедро переходило в округлую, упругую плоть. Эта полоска обнаженной кожи казалась мне в тот момент самым эротичным зрелищем на свете.