Товарищ мэр (СИ) - Муха Руслан - Страница 28

— Нет, не прямо. Просто вспомнилось высказывание… Хочешь мира — готовься к войне. Вот и в нашем случае лучше быть ко всему готовым. Нужен нам компромат на Кобылянского, да такой, помощнее. Чтобы он прямо последним аргументом стал.

— Ты его прямо посадить хочешь? — Гена напрягся.

— Вовсе нет, — пожал я плечами. — Только приструнить и, возможно, склонить к сотрудничеству. Худой мир, как ни крути, лучше доброй войны. Но если придётся, то в качестве устранения можно и посадить…

— Ты меня вот теперь реально пугаешь, Женек, — Гена вошёл в кабинет, осторожно усевшись в кресло, при этом не сводя с меня настороженного взгляда.

— А по делу есть что? — сурово поинтересовался я.

— Ну так-то можно что-то нарыть наверняка. Но ты знай, менты против него не пойдут, они прикормленные. Тут надо, чтобы прямо что-то совсем из ряда вон. А у Кобылянского что? Сговоры, взятки?.. Он тут влёгкую штрафом отделается, и будь здоров. Даже если что-то по репутации, девочки там, разврат какой, так этим уже даже никого и не удивишь. К тому же в политику он не лезет.

— И что, у нас в органах вообще своих людей нет? А как же тот же Корнилыч?

— Да не станет он на рожон лезть, — скривился Гена. — Он у нас вроде Швейцарии — в нейтралитете. Дружит со всеми. Пока дело не пахнет реально жареным, он и пальцем не пошевелит.

— А чем он у нас, Кобылянский, конкретно занимается? — я слегка наклонился вперёд.

— Ну, птицефабрику он держит, — неторопливо проговорил Гена. — Ещё ресторан у него в центре — «Гранат», помнишь, может? Ты там раньше любил заседать. Вроде бы приличная точка, но ходят слухи, что через неё он часть серого нала прогоняет. Только тут ещё поди докажи…

Он сделал паузу, а после продолжил:

— Сталелитейка на окраине тоже его. У жены его несколько магазинов со шмотьем — бутики на первых этажах в жилых домах, всё чин по чину. А так — последние годы он взял моду здания у города выкупать, ремонтировать, а после в аренду мелким предпринимателям сдавать.

— И много выкупил?

— Да два только успел, пока Хабарова не посадили. Одно — бывший Дом быта на Ленинградской, второе — здание возле автостанции, там раньше гостиница в советское время была, а теперь кафешка, кинотеатр, торговые павильоны. Оба в аварийном состоянии были, а теперь глянец, плитка, стеклопакеты.

И где располагался дом быта, и где была гостиница — я помнил.

— Может, у отца что-то в папках найдётся? — предположил я.

— Это вряд ли, — качнул головой Гена. — Кобылянский развернулся уже после смерти Мишки, а до этого в мелких сошках у Хабарова ходил.

— Ладно, — подумал я. — Надо ещё с Кристиной переговорить. Она с Хабаровым тесно работала, может, что-то сможет подкинуть.

— На крайняк, можем его задолбать проверками со всех инстанций, — предложил Гена. — Прикроем ту же птицефабрику, может, какой птичий грипп там отыщем. По деньгам нормально он потеряет.

— Как вариант, — кивнул я. — Но как-то мелко и пакостно. Да и не в деньгах тут дело. Нам нужно не просто ударить по карману — нужно заставить его нервничать, ошибаться и в итоге сдаться. А для этого нужен рычаг посерьёзнее.

— Ладно, задачу понял. Значит, готовимся, собираем, копаем.

Гена встал, кивнул и зашагал прочь, на ходу доставая телефон. Уже с лестницы я слышал, как он раздаёт распоряжения. У меня же в этот миг внутри зашевелилось некое смутное предчувствие, что-то вроде привычной профессиональной чуйки, но при этом здесь было ещё нечто. Снова о себе давала знать память Марочкина.

Почему-то Кобылянский у меня вдруг начал ассоциироваться с тем телефоном из сейфа. А значит, пришло время его включить.

Я запер дверь в кабинет на замок, открыл сейф и достал телефон. Недолго думая, нажал кнопку сбоку. Но вместо яблока засветилась надпись на английском «Samsung».

Телефон включился без пароля. Первым делом я нашёл галерею и зашёл в фотографии и видео, но там было пусто. Этот телефон вообще отличался от айфонки, всё было по-другому, но я на удивление знал, куда нажимать, и происходило всё будто само собой.

Решил посмотреть историю звонков. Там был всего один номер, подписанный буквой «А». И, судя по истории, этому «А» звонили примерно раз в две-три недели, а вот сам загадочный «А» никогда не звонил.

Почему-то сразу подумалось, что А — это Анжелика, любовница Марочкина. Возможно, он использовал этот телефон, чтобы с ней связываться. Но при чём тут Кобылянский, всплывший в памяти? Нет, я чувствовал, что это важно и связано с Кобылянским. Значит, нужно позвонить.

Довольно долго на том конце никто не брал трубку. Наконец ответил заспанный мужской голос:

— Алё, братик? Как чё? Как дела?

— Всё в порядке, — задумчиво протянул я, предоставив собеседнику продолжать разговор. Сам я не очень понимал, куда вести беседу.

— Чё там тебе? Как обычно? Я сегодня, если честно, не смогу. Хреново. Завтра съезжу к своему барыге с утра. Окей? Тебе чё там надо? Как обычно?

— Как обычно, — согласился я, уже поняв, о чём речь.

— Ну давай, добро, договорились. Пусть тогда твой Вован как обычно к четырём ко мне на работу подскакивает на курилку. Ценник тот же.

— Договорились, — задумчиво протянул я.

На той стороне, даже не попрощавшись, сбросили звонок. Дела, конечно, дерьмовые. Однако при чём тут Кобылянский, мне так и не стало ясно.

Я выключил телефон и положил обратно в сейф. В голове складывалась мутная схема. Вовчик время от времени ездил покупать дурь для Марочкина у этого «А».

Значит, нужен Вова. Я достал айфонку, нашёл в контактах «Вова Водитель» и позвонил.

Вовчик взял трубку почти сразу.

— Слушаю, Жень Михалыч, — готово отозвался он.

— Зайди ко мне в кабинет, разговор есть, — сказал я.

— Уже иду, — сразу ответил он.

Через минуту Вова вошёл в кабинет, напряжённо остановился у порога.

— Закрой дверь. Присядь, — кивнул я, взглядом указав на кресло напротив.

Он вошёл, запер дверь, уселся и уставился на меня с нескрываемым любопытством.

— Я тут вспомнил кое-что, — сказал я. — Ты для меня время от времени ездил и покупал кое-что у некого «А».

— Ага, у Антона, — медленно кивнул Вова. — Что? Опять надо за «посылкой» сгонять? — Он едва заметно нахмурился, поёрзал на месте.

— Пока меня больше интересует, кто ещё об этом знает и кто такой этот Антон.

— А, понял, не совсем значит, вспомнили, — с готовностью кивнул Вова. — Так это, никто, кроме меня, не в курсе. Даже Геннадий Петрович. Да он бы и не позволил. Это, так сказать, наш с вами секрет, — понизив голос, сказал Вова. — Антоха вроде кент ваш какой-то давнишний. Одноклассник, что ли, я, если честно, не в курсе. Ну, вы так, не то чтобы тусовались, только по этим делам. Он на сталелитейке работает.

Я заинтересованно уставился на него.

— На сталелитейке, говоришь? На той самой, которую Кобылянский держит?

— Да, вроде на ней, — неуверенно кивнул Вова. — Она у нас в Жданогорске одна, другой нет.

Вот и начала вырисовываться связь. Теперь бы понять, какая именно. И тут меня вдруг осенило: Антон Кобылянский. Давнишний приятель и одноклассник, с которым Марочкин лет семь уже не общался. Но вот почему — это вопрос. Но главное, что я вспомнил: он младший сын Павла Кобылянского. И это уж точно можно использовать. Но этой информации мало.

— Что-то ещё знаешь про этого Антона? — спросил я Вову.

Тот медленно покачал головой, подумав, добавил:

— Может, Геннадий Петрович…

Я уже его не слушал, а звонил Гене.

— Да, Женёк, — Гена взял трубку почти сразу.

— Вопрос тут у меня возник. Антон Кобылянский мне вдруг вспомнился. Знаешь что-нибудь о нём?

— Да чего тут не знать? — хмыкнул Гена. — Антошка-наркошка. Младший сын и главный позор Кобылянского. Но если ты думаешь как-то это использовать — тут ни хрена не выйдет. Так-то не для кого в городе не новость, что Антоха любитель обдолбаться, вести себя как свинья и чудить. Ты с ним в детстве даже дружил, вроде.