Японская война 1905. Книга восьмая (СИ) - Савинов Сергей Анатольевич - Страница 7

Корнилов, пропустивший следы сбора такой огромной армии, сначала чуть не застрелился, но потом взял себя в руки и даже нашел предателя. Немолодой уже штабс-капитан, который, как оказалось, не видел ничего страшного в том, что почти месяц не передавал дальше сообщения агентов с части направлений. Мелочь, считал он, и целых пятьдесят рублей сверху каждый месяц — кто же откажется. Он вот не смог. А потом кто-то другой не удержался и даже до официального приговора пустил предателю и идиоту пулю в затылок.

И вот этого убийцу уже не нашли. А может, и не искали, хотя Дроздовский слышал, что из Санкт-Петербурга не раз приходили очень гневные письма, требующие разобраться с маньчжурской вольницей. Вот только не осталось уже во 2-й Сибирской тех, кто боялся бы столичного гнева. Сам Михаил Гордеевич тоже изменился. Потеряв всю свою роту, потеряв ведомого, он осунулся и чуть было не начал пить. Но пример Корнилова помог взять себя в руки. Обида и боль превратились в силу, что давала возможность пахать в два раза больше, чем раньше.

Дроздовский спал около 4–6 часов в сутки, сгорал на работе, но новые броневые роты с каждым днем все лучше и лучше чувствовали друг друга. Понимание машин, что сделали для них лучшие инженеры России, вера в братьев, что всегда услышат и всегда прикроют. Как сила Дроздовского превращалась в работу, так потом работа, его и всех остальных, превращалась в силу. И когда однажды вечером Корнилов положил на стол новый доклад о движении банд внутри Китая, Михаил Гордеевич был готов.

— Мы накроем их прямо там, — предложил он, не отводя взгляда от Мелехова, за которым было последнее слово.

Сейчас обороной Инкоу руководил генерал Кондратенко, но тот всегда был за осторожность, и Дроздовский заранее знал, что он не поддержит авантюру, в которой им полагалось заехать вглубь запретной китайской территории почти на пятьдесят километров. Ну вот, он уже нахмурился, но молчит… Тоже ждет реакции Мелехова. Тот, хоть в последнее время и занимался больше развитием города, все же был личным учеником Макарова. И у него была какая-то своя чуйка на то, что возможно, а что нет.

— Говорят, в Америке броневики Буденного за ночь прошли почти 100 километров, — Павел Анастасович наконец заговорил.

— И потом с ходу взяли целый город! — на мгновение внутри Дроздовского даже встрепенулось что-то живое.

— То Буденный, — возразил Кондратенко. — И американцы в отличие от британцев тогда еще не знали, чего от нас ждать. А ведь те британцы наверняка снова будут где-то рядом крутиться.

— Это только еще одна причина вернуть им долг.

— Но не причина рисковать своими солдатами, — Мелехов еще думал. — Сколько вы проходили на учениях за раз?

— Пятьдесят километров — брали, и не раз. Карты дорог Внутренней Монголии у нас тоже есть.

— Ночью не дойдете, — снова не согласился Кондратенко. — Ориентиров нет, а дороги там — одно название. Можно легко проехать не на запад, а дать крюк. Попадетесь на глаза не тем людям, и будет скандал.

— Два дня, — вмешался в разговор Корнилов. — Дайте мне два дня, и я закину туда человека, а тот уже по радио наведет наши броневики. Если первую половину пути проехать хотя бы в нужном направлении, то потом… Уже не потеряетесь. Тем более «Громобоям» зимой что поля, что дороги — разница не так велика.

— Если будет наводка… — Мелехов на мгновение задумался, и кулаки Дроздовского до боли сжались. — И если вы сможете сделать так, чтобы британцы со своими новыми приемниками вас не заметили — будем работать!

Яростное предвкушение сменилось ледяным спокойствием. Теперь Михаил Гордеевич знал, что у него появился шанс. Корнилов, хоть и подставил их всех в тот раз, больше слов на ветер не бросал. Если сказал, что даст наводку, значит она будет. И он, Дроздовский, теперь такой же: если сказал, что британцы получат с лихвой, значит, никуда они не денутся.

Сегодня довели до ума крупноузловую сборку новых броневиков на острове Маре. Двигатели, торсионы, пушки и другие сложные узлы мы привезли с собой с запасом на две тысячи машин. И вот теперь у нас появились три сборочные линии и, главное, люди, которые смогут со всем этим работать. Один конвейер для корпусов, другой для навешивания брони, третий для установки всех внутренних систем. Выходило 12 броневиков в сутки при трех рабочих сменах. Не так много, как хотелось бы, но скорость будет только расти. А учитывая, что у нас тут нашлись специалисты и по пушкам, и по силовым установкам, есть неплохие шансы, что мы сможем наладить на месте и их производство.

— Поздравляю вас всех со сдачей аттестации, теперь вы сможете приступить к работе на КРАЗе и получать зарплату, которую выдадут вам на руки после освобождения, — я дошел до проходной, где лично Элис Рузвельт встречала новых пленных, которых мы после Рино небольшими группами допускали до работ посложнее.

Кстати, КРАЗ — аббревиатура, которая давалась девушке и местным с явными трудностями — означает Калифорнийский Резервный Автомобильный завод. Скажу честно, не удержался. Хотя был еще один неплохой вариант: убрать слово «резервный», автомобильный заменить на «механический», и выходило почти КамАЗ. Но почти не считается.

— А я слышал, что если сдать на повышение квалификации, то можно получать зарплату и право выходить в город даже сейчас, — из толпы донесся голос с пронзительным ирландским акцентом.

— Это верно, — довольно кивнула Элис. — Каждые два месяца есть возможность записаться на переаттестацию. Если будете продолжать учиться и дорастете до третьего разряда, то через полгода вас будет ждать свобода. Кстати, за полгода можно как раз накопить на свою комнату или автомобиль, которые мы начнем выпускать где-то с января.

Насчет автомобилей — это Элис немного приврала. Пока не решим проблему с моторами, ничего в гражданский сектор я отдать не смогу, но… Люди явно вдохновились. Кому-то понравилась сама возможность заработать без риска, кому-то — свое жилье, которое на востоке получить было в разы сложнее, ну а кто-то загорелся именно машиной. Может, и в самом деле подумать над этим? Запустим американскую мечту немного пораньше и немного в другую сторону.

Впрочем, как и ожидалось, даже среди максимально лояльных пленных, согласившихся на обучение и работы, нашлись те, кто по-прежнему считал нас врагами.

— А это правда, что ваш генерал — демон⁈ — тонкий крикливый голос донесся откуда-то из задних рядов. Человек явно рассчитывал остаться неузнанным, а зря…

За каждой группой всегда наблюдали сверху еще и пара человек Огинского, так что крикуна уже записали, а к вечеру поднимут и все его связи. В большинстве случаев подобные ниточки, правда, никуда не вели, и люди просто говорили, что думают, но два раза мы выходили на агентов Вашингтона, и при случае теперь можем скормить им немного дезинформации. В общем, с наблюдением Алексей Алексеевич удачно придумал.

Я так увлекся мыслями, что чуть не пропустил продолжение разговора про мою демоническую природу. И да, спасибо за это Джеку Лондону: его новая книга в стиле нового доктора Фауста стала очень популярна, ему даже успели за нее какую-то премию вручить. Впрочем, статуэтки и лесть в газетах были не так важны, как народный интерес, а он тоже был. Меня даже начали посещать мысли, а не зря ли я отпустил «своего личного писателя», но…

— Нет, генерал Макаров не демон, — Элис начала отвечать, как обычно, с легкой хрипотцой, азартом и блеском в глазах. Да, некоторым лишь бы поспорить.

Я встрепенулся, и кровожадные мысли исчезли без следа.

Я слушал, как дочь Рузвельта общается с пленными, и думал о том, что она на самом деле много работает. Больше, чем я ожидал от такой, как она… Собрала местных богатеев, выбила деньги на электрификацию Сан-Франциско, организовала работы, и вот, несмотря на все это, находит время, чтобы еще и приглядывать за пленными.

— А зачем тогда вы здесь? — снова закричал все тот же скандалист, обрывая Элис на полуслове. — Разве не затем, чтобы защитить нас и не дать сожрать наши души? Или вы уже сами…