Культы Древнего Египта. От обожествленного солнца и золотой плоти царя до птицы Бену и бога Нуна - Карлова Ксения Федоровна - Страница 6

Существует большое количество трактовок этого по-своему уникального текста. Царь представлен в нем поглощающим богов и людей, в связи с чем некоторые исследователи усматривали здесь обычай ритуального каннибализма и проводили параллели с африканскими народами, у которых он присутствовал. Однако в Египте человеческие жертвоприношения если и существовали, то в очень древние времена; в историческую же эпоху они не засвидетельствованы. Тогда в гимне могут отражаться очень архаичные ритуалы либо — что очевиднее — жертвоприношения животных, в частности быков, о ритуальном заклании которых не раз говорится в других пассажах «Текстов пирамид». Имеет место и жертвенное обеспечение усопшего царя: в древнеегипетском заупокойном ритуале важнейшую роль играло снабжение умершего жертвенными дарами, необходимыми ему в загробном мире.

Гимн служит словесным сопровождением заклания животных и последующего мясного пира — из текста мы узнаем, что царь получает разные части жертвенных даров. Но очевидно, что сводить его только к этому не стоит. Прежде всего он служит ритуально-магическим целям: поглощая чужую силу, царь и сам становится всесильным. Весьма вероятно, что в тексте содержится метафора какого-то события. Существует, например, астрономическая трактовка этого гимна — так, немецкая исследовательница Катя Гёбс полагает, что здесь речь идет о метафоре восхода Солнца, в лучах которого исчезают звезды[15]. В отдельных строках гимна действительно говорится о небесных телах, тем более что в «Текстах пирамид» присутствует астральная составляющая. Но и такая трактовка не объясняет полностью его содержание. Отечественная исследовательница Ольга Игоревна Зубова провела интересную параллель между «Каннибальским гимном» и видением Арджуны, описанным в XI главе «Бхагавадгиты»[16]. В нем Кришна под именем Вишварупа предстает на поле Курукшетры в образе великого космического Бога-Творца, имеющего бесчисленные формы. В его пасть с клыками вступают боги и сонмы различных существ, которых он пожирает, что служит метафорой его беспредельности и могущества. Как отмечает О. И. Зубова, воззрения об образе Вишварупы представлены в более философском контексте, а описание действа в «Каннибальском гимне» достаточно примитивное. Тем не менее нельзя не согласиться, что в обоих случаях явлен образ всесильного бога, становящегося таковым в том числе благодаря поглощению божественных сущностей. В «Каннибальском гимне» это сам царь, причастный к символическому убийству древнейших богов, благодаря чему он и сам становится первородным божеством. Происходит символическая передача власти царю за счет того, что он поглощает составные сущности богов — их магию, кау, аху, хемсут[17]. Это утверждает его в статусе Бога-Творца.

В египтологии, однако, существует точка зрения, согласно которой само по себе появление в царских усыпальницах заупокойных текстов свидетельствует об определенном ослаблении царской власти, поскольку в более ранних пирамидах тексты не высекались. Из этого следует, что просто возведения пирамиды, которая сама по себе считалась символом божественности царя, уже оказывалось недостаточно. Отныне посмертное путешествие фараона должно было сопровождаться специальными текстами, в том числе магического характера. Сложно судить, насколько такое мнение справедливо. Во всяком случае, ни опровергнуть, ни доказать его пока не представляется возможным. Но на примере «Каннибальского гимна» можно предположить: то, что было привилегией царя в эпоху Древнего царства, становится доступным для людей нецарского происхождения с Первого переходного периода и со времен Среднего царства. «Каннибальский гимн» с некоторыми изменениями запечатлен в гробнице верховного жреца Птаха по имени Сенусерт-анх (XII династия), а также в «Текстах саркофагов». Это стало возможным в связи с ослаблением царской власти, начавшимся с конца Древнего царства, и последовавшим за этим явлением, которое в египтологии иногда обозначается как демократизация заупокойного культа — формулировка эта весьма условная и не всеми принимаемая. Но суть ее в том, что заупокойные тексты, которые ранее высекались только в царских пирамидах, теперь становятся доступны и вельможам, имеющим средства для обеспечения своего заупокойного культа. Связано ли это с теми политико-социальными процессами, которые происходили в Первый переходный период, или у элитных слоев общества просто появилась возможность записывать в своих гробницах или на саркофагах религиозные тексты, которые изначально предназначались не только для царских особ, — вопрос в египтологии до сих пор дискуссионный.

^{Рельефная панель, на которой изображены павианы, преподносящие Око-Уджат богу Хепри. Поздний или птолемеевский период.}

^{The Metropolitan Museum of Art}

Особняком стоит фигура Эхнатона (Аменхотепа IV), совершившего религиозный переворот. Многие исследователи называют его первым монотеистом в Древнем мире, и, похоже, это верно, поскольку монотеистические тенденции были слишком сильны в основанной им религии, которую можно назвать атонизмом. Некоторые из этих тенденций прослеживались в верованиях Древнего Египта и ранее, но религия Эхнатона подошла к монотеизму вплотную. Фактически он противопоставил пантеону богов культ только одного — Атона. Это солярный бог, но, в отличие от Ра, он был физическим воплощением Солнца и традиционно изображался в виде солнечного диска с исходящими вниз лучами, оканчивающимися кистями рук. Конечно, это не значит, что все остальные боги одновременно перестали существовать для древних египтян, — многовековые традиции невозможно искоренить за короткое время. Но для самого Эхнатона единственным богом был Атон, поэтому в основанной им столице Ахетатон атонизм стал официальной религией. Запрещалось написание слова «боги» (нечеру), вычеркивались имена других богов, а в первую очередь преследованиям подвергался культ Амона, расцвет которого как раз пришелся на период правления XVIII династии. Сам царь был провозглашен сыном Атона, а концепция божественности фараона стала ключевой. Фактически Эхнатон поставил понятия «бог» и «царь» на один уровень, объединив их привилегии. Так, например, в период его правления картуш включал имена не только царской семьи, но и Атона, и в его честь справлялись праздники, считавшиеся до этого царскими. И это далеко не единственные примеры. В древнеегипетской традиции Атон и Эхнатон рассматривались как одно целое, а для населения Эхнатон был единственным пророком Атона, поклоняться которому можно только через царя. По сути, все нововведения Эхнатона зиждились на предшествующей традиции: представление о главенстве Солнца и единосущности с ним царя, тенденции к появлению образа Единого Бога были характерны для древнеегипетской религии и ранее. Но в период правления Эхнатона эти черты стали более зримыми и радикальными — настолько, что после смерти Эхнатона древние египтяне предпочли стереть из памяти образ фараона-«еретика», а все его нововведения отменить[18]. Следующий фараон — Тутанхамон — вернулся к прежнему религиозному курсу, а время правления Эхнатона было охарактеризовано как время упадка, отклонения от норм миропорядка и господства исефет. В «Реставрационной стеле», провозглашавшей возврат к прежнему порядку, об этом говорится так: «Изгнал он [Тутанхамон] исефет из Двух Земель, и утвердилась маат на своем месте. Он заставил ложь стать мерзостью, [и стала земля] подобна той, какой она была в первый раз»[19].