Гаст (ЛП) - Ли Эдвард - Страница 13

"Стресс на работе, стресс дома и просто стресс от жизни в этой калифорнийской дыре, - предположил он. - Я НИКОГДА больше не думал о сексе... до сегодняшнего дня. Я прихожу сюда, потея от дедлайна сдачи книги, и внезапно у меня появляется сексуальное влечение семнадцатилетнего. Я схожу с ума от старушки с лицом Джека Пэланса и её деревенской дочери, которая не может говорить. Я только что подрочил в мусорный бак..."

Вот и всё саморазоблачение.

Господи. Он не мог чувствовать себя более жалко, натягивая штаны обратно. Он сделал это на полу, застегнул их, затем перевернулся на четвереньки, но...

Прежде чем он снова встал, он что-то заметил.

Щель под дверью спальни...

"Кто-то стоит прямо за моей дверью", - прямо сейчас он мог это видеть.

В щели виднелись голые пальцы ног. "Должно быть, Лотти, - догадался он. - Она была босиком, не так ли? Господи, надеюсь, она не смотрела в замочную скважину, пока я дрочил!"

Колльер остался на четвереньках и подполз. Пальцы ног всё ещё были там; они не сдвинулись с места. Ему пришло в голову, что он должен встать прямо сейчас и открыть дверь.

Но он этого не сделал.

"Замочная скважина..."

Замок, ручка и замочная скважина, вероятно, были оригинальными: старая, хорошо обработанная латунь. Колльер затаил дыхание и приложил глаз к дыре.

"Ты, должно быть, издеваешься надо мной..."

Женский лобок располагался прямо по другую сторону замочной скважины. Он был кремово-белым, свежевыбритым - прекрасный треугольник. В безволосой щели, казалось, был втиснут штопор розовой плоти.

Вот что увидел Колльер, когда посмотрел в замочную скважину.

Он откинулся назад, моргнул и вздохнул.

"По ту сторону этой двери стоит обнажённая женщина, - смирился он. - Но это же невозможно, не так ли?"

Должно быть, это была игра света.

Он снова взглянул. Выбритый лобок всё ещё был на месте. Теперь он заметил одну деталь: одну веснушку на дюйм выше клиторального капюшона.

Ладно... Это была не игра света; она действительно была там. Он позволил своему разуму тикать мгновение, обдумывая варианты, но на самом деле их было только два.

"Я могу проигнорировать это, - он знал. - Или... Я могу открыть дверь и посмотреть, кто это".

Однако...

Кто это мог быть?

Как будто она знала, что Колльер увидит.

Невозможно.

Он встал и открыл дверь.

Никто не стоял перед ним в дверном проёме, только открытый атриум за перилами лестничного холла. Колльер быстро посмотрел налево, затем направо и не увидел ни одной женщины, голой или нет, спешащей прочь.

"Это полный пиздец, - подумал он. - Это ДЕЙСТВИТЕЛЬНО полный пиздец".

Он сел на высокую кровать с балдахином и объективно оценил этот день. Он приехал в Теннесси в поисках малоизвестного пива, которое, по его мнению, могло бы быть достойным включения в его книгу. Консервативный седан, который он забронировал в пункте проката автомобилей, не был доступен, поэтому он взял нелепый "Фольксваген Жук" цвета лайма и шербета. То, что должно было быть часовой поездкой, превратилось в четырёхчасовую поездку. Когда он остановился и спросил дорогу, самый циничный заправщик в истории почувствовал необходимость показать Колльеру свой эрегированный пенис. После чего Колльер прибыл в этот странный маленький гостевой дом только для того, чтобы обнаружить, что его обычно замершее либидо отправлено в красную зону старой женщиной с великолепным телом и её, вероятно, немой дочерью. В общем, всё вышеперечисленное слилось в самый странный день в его жизни. И как раз, когда он думал, что страннее уже некуда...

"Женщина сверкнула своим бритым бобром в моей замочной скважине..."

Колльер потёр виски.

"Я либо увидел это, либо у меня была галлюцинация".

Что-то было не так с ним? Что-то клиническое, может быть?

Этого не может быть.

"Я знаю, что я не сумасшедший... и я никогда не принимал наркотики, так что это не могло быть каким-то наваждением".

И если это не было галлюцинацией, кто был этот сдержанный эксгибиционист с загадочным лобком?

Сначала босые ноги заставили его вспомнить Лотти, но теперь, когда он об этом подумал, бёдра показались ему слишком широкими, а плоть слишком мягкой для Лотти.

"Значит, миссис Батлер? Нет, - грубо подумал он. - Эта свежая "киска" никак не могла принадлежать старушке".

Женщина из Висконсина? Есть мысль. Колльер подумал о феномене группи, женщины, которые теряют свои запреты просто потому, что мужчина музыкант, профессиональный спортсмен или... телеведущий. Колльер слышал о таких вещах, особенно о более ярких мужчинах на канале. Как этот придурок Саванна Сэмми. Женщины отправляли ему свои трусики по почте, ради бога. Но что касается самого Колльера...

Он никогда не встречал "телевизионных группи" и сомневался, что таковые существуют для "Пивного принца".

Он покачал головой, сбитый с толку до головной боли.

"Галлюцинация или нет, что-то нашло на меня. Я возбуждён больше, чем когда-либо, так в чём причина?"

Но почему так негативно? То, что его половое влечение стало гипертрофированным, не означало, что с ним обязательно что-то не так, не так ли? Здоровое половое влечение было... здоровым. Что-то в нём снова проявилось: бурная реакция на сексуальное влечение через генетическое стремление к воспроизводству - в этом случае, учитывая количество семени, которое он выкинул в мусорный бак, он всё ещё был очень репродуктивным.

"Должно быть, это оно".

Колльер почувствовал себя намного лучше, придя к такому выводу, но, по правде говоря, ни одна из этих вещей не возбуждала его сильнее, чем обезьяна в зоопарке.

Причина была в ДОМЕ.

ГЛАВА 3

1857 год

Когда Н. П. Полтрок закрыл глаза, он увидел гнилые головы и кровь, пьющуюся из кубков. Он увидел конечности, отрубленные топорами и рубилами, и мужчин и женщин, голых и вполне живых, брошенных в чрево раскалённого угля. Он увидел детей, насилуемых в грязи безликими солдатами в жёсткой серой форме; на других просто мастурбировали и душили их. Лошади, волочащие стариков и женщин за петли на шее, регулярно скакали в горячем, дымном лагере; так же регулярно из ближайшего депо въезжали большие тюремные фургоны - фургоны, настолько набитые избитыми и голодающими, что рамы прутьев, казалось, готовы были лопнуть. Один солдат пронзил маленького мальчика штыком в глаз и бросил его в угольный пласт, в то время как маленькая девочка, не старше четырнадцати лет, но находящаяся в беременности, была брошена следом за ним. Это были видения, которые лились в темноту за закрытыми глазами Полтрока. Он слышал бесконечные крики и чувствовал вонь человеческого сжигания.

Когда он открыл глаза, другой смрад на короткое время заполнил его ноздри: старая моча.

Нездоров.

Болен.

Так чувствовал себя Полтрок с первого дня, как он подписал контракт с Гастом.

- Мы будем прокладывать сто миль путей в год, - сказал ему Гаст в тот день.

"Без сотни рабочих ты не сможешь", - подумал Полтрок, но предпочёл не озвучивать.

Гаст сказал ему это в кабинете особняка, который он делил со своей женой и детьми. Красивый дом в центре города, окружённый деревьями и полный цветов.

Так почему же Полтрок всё время чувствовал запах мочи?

Белки глаз Гаста казались жёлтыми, и Полтрок подумал, что заметил такой же взгляд у других мужчин, которых наняли.

"Просто моё воображение. Я нездоров, вот и всё. Слишком много выпил вчера вечером после долгой поездки..."

Сам Гаст выглядел именно тем, кем он был: чрезвычайно богатым владельцем южной плантации. Фрак, льняная рубашка, галстук-бабочка и заострённые кожаные туфли, которые блестели, как масло. Он стоял высокий и подтянутый, и морщины на его лице говорили о том, что ему должно быть больше пятидесяти. Подстриженные бакенбарды не смотрелись правильно на его грубом, чрезмерно серьёзном лице.