Ферма (СИ) - Янук Елена Федоровна - Страница 19

— И че ты тут детям наплела про человечков? Какие такие человечки? С детства детей врать учишь?!

Я повернулась к Казимиру, задумчиво его рассматривая.

Он продолжал ворчать:

— Чего расселась? Давай топай домой! Или на вторую смену к упырям не хочется?

Насчет второй смены я не поняла, подумав, неужели Милана ему не рассказала, что по ночам в доме никто не убирает.

И все же грубые слова требовали ответа.

Наградив Казимира более чем недоуменным взглядом, я сухо отозвалась.

— Никакого повода так говорить со мной я не давала. Если приказ хозяина тебя так утруждает, то сообщи ему об этом лично. Совершенно бесполезно срывать раздражение на мне! Я всего лишь, точно также как и ты, исполняю его приказ.

— Обхохочешься! Это чучело, оказывается, еще и отвечать умеет! — съязвил Казимир.

Сухо кивнула.

— Несомненно. А еще и думать. Буду рада, если и ты присоединишься к этому благородному занятию!

Казимир на миг опешил:

— Какому занятию?

— Думать, Казимир, думать! Прежде чем что-то сказать, надо подумать, — устало отозвался женский голос у входа.

Я обернулась. Это доктор в длинном меховом жилете, накинутом поверх длинного плаща, неслышно вошла в амбар. Марина, вызывала у меня неподдельное уважение. Улыбнувшись, я вскочила с единственного стула и предложила его ей.

Доктор кивнула и доброжелательно поинтересовалась:

— Ну и как прошло первое занятие?

Казимир замер, на месте, а потом довольно громко и очень раздраженно проворчал:

— Оживилась-то как… То от усталости умирает и стулья требует, то кому-то их отдает.

— Он переживает, что ты останешься без стула. Как это мило… — На губах доктора промелькнула многозначительная улыбка.

Я не стала ее разуверять или говорить, что она ошибается, тем более, что Казимир после ее слов, скрипя зубами, взвился как бешеный. Но доктор властным жестом прервала его, так и не начавшуюся речь:

— Я все поняла, Казимир, не шуми! Просто принеси сюда еще один стул!

Он, чуть ли не рыча, вылетел из амбара.

— Это всего лишь мебель, здесь полно скамеек, я найду, где сесть… — смущенно пробормотала я. — Как у вас дела, доктор?

— Ивета, я же просила называть меня по имени, — устало напомнила Марина.

— У меня язык не поворачивается звать вас по имени… — призналась я, сев рядом и напряженно сложив ладони на коленях.

Она рассмеялась:

— Ну все, теперь я точно чувствую себя старой и седой!

Но тут же опомнилась и обеспокоенно спросила.

— И да, я зашла спросить, ты сегодня обедала? А то я устрою нашему просветителю «веселый» вечер, еще вчера ты лежала, подняться не могла, а едва встала, так он тебя работой загрузил.

Вернувшийся со вторым стулом Казимир посмотрел на нее с недоумением.

В дом он провожал нас молча.

Я оставила книги и коробку в амбаре, так что с пустыми руками назад идти было легче. Да и доктор, подхватив под руку, почти на себе тащила меня в местах, где снегом перемело дорожки.

На пороге хозяйского дома Марина оставила меня, сообщив, что завтра утром навестит и проверит. Казимир тем временем ушел, не прощаясь. Я даже не заметила, когда он исчез.

В общем, едва вечером я доползла по лестницы до своей комнаты, там меня ждал сюрприз.

Красотка.

Девушка явно не любила вежливые приветствия, так что, едва заметив меня, заявила:

— Слушай… ненавижу есть в одиночестве. Пошли ко мне…

Я стянула, наконец, свой платок с головы, избавилась от плаща, устало присела на кровать и наконец, ответила:

— Конечно, пойдем.

И Красотка утащила меня к себе.

Идти мне не хотелось, но она горела идеей совместного ужина, а у меня не было сил сопротивляться такому напору.

Миновав кабинет Георга, мы прошли дальше по коридору, и попали в ее покои. Красотка включила освещение и я огляделась. До этого никогда не была в ее комнате.

Стены были отделаны светлыми деревянными панелями, посреди комнаты стояли три больших дивана, накрытых шкурками как у ягнят, серыми с мелкими завитушками. На полу между ними лежала огромная светло-коричневая шкура с густым плотным мехом. Позади, у окна стоял стол, на котором валялись ножницы и разноцветные лоскутки ткани, железные штучки, которые я видела впервые в жизни.

В общем, мне здесь понравилось.

— А что это такое? — указывая на стол, спросила я.

— Это? Мое развлечение… от нечего делать, я шью, вяжу, — создаю шедевры…

— Это значит… создаешь такую одежду? — с недоумением уточнила я новое слово, взглядом показывая на красивый наряд девушки.

— Ага… одежду. — Судя по тону ей об этом говорить не хотелось. Хотя Красотка с энтузиазмом продолжила:

— Еще я сплетничаю с Миланой, издеваюсь над местными олухами и вывожу из себя хозяина этого богом проклятого местечка.

Я улыбнулась.

— С последним я сталкивалась…

Поправив свои отчего-то порыжевшие волосы, — еще вчера она была темноволосой, — Красотка мило улыбнулась:

— О Милане я тоже сплетничаю и буду с ней сплетничать о тебе, ты ведь не против? — Она одарила меня милым взглядом и изящно присела на соседний диван.

— Нет, не против... если ты мне покажешь, как это создавать шедевры, очень интересно посмотреть на это! — Мне нравилась ее непосредственность, и хотелось увидеть, чем таким таинственным она целыми днями занималась.

— О, значит, я зря тебя так долго игнорила… Ты не такая, как местные тупицы.

Я смутилась:

— Я мало кого из местных знаю, но тех, кого узнала, сложно назвать «тупицами».

— Вот именно, ты просто слишком мало знаешь местных, — довольным голосом подвела она итог.

Изучив мои волосы внимательным взглядом, она вдруг предложила:

— А давай мы сейчас поужинаем, а потом я приведу твою прическу в порядок? Ты же не обидишься, если я что-то испорчу? Да? — Красотка словно от нетерпения запрыгала на месте. Я с таким странным поведением сталкивалась впервые, так что секунду подумав, медленно отозвалась:

— Ладно. А ты мне расскажешь, как прическу можно испортить.

— Ну… сделать ее такой, как у тебя, — тут же весело отозвалась Красотка.

Я рассмеялась:

— Тогда нет проблем, порть конечно…

Она была сильной и властной с Георгом, но со мной Красотка избрала роль милого и искреннего ребенка. Это была игра. И все равно она мне нравилась.

Мы ужинали, болтали, смеялись, я была счастлива в ее компании. И очень надеялась, что ей со мной также хорошо.

В те дни мне становилось день ото дня лучше. Под наблюдением и лечением Марины появился какой-никакой аппетит, и, наконец, отменили многочисленные уколы. Я проводила уроки с детьми, словесно схватывалась с Казимиром, который то остывал в своей безосновательной ненависти ко мне, то вспыхивал вновь.

Георг и Корбан были постоянно чем-то заняты, так что с ними я почти не пересекалась, в общем, я впервые полноценно жила, дружила, трудилась, и мне уже стало казаться, что такая мирная и веселая жизнь будет у меня всегда…

Ох, если бы…

ГЛАВА ПЯТАЯ. Все идет хорошо, только мимо

Георг

Корбан вызвал меня на осмотр «новобранцев». Тех самых, что обитали в лесу вокруг фермы и которых мы периодически отстреливали. Эту порочную практику, как называл подбор новых охранников мой генерал, мы начали еще лет десять назад.

В ограниченном пространстве бетонных подвалов быстро выяснялось, что собой представляет каждый. Это позволяло оставлять на службе только тех, кто был готов верно служить нам, хотя случались и осечки.

Держа в руках несколько вскрытых пакетов с кровью, мы вышли к опушке леса, где естественный овраг намыл из-под сосновых корней слой рыжего песка, образовав природную арену.

Я по себе знал, как обостряется нюх при голоде, что аромат крови можно учуять чуть ли не за километр, и был против варварского уничтожения драгоценной тары, на что Корбан резонно отозвался: