Жена на выбор - Апрельская Анна - Страница 3

– Хорошо, тетя Катя. Только путь мама не исчезает больше, – попросила она.

– Не исчезну, – дрогнувшим голосом произнесла я.

Юра дождался, когда скроются в доме Катя и Оля, и вновь заговорил:

– Я тогда много узнал о Любе. Непростой была ее жизнь. Не знаю, в курсе ли ты, Костя, что мать Любы выгнала ее из дома, когда девушке было всего пятнадцать. Приревновала к своему очередному сожителю.

– Нет, я этого не знал, – сказал Ульянов-старший, задумчиво глядя на меня. – И куда же она пошла после этого?

– Сначала к подругам, но потом на ее пути встретился Глеб Корнеев.

– Тот самый Корнеев? – удивленно переспросил Тимофей.

– Да. Он одно время был значимой фигурой в криминальных кругах. С ним Люба была в относительной безопасности. Пока того не убили. Тогда следы Любы и пропали на пять лет. Видимо, в этот период она жила в Праге. Не догадался я искать там, – укорил себя Калинин.

– Мы встретились с Лисой совершенно случайно, завертелся роман, стали жить вместе. Лишь потом я узнал правду о матери моей дочери. Она постоянно лгала мне. Твердила, что в России у нее отец-олигарх, что он выгнал ее. Даже на порог не пустил.

– Про отца – это не ложь. Григорий Леонидович Вересов был одной из самых значимых фигур в России. Может быть, слышали про сеть обуви Верес?

– Почему был? Вересов умер? – уточнил Ульянов-старший.

– Нет. Жив. Но для дочерей он умер. Подлый он человек, слишком много гадостей сделал собственным детям, – мрачно отметил Юрий. – Катю вынуждал жить с моим младшим братом. А этот гад изменял ей с каждой юбкой. Любу же Вересов заставил представиться Катей, чтобы повесить на нее убийство. Ему было наплевать и на Катю, и на Любу.

– Помню я это громкое дело несколько лет назад. Непросто тебе было, Юрыч, вытащить Катю из той заварухи, куда ее засунул собственный родитель. Вот гад же, – гневно произнес Тимофей.

– Мало того, Вересов еще и манипулировал Любой. В тот момент ее память была почти что чистый лист.

– Отец тогда убеждал меня, что поможет все вспомнить, что именно я должна стать его наследницей, а не Катя. Качественно промыли мозги мне, – зло припечатала я.

– Но, несмотря на это, ты не пошла на поводу у старого интригана. Сумела противостоять отцу и даже помогла нам. За что мы благодарны тебе.

– Я тогда, по сути, только начинала жить. Вместо памяти – белый лист, но вместе с этим было дикое чувство утраты. Словно что-то важное скрыто от меня. Как часто мне тогда снился маленький плачущий ребенок. Но я думала, что виной всему мой диагноз. Мое бешеное желание стать матерью, и возможность этого… После аварии я не могла иметь детей, – тяжело выдавила я.

– Ты не можешь иметь детей? – шокированно переспросил Константин.

– Так сказал врач, который лечил меня после аварии, – не сразу смогла повторить я.

– Что за авария? – глухо произнес Ульянов-старший.

– Автобус, в котором я ехала, сорвался с моста прямо на железнодорожные пути. Выживших было мало. Так что мне повезло. У меня с собой был телефон с номером отца, ему и позвонили сообщить об аварии. Я тогда была рада, что у меня появился хотя бы кто-то, кому я была нужна. Только и эта иллюзия вскоре развеялась, – горько завершила я.

– Ты нам нужна, Люб, – поддержал меня Юрий. – Катя, Нина, Юля и Сережка любят тебя.

– Спасибо, что вы у меня есть, – сказала я, опять смахивая слезы.

– А теперь, Константин, то, ради чего мы устроили этот вечер, посвященный прошлому Любы, – твердо проговорил Калинин. – Сейчас я неплохо знаю Любу. Она замечательная тетя, дети ее любят. Да, в прошлом у нее есть темные пятна. Но, возможно, потеря памяти помогла ей измениться.

– Но она бросила собственную дочь, – категорично произнес Ульянов-старший.

– У меня возникает вопрос: а почему она это сделала? Ее что-то на это сподвигло? Или кто? – вопросительно посмотрел Юрий на Ульянова. – Ответ на этот вопрос можете дать только вы, Константин.

Вечер у Калининых закончился для меня еще более неожиданно, Константин пошел на уступки нам с Олей. И сейчас я сидела в автомобиле Ульянова, мы ехали в гости к той самой бабе Гале, про которую говорил отец Оле. К Галине Леонидовне, матери близнецов Ульяновых и мачехе самого Константина.

Я не знала, чего ожидать от этого визита, и была совсем не рада этому походу в гости.

– Баба Галя, это моя мама! – громко оповестила всех Оля, когда мы зашли в дом.

– Мама? – удивленно переспросила невысокая худенькая женщина.

– Да. Я же говорила, что найду маму в Москве, – уверенно заявила девочка.

– Как у вас все интересно, – протянула Галина Леонидовна, не спуская с меня внимательного взгляда. – Олюшка, Петя, бегите во двор, там дед с мальчишками играет.

Дочка посмотрела на меня, словно решая, может ли она меня оставить.

– Иди, Оля. Я подожду тебя тут, – заверила я малышку.

– Хорошо, ты только не уходи, – попросила Оля и нехотя отпустила мою ладонь.

– Идемте, чаю выпьем, – предложила свекровь, когда внучка убежала.

Вскоре стол на кухне был накрыт. К чаю подали конфеты и печенье. Только мне кусок в горло не лез. Что-то мне подсказывало, что ничего хорошего мне не стоит ждать от разговора с мачехой Константина.

– А теперь рассказывайте, что произошло в вашей Санта-Барбаре, – потребовала женщина.

– А что рассказывать, мы были в гостях у Юрия Калинина, – начал Ульянов. – И оказалось, что Лиса сводная сестра Катерины Калининой, жены Юрия.

– Почему Лиса? – уточнила свекровь.

– Потому что Лисицына, да и изворотливая она как лиса, – зло припечатал Константин.

– Так зачем ты ее подпускаешь к дочери? – поинтересовалась женщина, словно меня рядом нет.

– А что я мог сделать? Оля каким-то невероятным образом узнала ее. А затем вцепилась в ее руку и не выпускала. Да и когда мы собирались домой, устроила очередной скандал: «Хочу маму, и все»…

– А ты что скажешь? – свекровь перевела наконец взгляд на меня.

– Я и сама не ожидала такого. Для меня встреча с Олей как чудо, – грустно улыбнулась я, понимая, что, возможно, видеть дочь я буду крайне редко. – Мне после аварии сказали, что я не смогу иметь детей. Так что, Оля для меня не просто чудо, а намного больше.

– Тогда почему ты не нашла девочку раньше? Почему вообще бросила ее маленькой? Или шесть лет назад она не нужна была тебе? – напирала на меня Галина Леонидовна.

– Я почти ничего не помню. Всего четыре года из тридцати, – попыталась я оправдаться, но не уверена, что меня поняли. – Хотя, Костя не верит в мою потерю памяти.

– И правильно делаю. Это же не проверишь. Ты можешь что угодно наплести, – зло хмыкнул Ульянов и отвернулся от меня.

– Ну допустим, проверить этот диагноз возможно. Как и помочь Любе. Я же правильно запомнила твое имя? – спросила свекровь, продолжая внимательно смотреть на меня.

– Да. Меня зовут Люба, Любовь Лисицина. Только я уже прошла нескольких психиатров, психологов. Лечилась в клинике доктора Калинина. Но результата нет, – покачала я головой.

– Ты же говорила, что сегодня что-то вспомнила, – с иронией произнес Константин.

– Не вспомнила, это нечто другое. Все на уровне ощущений. Я чувствую, что знаю тебя, Костя, что когда-то любила тебя, – вырвалось у меня. – Чувствую, что Оля моя дочь, меня к ней тянет как канатом. Даже Петю я, кажется, когда-то знала, но и это на уровне ощущений.

– Придумываешь ты все, – не сдержался Ульянов и подскочил на ноги, подлетел ко мне. – Ты опять лжешь. Умело играешь Калининым. Манипулировать другими ты мастер. Неужели только сейчас осознала, что потеряла? Поняла, что можно еще что-то вытянуть из меня, а потом вновь исчезнуть из моей жизни? А что при этом пострадают чувства Оли, тебе на это наплевать?! – гневно прокричал он, нависая надо мной.

Мне стало страшно, я вздрогнула от неприятных ощущений. Сердце болезненно сжалось. Перед глазами возникла картина: кто-то сильно бьет меня по лицу, затем удар в живот и снова по лицу.