Тактик 9 (СИ) - Шиленко Сергей - Страница 37

— Понятно, — нестройно ответили офицеры. Они были слишком воодушевлены тем, что после нескольких дней стояния на бродах мы могли, хотя и пролив много пота, разгромить армию Эссина. Ну, а меня этот факт не особенно впечатлял. Эйфория не должна туманить разум.

— Хайцгруг, — обратился я к орку, — Ты у нас раненый. Оставим тебя с основным Штатгалем или ты горишь желанием пойти со мной на Эклатий?

— Куда Первый полк, туда и я! — пробасил орк. — Ранение лёгкое, ничего серьёзного.

— Арбалетный болт вошёл в тебя на глубину в пять фаланг, даже, наверное, показался из спины. Это лёгкое ранение?

— Царапина, ничего, что было бы достойно внимания командора! — бахвалился Хайцгруг.

— Ладно. Но нужен медик, чтобы присматривал за тобой. А Зульген у нас в собрании между тем не участвует, он выполняет свой долг врача, я ему разрешил… — рассуждал я.

— Я присмотрю за своим другом и старшим по званию! — поднял руку Лиандир, командир Сводной роты, который обычно на собраниях и заседаниях штаба сидел тихо. Не любил он все эти сборища. Да и я не любил, просто они были необходимы.

Я обдумал его предложение и согласился:

— Тогда каждые пару часов осмотр раны. И чтобы я об этом не думал и не переживал, что к Эклатию Хайцгруг истечёт кровью из-за своего излишнего героизма.

…

Я снова рисковал, разделяя силы. Но знал, что сейчас самый важный ресурс — это время. Эклатий, столица провинции, куда Эссин был прямо во время войны назначен руководителем, осталась без защиты. Эссин забрал гарнизоны и кого смог из ополчения на войну со мной. Среди пленных были и жители Эклатия, которые, как умели, описали мне устройство города и кто там за главного сейчас. Когда идёт война, прежнего губернатора отстранили (а руководил он из так называемого «Дома бургомистра», чиновничьей резиденции в Эклатии), а герцог был в отлучке.

В целом ситуация была такой, как я предполагал.

Ещё до рассвета наша ударная группа была готова к маршу.

Сапёры за ночь переоборудовали часть трофейных телег в одноосные маневренные экипажи для марша. С громадными колёсами, больше человеческого роста, запряжённые одной лошадью, свежей и не боевой, а тягловой, но не тяжеловозом.

Чтобы ускорить марш, сапёры постарались на славу, а мы загрузили в такие «телеги» по минимуму.

Три с лишним тысячи солдат разных рас, оставив позади дремлющий лагерь, двинулись на север. Мы шли налегке, без стандартного обоза, без кухонь, палаток и шатров, без тяжёлого вооружения.

В телегах, которые шли довольно быстро и даже не везли пехоту, вместо этого один из солдат тащил их под узды, наши ранцы. На нас самих минимум необходимого и лёгкая броня, щиты тоже сложены в телеги.

Марш — это в любом случае трудно, это тяжёлая работа и максимальная нагрузка. Бежать на марше невозможно, это сказки, движения на марше — быстрый шаг и главная стратегия — поддержания темпа и хорошая логистика.

Мы двигались спокойно, экономя силы, но зачастую по очень странным дорогам, которые казались скорее звериными, чем человеческими, пересекая лесопосадки, поля, форсируя мелкие речки, просто переходя в брод.

Логистика лежала на плечах разведчиков Орофина и они со своей задачей справлялись, заранее продумав маршрут.

Мы снова погрузились в походный боевой марш, но на этот раз он был другим. В нем не было усталости и безысходности. В нём была ярость победителей, которые разгромили Эссина в прошлый раз, предвкушение скорой и окончательной победы.

Я ехал верхом в авангарде на своём Громе, которому много довелось попутешествовать со мной. Не то, чтобы я изображал командира, который «впереди, на лихом коне». Нет, просто мои навыки, Рой и Птичий пастух требовали усиленного внимания и концентрации, невозможных на пешем марше.

Первые несколько часов эйфория победы действовала лучше любого стимулятора. Солдаты шли быстрым, упругим шагом, перебрасываясь шутками и вспоминая самые яркие моменты утренней бойни. Они чувствовали себя непобедимыми, а я не мешал им. Этот эмоциональный подъём был ценным ресурсом, который я намеревался использовать до последней капли.

Но эйфория, как и любой другой стимулятор, имеет свойство заканчиваться.

К полудню солнце начало припекать, а усталость навалилась на плечи.

Стояло безветрие.

Пыль, поднятая тысячами ног, превратилась в удушливое облако, которое скрипело на зубах, забивало ноздри и лёгкие.

Шутки смолкли. Разговоры сменились короткими, отрывистыми командами и тяжёлым, согласованным дыханием.

Я ехал на своём коне, такой же покрытый пылью, как и все остальные. Верхом легче, и я объективно не устал.

А вот моё войско немного притомилось.

Через Рой я скомандовал снижение темпа и когда попалась очередная речушка, скомандовал короткий привал.

Солдаты усаживались на землю там, где стояли. Никто не разговаривал. Было слышно только жадное хлюпанье, с которым они пили воду, и тяжёлое дыхание.

Фляги наполнялись, солдаты умывали лица, кто-то побежал в кустики.

Я спешился и прошёлся вдоль рядов. Лица были серыми от пыли и усталости. Глаза, ещё утром горевшие огнём победы, теперь показали некоторую усталость.

Вскоре ко мне направились двое — заместитель командира Второго полка по имени Ройнгард и командир Третьего по имени Марк. Первый — бывший наёмник, а потом и разбойник с плавным переходом в статус потенциального висельника. Второй — бывший бунтовщик, про которого Фаэн как бы про между прочим сказал, что у него есть четверть эльфийской крови и, хотя по ушам это незаметно (не у всех проявляется), но некоторые манеры мышления и движений выдают.

Оба были проверенными бойцами, безгранично преданными мне. Но сейчас в их глазах я видел не только преданность, но и глубокое, мучительное сомнение.

Они остановились в нескольких шагах, словно не решаясь подойти ближе.

— Говорите, — сказал я, не повышая голоса.

Ройнгард, человек прямой и грубоватый, шагнул вперёд.

— Командор герцог Рос, — начал он, и я заметил, как он тщательно подбирает слова, что было для него нехарактерно. — Мои бойцы идут, они не устали, но… Мы только что хорошо сразились. И дорога впереди длинная. Когда мы дойдем до Эклатия, у нас не будет сил, чтобы просто поднять оружие, не говоря уже о том, чтобы штурмовать стены.

Марк, который до этого молчал, шагнул вперёд и встал рядом с Ройнгардом.

— Ваша светлость, мы не сомневаемся в Вашей гениальности, — его голос был более тонким, но не менее твёрдым. — И пойдём за Вас даже штурмовать вход в ад, царство Клёгги и биться с её легендарными псами, но то, что мы делаем, выглядит как самоубийство. У нас нет ни лестниц, ни таранов, ни требушетов. Маги, которые идут с нами, слабы и их мало. У нас нет даже веревок с крючьями. Стены Эклатия высоки и крепки, это лучшие городские стены в Ойдоне. Мы просто умрём под ними от стрел защитников. Если наша цель была осада, то зачем этот марш, почему мы не двигались всем Штатгалем?

Они замолчали, ожидая моей реакции. Я видел, что за ними наблюдают капралы и солдаты, хотя и помалкивают.

Это они сейчас озвучивают общие сомнения.

Этот разговор был важен не только для нас троих. От моего ответа зависела их решимость.

При этом одно из базовых правил Штатгаля — это право задавать вопросы, в том числе и мне. И хотя у меня, и любого офицера было право требовать исполнения приказа без обсуждений и сомнений, я не всегда этим правом пользовался.

Логика. Во многом Штатгаль существовал только благодаря логике и здравому смыслу и именно они удерживали тех, кто был каторжниками, от того, чтобы превратится в толпу дезертиров.

Все действия Штатгаля хотя и были направлены на ведение войны, были так же логичными и мы никогда не совали голову в петлю.

Я медленно обвёл их взглядом. Посмотрел им прямо в глаза, сначала Ройнгарду, потом Марку.

Мой голос прозвучал тихо, но в наступившей тишине каждое слово было слышно отчётливо.

— Вы доверяете мне? — спросил я.