Тактик 9 (СИ) - Шиленко Сергей - Страница 24

Ему придётся принимать решение самому, если что-то пойдёт не так, менять план, хитрить, бежать, нападать, бинтовать раны… В общем, хотя Новак и был старше меня и жизненный опыт у него был огромный, я за него переживал больше, чем за самого себя.

Как это ни странно, больше чем за Фаэна. Пёс его знает, но слегка раздолбайский эльф тревог не вызывал, отчего-то я был твёрдо уверен, что у Фаэна всё будет хорошо.

Я стоял у самой воды, рядом с Новаком. Его фигура, высеченная из жизненного опыта, плотных жил и шрамов, казалась частью этого мрачного пейзажа. Он не смотрел на своих людей. Он смотрел на чёрную, маслянисто поблескивающую воду, словно пытался прочесть в ней судьбу нашей вылазки. Его личного рейда.

….

Солдаты один за другим без суеты занимали свои места на плотах. Огромные платформы, детище инженерного гения Грэмма, едва покачивались на воде, принимая на себя вес десятков воинов в полной выкладке.

Я не стал произносить напутственных речей. Слова были лишними. Громкие фразы о долге и чести не имели бы здесь веса. Эти люди были не рыцарями в сияющих доспехах. Они были волками, идущими на охоту. Многие из них были членами шайки Новака ещё во времена, когда он занимался грабежами в окрестностях Матмерса. Они знали цену риска и верили не словам, а силе, хорошей стали и расчёту.

Я позволил себе грубо, по-мужски обнять Новака и похлопать его по плечу.

— Ты командир, Новак. Действуй в пределах своих целей и береги свою шкуру и своих ребят, — сказал я тихо, так, чтобы слышал только он. — В крайнем случае, если что-то пойдёт не так, отступайте лесами, придумаем что-то ещё.

В его глазах не было ни страха, ни сомнения. Только холодная, ледяная решимость.

— Всё сделаем, командор, — так же тихо ответил он.

Наши взгляды встретились. В этом коротком обмене было больше, чем в любых клятвах. Он когда-то пришёл на мой зов и прошёл со мной несколько месяцев войны. Я не подводил его, он не подводил меня. Сейчас от его действий будет зависеть дальнейший ход войны Штатгаля, куча событий и сражений. Он это понимал.

А я верил, что могу доверять ему. Намного больше, чем принцу Ги, чем официальным союзникам или чиновникам захваченных территорий, которые болтают о верности. «Верность» — это просто такое слово.

А есть то, для чего нет слова. Боец со щитом, который прикрывает меня справа, а я его — слева.

Сейчас я и Новак разрываем строй. Дай Бог, у него всё получится.

Рядом с Новаком стоял молодой маг Ластрион. Его лицо, обычно спокойное и методичное, было предельно сосредоточено. В руках он держал небольшой артефакт, тускло мерцающий в темноте. Это был «Поглотитель эха», устройство, которое они с Фомиром специально подобрали для этой операции. Он не создавал иллюзий, а действовал тоньше. Он впитывал остаточные магические эманации, делая отряд практически невидимым для стандартных систем обнаружения. Ластрион был страховкой от случайного вражеского патруля с магом-сенсором.

— Готово, Ластрион? — спросил я.

Полуэльф кивнул, не отрывая взгляда от артефакта.

— Да, командор. Поглотитель работает на минимальной мощности, чтобы не привлекать внимания. На полную включу, как только отойдём от берега. Заряда маны хватит на двенадцать часов, но, если что, волью из накопителей.

— Твой навык смены стихии магии оказался бесценен.

Маг слабо улыбнулся. Когда-то его выгнали из гильдии именно за то, что его навык казался академикам мусорным. В результате чего Ластрион увлёкся мошенничеством, связался с дурной компанией и попал на каторгу. А уже оттуда в Штатгаль, где стал правой рукой Фомира.

— Думаю, тебе хватит шести-семи. К рассвету вы будете под стенами Тройхата.

Маг кивнул и занял своё место на плотах.

Новак ступил на последнюю платформы и отдал негромкий приказ. На плоте с Новаком сидел почтовый ворон, птица, которая должна была сообщить о победе или поражении. Флегматичный ворон, несмотря на суету вокруг, дрых в своей клетке.

Гномы-сапёры, оставшиеся на берегу, без суеты оттолкнули тяжёлые платформы длинными шестами. Начали с той, где был Ластрион. Не было ни всплеска, ни крика. Только тихий, всасывающий звук, с которым гладкое ошкуренное дерево отделилось от илистого берега.

Один за одним.

Плоты, подхваченные медленным течением, начали своё беззвучное путешествие. Они скользили по чёрной воде, как опавшие листья. Тени на их «палубах» замерли, сливаясь с темнотой. Вскоре первый плот растворился в густом тумане. За ним второй. Третий.

Это было похоже не на военную операцию, а на призрачное видение. Сотни воинов исчезали в ночи, не оставив после себя ни звука, ни следа. Я некоторое время стоял на берегу, вглядываясь в серую мглу, поглотившую моих людей.

Я активировал Рой, протянув ментальные нити к уходящему отряду. Я не пытался читать их мысли. Я просто ощущал их общее состояние. Это была не волна страха или паники. Это была холодная, сжатая в пружину решимость. Они были готовы.

К сожалению, через несколько часов они выйдут за пределы дальности Роя. Даже божественный навык имел свои пределы. Точных границ я не знал, но пару десятков километров у меня есть.

Я сделал всё, что мог. Я создал план, подготовил людей, обеспечил их всем необходимым.

Теперь эта часть головоломки зависела от них. Ну и во многом от удачи.

Со временем я понял, почему космонавты, моряки, пилоты самолётов — люди суеверные. Когда ты один на один с природой, с вечностью, с вселенной, самоуверенность человека, сидящего в бетонной коробке посреди города людей, покидает тебя. Ты знаешь, что случайный фактор, один из миллиона, топит твоё судно и сигнал SOS если и достигнет берега, то лишь для того, чтобы спасатели отметили место гибели всей твоей команды.

И тогда ты чертовски нуждаешься в удаче. Ты никто без удачи. Неудача раздавит тебя и не оставит тебе ни единой возможности спастись. Как испытатель Петр Долгов. Ты ударишься о маленький болтик, получишь крошечную трещину и умрёшь от разгерметизации.

Поэтому мы все нуждались в удаче. И как бы нахально я ни говорил с богиней Анаей, с удачей я был бы куда уважительнее.

Последний плот скрылся в тумане. Река снова стала пустой и безмолвной. Точка невозврата была пройдена.

Мы вернулись в лагерь. Сапёры, наши трудяги, ушли спать, а мне оставалось только ждать.

* * *

Под утро лагерь ожил, но не только для того, чтобы получить свою порцию каши с мясом, работа велась куда более масштабная.

Мои воины уже привыкли к тому, что война — это работа. И сейчас мы готовились к выходу, не зная заранее, выйдем мы или нет.

Не трубили рога, не было криков и офицерских команд. Всё делалось тихо. Палатки собирались, лошадей запрягали в телеги и фургоны, их выставляли в длинную змею. Суеты было много, но не было определённости, не придётся ли нам всё это обращать вспять, расставлять палатки и придумывать другой план. В любом случае, менее чем за час (в случае с армией принца Ги тем понадобилось почти два) мы были готовы к маршу.

На вышках всё ещё стояли часовые, как и за пределами лагеря. Сапёры незаметно для наблюдателей раздвинули завалы для прохода колонны. Разведка вышла на свою привычную охоту, чтобы обшарить территорию вокруг лагеря на несколько миль во все стороны. Маги Фомира пытались прощупать поисковыми заклятиями другой берег реки Мара.

Я сидел в тени огромной биндюги, в которой был металлический ящик с одним из мёртвых рыцарей, что для остальной моей армии было большущей тайной. Неторопливо думал о том, что существование мёртвых рыцарей — это такой козырь, который я готовился достать только в последний момент, когда враг будет этого менее всего ждать. А пока что покойники ведут довольно беспокойный образ жизни и много путешествуют в гробах.

Не знаю, сколько бы мы стояли вот так, на чемоданах. По договорённости и нашему плану мы должны были стоять так до вечера, потом снова разворачивать лагерь и крайне желательно, чтобы Новак послал нам почтового ворона.