Трибунал (СИ) - Смородин Павел - Страница 3

— Сержант! — Голос Эверли слышался сквозь вой ветра плохо, так что на него не сразу обратили внимание.

— Что?

— Сержант!!!

— Да что? — Чтобы хоть как-то перекричать буран пришлось сложить руки рупором.

— Йона! Кажись, этот остроухий урод живой!

Дворец правосудия был выстроен в классическом имперском стиле и выглядел весьма торжественно: высокая колоннада, плиты из серого песчаника, лестница в пять десятков ступеней. Будь они трижды прокляты. Каждая из них!

Сейчас на ступенях перед зданием суда было людно и шумно. Со стороны можно было принять все происходящее за политический митинг или что-то подобное, вот только политики не собирают такую толпу.

Йона смотрел из машины на то, как постепенно обычное судебное заседание превращается в настоящий балаган. Пара десятков журналистов окружили невысокого мужчину в черном костюме. Звали его Мартин Дуарте IV, и он был весьма крупным судовым промышленником. Каждый второй корабль, баржа, лодка, да хоть даже плот — все они сходили со стапелей его семейных верфей. Единственное, куда его концерн не успел засунуть щупальца, так это в строительство дебаркадеров, и то лишь потому, что там все было весьма скромно в плане маржинальности.

Выглядела эта акула бизнеса солидно: дорогое пальто стоимостью в трехгодовую зарплату рабочего на его верфях, стильная прическа. А еще Йона был готов поклясться, что даже из машины он уловил аромат дорогого парфюма с умброй в составе.

Чуть позади с самым скорбным видом стоял молодой парнишка лет двадцати — Мартин-номер-пять, как прозвал его Камаль. Старший сын Дуарте выглядел не особенно презентабельно, был бледен и вял. Играл на публику, естественно. Хотя как посмотреть, ему и вправду досталось при задержании.

Даже с такого расстояния было заметно, что лицо у него как будто встретилось с бетонной плитой.

Несколько раз. Что же, такое бывает, когда на законное требование остановиться ты отвечаешь что-то типа: «Имел я тебя с твоими требованиями, легавый». Передних зубов у него частично не было. А такое обычно происходит, когда ты, лежа на брусчатке, решаешь сказать задерживающему тебя офицеру, что маму ты его имел. А не надо грубить — полицейские иногда очень нервные.

По правую руку от судового магната стоял Элмер Ланн — частный адвокат и склизкая сволочь каких мало. Он выглядел так, как и должен выглядеть дорогой пронырливый адвокатишка: одет с иголочки, волосы уложены на ровный пробор, а на приведение усов в надлежащий вид была потрачена изрядная сумма. Йона знал, как минимум с десяток полицейских, желавших этому хлыщу что-нибудь серьезное сломать.

Кто-то руку.

Кто-то ногу.

Некоторые, которым этот урод сломал карьеру, всерьез хотели бы получить в качестве откупных жизнь.

Почему? Этот тип был настоящим адвокатом дьявола. В сравнении с ним старина Питер Барроуз выглядел почти образцом морального облика и высоких стандартов. Как мальчик из церковного хора на фоне порядком потрепанной уличной проститутки. Ланн не брезговал никаким делом. Отмазывал от тюрьмы или петли конченых мерзавцев. Все, что нужно было для того, чтобы он взялся за работу, — солидный чек на предъявителя и хоть сколько-нибудь публичное дело.

Ублюдок словно питался вниманием людей. Настоящий эмоциональный вампир, если бы они существовали. Интересно, сколько Дуарте ему заплатил? Йона мог строить только догадки на этот счет — пять, может, шесть сотен в час. И все затем, чтобы его кровиночку не увезли куда-то далеко на север — копать железную руду, из которой потом будут строиться его же корабли.

— Господин Дуарте, — выкрикнул из толпы журналист. — Ваши ожидания?

— Мои ожидания? — Ответ был явно отрепетирован заранее, потому как голос мужчины казался театральным. — Мои ожидания просты — освобождение в зале суда. Только этот вариант мы рассматриваем! Мой сын невиновен, и каждый должен это уяснить!

— А что вы скажете про свидетелей, которые есть у стороны обвинения? Насколько они надежны, как вы считаете?

— Свидетели? — с явной издевкой произнес Дуарте. — Кого именно вы имеете в виду? Купленных, провокаторов или запуганных? Повторяю, мой сын невиновен в том, что ему приписывают, никакая ложь не сможет поколебать правды. Мартин невиновен, дождитесь окончания заседания, и вы сами убедитесь в том, на чьей стороне правда.

— Вы считаете, что дело сфабриковано?

— Без комментариев, господа.

— А что насчет полиции? — прозвучал еще один голос из толпы. — Какими будут ваши ответные действия? Вы собираетесь что-то предпринять, господин Дуарте?

— Собираюсь ли я переходить дорогу полиции? О нет, сэр, совершенно точно — нет! Вот вам мой ответ. — Мартин выдержал театральную паузу, во время которой никто ничего не говорил. — К полиции у меня нет вопросов, но на вашем месте я бы сказал «так называемой полиции». Люди, задержавшие моего сына Мартина, определенно не полицейские в прямом смысле этого слова.

— Простите?

— Полиция защищает людей от бандитов, а эти же… Они — опухоль и гниль на теле государства, я и мой адвокат мистер Ланн уже подготовили встречный иск к этим людям.

Толпа встретила эти слова очередным вскидыванием рук и требованием слова. Будь это политической встречей, половина Тарлосс Холла сейчас бы бежала голосовать за него. Олдтаун этот ублюдок взял бы с ходу и без боя. «Все копы — свиньи» там всегда работало на ура.

Между тем «спонтанная» пресс-конференция продолжалась.

— Простите, сэр, но не боитесь ли вы ответных действий или провокаций со стороны полицейских? Старший инспектор Камаль весьма популярен в обществе, вы не опасаетесь?

Дуарте замолчал на секунду, словно обдумывая слова журналиста. А затем гордо вскинул голову.

— Этот мерзавец Камаль может сколько угодно обманывать простых людей. Он может сколько угодно прикидываться героем войны или хорошим полицейским, но реальность не изменить! Может, когда-то он и был приличным человеком, но сейчас это не так! Не-е-ет! Сейчас он — прихвостень бандитов. Головорез со значком и пистолетом, и ничего более.

Вторая длинная пауза была еще дольше. Звучали только щелчки фотоаппаратов. Йона не удивился бы, если б на пятой или шестой кто-то из писак рухнул в обморок. То ли от слишком долгой задержки дыхания, то ли от передозировки пафосом и помпезностью.

Выискался герой.

Решил победить полицейский произвол в лице одного конкретного старшего инспектора Имперского Сыскного Управления. Всем бы гражданам с миллионным состоянием такую активную гражданскую позицию, и, может быть, страна вышла бы наконец из затяжного экономического и политического кризиса.

Между тем промышленник продолжал. Акула почуяла кровь и принялась отрывать куски.

— Ни для кого не секрет, кем являлся его отец и кто его дядя. Я сделаю все, чтобы народ понял, как жестоко ошибался. Я готов обратиться через вас к этому человеку. Так вот, вы можете запугать любого другого, господин старший инспектор. Любого! Но не меня!

Мужчина картинно поднял руку, и тут же последовали вспышки фотокамер.

— Спасибо, что хоть маму мою не приплел, — произнес Йона тихо.

— Порой мне кажется, что ты слишком терпелив, — ответил Нелин с водительского места, и инспектор невольно сглотнул. Хоть после смерти Оберина прошел практически год, но Йона все еще не привык к тому, что за рулем теперь кто-то другой. И пускай этим кем-то был Нел, но все же ощущение чего-то неправильного никуда не пропало. Да, теперь у него все новое: должность, машина, водитель. Вот только жизнь это облегчало не так уж сильно. Город словно откупался от него.

Милости прошу, господин старший инспектор, ваши призы. А теперь прыгайте в новый чан с дерьмом.

Ну и что, что он вам по самые уши?

Зато каков почет! Ешьте и не обляпайтесь.

— А что ты предлагаешь? — серьезно спросил инспектор. — Выйти и начать с ним дискутировать? Какой смысл?

— Чтобы это не выглядело как игра в одни ворота.