(Не)нужный наследник предателя (СИ) - Янова Екатерина - Страница 11

Поэтому я решаю прогуляться дальше, чем обычно.

В супермаркете покупаю необходимое, благо деньги у меня есть. Ярик помог оформить все положенные выплаты на ребёнка. Так что на первое время нам хватит. А дальше придётся что-то придумывать с работой. Надеюсь, к тому моменту Тёмочка немного подрастёт, окрепнет, и у нас всё получится.

Едем назад. На парковке снова замечаю автомобиль, похожий на тот, что стоял недалеко от моего дома.

Это отзывается неприятной вибрацией беспокойства внутри. Я убеждаю себя, что мне просто показалось, но на всякий случай запоминаю номер автомобиля.

Дома совершенно забываю об этой странной машине, занимаюсь домашними делами, и сыночком.

Купаю малыша, мы делаем вечерний массаж, и прочие приятные процедуры.

Тёмочка уже меняется, начинает следить за предметами. А ещё, он крайне забавно показывает, что хочет кушать. Начинает поворачивать головку в разные стороны и хватать открытым ротиком пустоту. Так я сразу понимаю, что малыш ищет материнскую грудь, а отказать ему я почти никогда не могу.

На следующий день мы снова выходим на прогулку. Но я сбиваюсь с шага, когда вижу напротив тот самый автомобиль…

И теперь я уверена, что это он, потому что номера на нём все те же…

Уровень тревоги резко подскакивает до небес. Что это может означать?

Нет, конечно, можно предположить, что этот автомобиль не имеет ко мне никакого отношения, и на стоянке у супермаркета он оказался по какому-то стечению обстоятельств.

Но… моё колотящееся сердце подсказывает, что это как-то связано с моим мужем…

Разворачиваюсь, возвращаюсь домой, закрываюсь на все замки. Набираю Ярика.

Но вместо гудков слышу, что абонент находится вне зоны действия сети…

Беспокойство теперь постоянно съедает меня, гулять мы больше не выходим. Телефон у Ярика по-прежнему недоступен, и этот факт заставляет чувствовать себя ещё более уязвимо.

Ярик настолько решительно ворвался ангелом-хранителем в нашу разрушенную жизнь, что теперь у меня как будто отобрали последнюю защиту и надежду на лучшее.

В течение дня я ещё несколько раз подхожу украдкой к забору, чтобы посмотреть на злополучный автомобиль. Он всё ещё на прежнем месте, пугает меня тёмными, наглухо затонированными окнами.

А вот поздним вечером вдруг исчезает.

От этого факта пружина внутри немного отпускает. Я снова отчаянно убеждаю себя, что всему виной моя паранойя, и машина эта не имеет ко мне никакого отношения.

Потому что ни одного вразумительного довода, кому может быть интересно за нами следить, у меня нет.

Дима? Так он сам выбросил нас из своей жизни. У него сейчас медовый месяц. Скорее всего, он со своей Каришей жарит бока на каких-нибудь Сейшелах. Вполне возможно, что вернётся эта королевишна уже беременной и вскоре подарит Диме законного наследника, в происхождении которого мой бывший муж не будет сомневаться.

Ночью мне долго не удаётся заснуть. Снова мучают проклятые мысли. Страх, боль, отчаяние в очередной раз проламывают плотину, и я тону в них, заливаясь беспомощными слезами.

Преследуют они меня и во сне очередным кошмаром.

На сей раз мне приходится спасаться от чёрного автомобиля, убегая с ребёнком на руках по липкой, скользкой грязи.

Я отчаянно несусь в ночь, прижимая сыночка к груди, но за мной по пятам следует чёрный монстр, ослепляя яркими фарами. И я отчётливо вижу, что за рулём мой муж, а рядом его новая жена. Они смеются надо мной, чувствуя свою силу и власть.

Я знаю, они хотят отнять моего сыночка, поэтому из последних сил бегу.

Но падаю на скользкой дороге, машина несётся прямо на меня…

Просыпаюсь с криком в липком поту.

Слышу плач сыночка. И какой-то он странный, не похож на обычный голодно-требовательный зов.

Бросаюсь к кроватке, подхватываю ребёнка на руки. Целую его в лобик, и меня тут же прошивает от понимания, что лобик малыша слишком горячий.

Судорожно ищу термометр. Меряю температуру, с ужасом наблюдая, как электронные цифры на маленьком дисплее неумолимо ползут вверх, крайне быстро преодолевая черту нормальных значений.

Тридцать девять. Меня трясёт, но я понимаю, что паника здесь не поможет.

Нахожу жаропонижающее, кое-как скармливаю его Тёмочке и молюсь, чтобы помогло, пока Тема вяло сосёт грудь.

Проходит около получаса, меряю температуру ещё раз. И вот тут панику я уже сдержать не могу. Температура выросла ещё на несколько пунктов.

Тёмочка ещё и начинает икать, а потом обильно срыгивает. Это последняя капля.

Я вызываю скорую помощь.

Медики приезжают быстро. Осматривают малыша, и сразу же предлагают нам госпитализацию. Конечно, я соглашаюсь, хоть меня и пугает, попасть с ребёнком в незнакомую больницу.

Но выбора нет. Я быстро собираю документы, вещи, и нас увозят в стационар.

А когда мы отъезжаем от нашего дома, я снова вижу ту самую проклятую машину на своём месте…

В больнице нас осматривают несколько врачей, но никто из них не может понять причину такой высокой температуры у малыша. В итоге приходят к мнению, что будут просто наблюдать за нами, пока не проявятся другие симптомы, которые позволят определить заболевание.

Опять сыночка мучают взятием крови из вены, он надрывно плачет, а я вместе с ним.

— Мамочка, успокойтесь, — раздражённо выговаривает медсестра. — От ваших истерик и ребёнок будет болеть сильнее, неужели это не понятно?

И я бы ответила ей резкостью на резкость, но чувствую себя настолько уязвимо внутри, что просто не могу выдавить ни слова. Молча вытираю слёзы, прижимаю сына покрепче к груди.

Нас поселяют в палату на три кровати, две из которых заняты. Сейчас ночь, и все спят. В палате тишина, которую мы нещадно нарушаем своим вторжением.

Тёмочка всё плачет и плачет, никак не хочет успокаиваться. Я понимаю, что не даю спать остальным, но сделать ничего не могу. До изнеможения качаю малыша, расхаживая взад-вперёд.

На одной из кроватей ворочается женщина. Не выдерживает, выдаёт недовольно:

— Вам если не спится, вы в коридоре походите, дайте поспать.

Не спорю, иду в коридор. Потому что сама хочу куда-то в более просторное место.

Ещё полчаса мучений, и малыш всё же затихает. Я буквально готова свалиться от усталости. Возвращаюсь в палату, аккуратно перекладываю Тёмочку в детскую кроватку. Подвигаю её ближе к своей, чтобы я могла держать за руку сыночка и чувствовать всё ли с ним в порядке.

Усталость берёт верх, и я, наконец, проваливаюсь в тяжёлый сон, как в чёрную яму, без сновидений.

Но отдохнуть полноценно мне не удаётся. По моим ощущениям, как только я закрываю глаза, тут же в палате включается яркий свет, начинается шум, топот, хождения.

Нас зовут на процедуры.

Соседки мои по палате уже тоже проснулись. Теперь я могу их рассмотреть. Одна из них не слишком молодая цыганка, и ребёнку её около года. Темноглазый малыш ещё нетвёрдо держится на ногах, но уже пытается ходить. Вторая мамочка примерно моего возраста, полноватая блондинка. Ребёнок у неё, видимо, инвалид с ДЦП или чем-то похожим, потому что мальчику явно больше года, но он лежит в кроватке, флегматично рассматривая потолок. Страшное зрелище, на самом деле.

— Ну привет, соседка, — бодро выдаёт блондинка. — Давай знакомиться. Меня Марина зовут.

— Агния, — негромко отвечаю я.

— Интересное имя, — хмыкает. — А сокращённо это как? Аня?

— Можно и Аня, — киваю.

Меня так бабушка называла. А муж раньше звал Огоньком.

Чёрт, зачем я это вспомнила? Очередной укол в сердце.

Всё, Агния, потух огонёк. А у Димы теперь есть Кариша.

— Это Азалия, — кивает Марина на цыганку. — Но она по-нашему или не говорит, или прикидывается, что не говорит. Но точно нас понимает, да, Азалия? — смотрит пытливо на женщину.

Та неохотно кивает. Но в диалог не вступает. Что-то шумно выдаёт ребёнку на своём тарабарском. Малыш притихает в кроватке.