Кроха-секрет леди из трущоб - Финова Ева - Страница 9

Зато тех, кто юлит и пускает пыль в глаза, выводит на чистую воду. Никогда не позволяла себе выбирать лёгкий путь. Да, я прекрасно знаю и прочувствовала неоднократно методы «сушки» и прочие манипуляторские штучки. Когда в назначенный срок подписант просто не является на встречу. Он может в этот самый миг находиться в СПА-салоне или застрять в пробке. Не это важно. Факт оставался фактом, редко когда на моей памяти сделки совершались день в день, минута в минуту, как и было назначено за несколько месяцев до всех этих дополнительных согласований условий контракта. Обязательно вылезет где-то очередной юрисконсульт со своими советами, и процесс получения итоговой формы договора, считай, запускается по-новому.

Так вот, пережив все мучения, ты сидишь и ждёшь подписания, а лицо, визирующее договор с другой стороны, просто не явилось на встречу в назначенное время. Два часа, три часа. Допекающая изжога из-за кофе с печеньками, которыми тебя пичкают в извинение, – стандартное заболевание любого договорника.

Знаю об этом не понаслышке. И тогда, когда ты уже проклянёшь весь свет и наконец дождёшься какого-нибудь очередного и.о. директора, тебе вишенкой на торте попытаются подсунуть совершенно другую форму договора с теми пунктами, от которых отказались ещё на начальных этапах согласования.

Вздохнула, припоминая прошлую жизнь.

– Ты глухая? – няня вновь умудрилась меня уколоть, а я продолжила молча стоять и откровенно пялиться на неё с улыбкой на лице.

– Ладно, побудь здесь. Я сейчас приду.

Получается, это она себя хозяйкой вообразила, раз отдаёт приказы? Мне?

Дождавшись, когда она подойдёт к двери, я неласково схватила её за руку.

– Нет-нет, подождите, кажется, Максимилиан опять описался.

– Правда?

Няня изумлённо вскинула брови.

– Отсюда мне кажется, вон там лужа. – Я демонстративно указала пальцем в сторону люльки.

– Да нет же, это старое пятно. – Нянюшка всплеснула руками, пытаясь освободиться от моей цепкой хватки. Кажется, ей приспичило, а я её не пускаю. Какая досада.

– Вы посмотрите, там вон коричневые разводы на пелёнке, неужели не было чистой? Что скажет герцог, если увидит?

Более того, я потащила её к люльке, к слову, прикладывая немало усилий. Она ни в какую не хотела отходить от двери.

– Что ты удумала? – Её прямой вопрос остался без ответа. Я вновь и вновь макала её в прямые обязанности, которые она исполняла без должного рвения. Но главное, я показывала ей, что хозяйка здесь я, а не она. И кажется, после моей пятой придирки, да простит Максим, что я его немного в этом использовала, до неё дошло, как себя нужно вести рядом со мной. Но…

– Я поняла, – сказала она.

– Не так, – я помотала головой, не выпуская, – скажи, я поняла, моя госпожа.

– Что?

– Уважительная форма. Почему-то все слуги в этом поместье уже уяснили, что я им госпожа, но только ты смеешь со мной фамильярничать и позволяешь себе лишнего.

– Это…

Она раскрыла рот от удивления.

– М-м?

Вежливо, но непоколебимо посмотрела на неё, заочно обещая ещё больше проблем, если не подчинится. Приподняла бровь, дожидаясь её ответа.

Недолгая перестрелка взглядами, и она уступила, прямо выжимая из себя:

– Я поняла, моя госпожа.

– Вот и отлично, а теперь не смею задерживать.

Демонстративно разжала пальцы и выпустила бедняжку, желающую поскорее вернуться к себе в спальню, чтобы достать собственный личный горшок. Вот ещё одно неудобство, к которому не привыкну никогда. Но внимание заострять не стала.

Могло быть и хуже.

Кстати, разве в скором времени не должны изобрести паровой двигатель? Или я что-то путаю?

Тёмный чердак был полон звуков. Дождь барабанил по крыше настоящей канонадой. На полу собрались лужи, слышалась капель. Было холодно и сыро. Плотные слои паутины окутывали каждый угол. Кругом стояла темнота кромешная.

– М-м-м! – промычала пленница, пытаясь в который раз оглядеться сквозь плотную повязку на глазах. Связанные руки и ноги ей в этом сильно мешали. Её цветное платье потускнело от пыли и грязи. Волосы были всклочены, а на затылке алело место удара тупым предметом.

Превозмогая боль, она приподнялась на колени и истерично подвигала плечами, пытаясь освободиться. Красные следы от верёвки изрядно саднили, но она не обращала внимания. Как вдруг впереди послышался громкий скрежет, будто ключ провернулся в замке.

– Очнулас? – произнёс незнакомец в плаще. Гэльский акцент коверкал слова, но она его хорошо понимала. – Нужда здеса, в углу. В ведро. Еду принесу, если ты будет паинькой.

– М-м-м-м!

– Зачем ты здеса? – хрипловато спросил тот, склоняясь со злорадной ухмылкой на обезображенном шрамами лице. – Хозяин наказал стеречь тебя до его возвращения. Мне неведомы его замыслы.

– М!

– Отпустить не могу-с и не проси-с. Всё, не мычи, никто-с тебя не услыхает.

В этот самый миг внизу послышались спешные шаги.

– Корб! – окликнул слугу хозяин. – Ты где?

– Наверху, сэр! – охотно отозвался съёмщик верхних комнат.

Секунду спустя на узенькой лестнице на чердак послышались громкие шаги.

– Что ты тут делаешь? – грозно спросил хозяин своего слугу. Аристократический прононс говорящего подсказал похищенной – дело дрянь. Она присмирела и отползла к стене, лишь бы оказаться подальше от обладателя низкого баритона.

– Цыганка изволила мычат-с.

– Иди отсюда, – прогонял его хозяин. – Корми два раза в день, пока я её не увезу.

– М-м-м-м!

Поняв, что разговор неизбежен, пленница, наоборот, подалась вперёд и взмолилась, всем своим видом демонстрируя покорность.

– Корб, вон отсюда! – аристократ обернулся на любознательного проныру, который не спешил покидать чердак. Испуганный злым нагоняем, съёмщик проворно закрыл за собой дверь, но ключами не гремел, отчётливо понимая: запирать хозяина себе дороже.

Едва шаги стихли внизу лестницы, мужчина перехватил удобнее трость и, протянув её вперёд, поддел тряпку и стянул её с лица жертвы. И вместе с тем пригрозил:

– Будешь кричать, к шишке на затылке добавится ещё кровоподтёк у виска.

– Простите меня, я не виновата. Я ни в чём не виновата, прошу… – взмолилась цыганка. – Я лишь видела его мельком, где он – не знаю, куда его увезли – тоже. Я п-посредница, пожалуйста!

– О чём ты толкуешь? – аристократ хищно оскалился, скрипя подошвами кожаной обуви по влажному полу.

– Мальчик, малютка, вы же его ищете, так?

– Может быть и так, – неопределённо ответил незнакомец. Он не спешил раскрывать своего интереса, дабы не поставить себя в невыгодную переговорную позицию.

– Аза, она должна знать, куда его увезли, а я совсем в этом ничего не смыслю, сэр!

– Не кричи!

Мужчина замахнулся тростью – девица отпрянула назад, отчаянно шепча:

– Простите, сэр, я глупая, ничего не знаю, умею только карманы обчищать, за этим меня и держат на первых ролях.

– Твоя приятельница нам уже ничего не расскажет, – признался аристократ, опустив руку. – А тебе я советую сейчас же поумнеть. Иначе ты очень скоро к ней присоединишься.

– Я знаю, знаю! – воскликнула шёпотом цыганка. – Есть ещё одна, кто может рассказать. Она приняла малыша. Она может…

– И как её звать?

– Фи… – девица начала припоминать, сморщив лоб. – Фи…

– Фидения мертва.

Немой ужас отразился на лице жертвы, едва она поняла, что не представляет для человека, довлеющего над ней, подобно плахе, совершенно никакой ценности, чтобы выторговать жизнь. Её жизнь, которую она хотела прожить, как прежде, вместе со своим табором и возлюбленным, который ждал её возвращения. Но теперь всё тщетно, теперь она скоро присоединится к Азе. Вот только одна мысль вырвалась против воли:

– А откуда вы знаете имя кормилицы?

Хлёсткий удар по щеке вызвал тупую боль.

– Вопросы здесь задаю я! – Аристократ показал цыганке её подлинное место. – Что ты помнишь о том дне, рассказывай всё! И, быть может, я тебя пощажу в этот раз, отпущу назад, но только если ты докажешь, что можешь быть полезна.