Кроха-секрет леди из трущоб - Финова Ева - Страница 7

Мой голос дрожал, и герцог это заметил.

– Что с тобой?

Его взгляд немного смягчился, но ненамного. Он по-прежнему был зол. А я сделала глубокий вдох и выдох. Уж если он не начал с порога про детей кормилицы, значит, Ниа меня не предавала. Вот и хорошо.

– М?

– Что? – юлила я.

– Почему ты нервничаешь? Опять не кормят?

– Нет, с этим проблема была решена, благодарю. – Выжала из себя улыбку.

Герцог подошёл и встал очень близко – наши тела почти соприкасались, а носы его ботинок оказались под юбкой моего платья.

– Что ты опять задумала, Сесилия? – Выражение его глаз сменилось на подозрительный прищур. – Знай, я в три счёта выведу тебя на чистую воду, и тогда наказания не миновать.

– Мне нужны деньги.

– Зачем?

– Дети Фидении, – рискнула я. Во всяком случае, он узнает об их прибытии рано или поздно.

– И что с ними?

– Я распорядилась найти им няньку, хочу забрать сюда. Их собираются разделить и отправить в Уэльс. Но берут только дочь, которой семь лет. Куда попадёт малютка, неясно. Его могут и цыганам отдать. Отсюда нервы. Боюсь, что вестник не успеет из-за такой погоды.

Кивок в сторону окна.

– Тебе это так важно? – вопрос, который я никак не ожидала услышать, прозвучал словно гром с ясного неба.

– Я – мать, и мне это действительно важно. Как я могу пройти мимо этой проблемы?

Скупой кивок, прежде чем герцог забрал книжку новостей и спешно покинул комнату, а я с сожалением смотрела ему вслед. Хотелось узнать, виновен ли он в её смерти? Но что-то меня останавливало. Возможно, здравый смысл. Ведь никто, подобный ему, не потерпит обвинения в свой адрес. Даже если для этого имеются все основания.

Не так, я была зависима от его воли, и сейчас поняла это отчётливо. Что значил его скупой кивок, оставалось лишь догадываться. Во всяком случае, деньги я найду. И сопротивления с его стороны не встретила – уже хорошо. На большее рассчитывать не приходилось.

Всё шло своим чередом. Крысы разбегались по норам, прохожие стаптывали подошвы о твёрдую брусчатку небольшой площади крупного города под названием Норидж. Понурый мальчик обиженно взирал на лужицу упавшего фруктового щербета. Жизнь била ключом, слышалось конное ржание и стук колёс овощных повозок. Торговцы окрикивали прохожих, предлагая свежие продукты. Рыбаки обмахивали рыбу прутиками.

Как вдруг дикий истошный вопль разрезал настоящее крупного города на «до» и «после». Прачка из герцогского поместья, вышедшая по делам из дому, наткнулась на труп цыганки. Лицо убиенной искажал предсмертный ужас, синие губы уже отдавали чернотой, пепельная седина выглядывала из-под цветного платка.

Двое констеблей, вышедших на смену в этот неудачный солнечный день, уже спешили на место происшествия, расталкивая собравшихся зевак.

– Расступитесь, кому говорю! – проворчал один из них. Попутно он выхватил из нагрудного кармана блокнот и свинцовый карандаш. – Что тут у нас?

– Цыганка. – Умник из толпы сплюнул себе под ноги. – Воровка, стащила у меня два кошеля.

– Так это ты её?

– Нет, ну что вы! – воскликнула жертва обстоятельств. – Я её не догнал в тот раз. Видать, кто-то сделал это за меня.

– Разговорчики, – прервал его другой полисмен. – А ты пойдёшь с нами.

– Да как же это, у меня лавка. У меня сладости. Не могу.

– Закроешь её, коли вздумал трепаться. Всё, не до разговоров. Уходите, сейчас приедет труповозка.

– Погоди, – остановил его первый констебль. – Кто обнаружил тело? И есть ли в толпе тот, кто знает, как зовут жертву?

Прачка герцогского поместья подняла дрожащую руку. Толпа вокруг неё расступилась.

– Я… я… её увидела, но не знаю, кто это…

– Заза её зовут, – ответил всё тот же торговец сладостей. – Она представилась мне, прежде чем нагадать утрату и пополнение. И ведь ни словом не соврала, а сама в ящик сыграла.

– Сожгут её. – Констебль кивнул в сторону убитой. – Вряд ли найдётся тот, кто будет её оплакивать, поэтому в землю закапывать точно не станут.

После этих слов толпа принялась расходиться, а торговец сладостей и прачка остались дожидаться собственной участи. Неожиданно погожий денёк превратился для них самым мрачным событием на долгие и долгие годы, стал судорожным воспоминанием, от которого так хотелось поскорее избавиться. А констебли лишь делали свою работу, сыпали вопросами, поочерёдно записывая ответы в собственные блокноты.

Прибывшая телега и работник коронерской службы, не дрогнув лицом, подхватил жертву и вынес из узкого переулка на улицу, где и погрузил её в кузов.

– Говорите, кёльнеры в питейных на окраинах должны её знать? – записывал первый полисмен. – Что ж, проверим.

– Не могу сказать наверняка, это её слова, – лавочник охотно делился информацией, не юлил. Оба констебля пометили себе сей факт. – Она предлагала найти её, если пожелаю узнать подробности предсказания. А!

Он ненадолго умолк, но тотчас вскинул брови, припоминая подробности:

– С ней была ещё одна, молодая, наглая, пальцами лезла в мой товар. Вышел её прогнать, Заза и заступилась, отвлекла меня. Кстати, карманы у неё пусты? Уже успели обчистить, или есть моё добро?

– Так вот зачем ты остался? – констебль усмехнулся. А лавочник признался без обиняков:

– Я же здесь пострадавший, поймите, семь соверенов, эти деньги нужны мне как воздух. Поставщик должен прибыть вот-вот. А я сижу без пенни в кармане.

Один из констеблей поднял сощуренный взгляд на лавочника:

– А пополнение, о котором нагадали, это у нас…

– Племянница родила сына. Вот и думаю, угадала ли эта, или на самом деле знала, что так будет? Увидела по ладони? Вы думаете, она и впрямь гадалка?

– Обманщица, – фыркнула прачка, справившись с первым шоком. – Мало ли рожениц в вашем окружении, мистер. Все мы что-то теряем и находим, вон как я сегодня. – Она горько вздохнула, прежде чем поделиться новыми соображениями: – Их табор стоит за городом. Не первая и не последняя цыганка шляется тут по рынкам. Видать, не одного врага себе нажила, обчистила кого-то ещё.

Переглянувшись, констебли задали последние вопросы, записали адреса очевидцев и отправились в участок с совместным докладом, чтобы успеть заполнить бумаги, пока коронер не раскрыл дело за них после вскрытия трупа, как бывало неоднократно. Прибывший молодой сотрудник из Лондонского Скотланд-Ярда демонстрировал чудеса в буквальном смысле.

Мысли о Томасе и детках кормилицы не давали покоя, и я, едва дождавшись возвращения няньки, ушла, ничего ей не сказав. Думаю, выговор получу обязательно по возвращению, потому что Максима нужно будет кормить через минут сорок. А до тех пор, раз это моя прерогатива, слуги не будут вмешиваться. Значит, надо успеть закончить дела до этого момента.

Впереди, за дверью кабинета, слышалось громкое восклицание:

– Ты офицер моего полка, исполняй приказ!

– Но, сэр, погода?

– Успеешь. Возьми моего рысака. – Голос герцога звучал грозно. Испугалась, что и мне влетит, попади я под горячую руку, отступила за стену как раз в тот момент, когда кто-то дёрнул за ручку двери. Повезло ещё, путь гостя пролегал через анфиладу, а не коридор, связывающий кабинет и детскую. С неудовольствием пришлось признать, что наши комнаты находятся близко, в одном крыле.

– Сесилия, покажись, – позвал меня Саймон. – Я вижу край твоих юбок.

Усмехнулась в ответ.

Никак не привыкну к здешним нарядам. В них то душно, то холодно. И сквозняки по дому гуляют, так и хочется заставить слуг забить ватой и обклеить бумагой окна, чтобы заделать щели между кривыми откосами. Иной раз насквозь видно кусочек неба. Особенно сверху.

– Сесилия?

– Иду.

Нехотя вышла из укрытия.

– Я лишь хотела узнать про деньги на моё содержание, – ответила на ходу, опережая вопрос а-ля очередной допрос: кто, зачем и почему?

– Деньги ты не получишь, все расходы будешь согласовывать со мной, – припечатал муж. Вот так новости! Неужели боятся, что я сбегу?