Особый вайб злодейки - Финова Ева - Страница 7

Тихонько вздохнув, Матео развил мысль и попытался предугадать, как поступит его наречённая в этот раз. Ведь он всё же позволил себе сентиментальный порыв, освободил индейцев, прикованных к столбам. Ранее он не снимал кандалы и не отправлял их восвояси, опасаясь кровавой мести. Теперь же они, добравшись к своим, могут по памяти нарисовать схему проходов Мемдоса. И это новая угроза, которую следует учитывать в дальнейшем.

– Хорошо, я вас понял. – Слова Диего отвлекли команданте от прежних мыслей.

– Да закройте вы уже эту чёртову дверь! – возмутился он, желая остаться одному. Но в этот раз в комнату ворвался посыльный и, дрожа от страха, передал записку управляющему, а тот вначале прочёл, затем протянул её новому владельцу Мемдоса.

– Их убили.

– Кого? – спокойно уточнил Матео, но внутри у него всё сжалось. Неужели речь о Химене и её служанке? Этого не может быть. Он взял записку, вгляделся в неразборчивый почерк и выругался.

Отвратная была идея – освобождать индейцев, отбывающих наказание. Идиотская, глупая! Очень и очень плохая идея!

– Если прикажете, мы поскорее спрячем тела и можем обстряпать всё так, что они умерли в тюрьме от недуга… – задумчиво проронил Диего, пощипывая нижнюю губу. – Или же сообщить о попытке бегства, за что и были казнены?

Вот оно, мышление самого обычного колониста. Вместо того, чтобы во всём разобраться и найти убийцу, он в первую очередь хочет обстряпать дело так, чтобы минимизировать репутационные последствия чужой ошибки.

Его ошибки. Нельзя было отпускать индейцев. Все это понимали, и он тоже. Поэтому кто-то из стражников наверняка взял на себя ответственность, убил их, или же это была драка? Во всяком случае, в рядах его армии и среди стражников не место предателям. Приказ есть приказ. Велено – исполняй. Убийцу надо найти и наказать по всей строгости.

– Кто это сделал, чико? – Матео де Монтьеги обратился к парню, принёсшему дурные известия.

– Говори, Лучо, – согласно кивнул Диего, будто требовалось его разрешение.

Парень, смуглый, кучерявый, в скудной шерстяной одежде посыльных, обвёл взглядом комнату, прежде чем отрицательно помотать головой.

– Вам надо это видеть, там бойня, – только и сказал он, умолкая.

Поняв, что большего из него не выведать, если не прибегать к иным способам убеждения, Матео грубо схватил управляющего за камзол и процедил сквозь зубы:

– В моё отсутствие без самодеятельности. Вы больше не у дел. Остались лишь сутки, пока вы формально сохраняете должность, поэтому будьте так добры, собирайте свои вещи и ждите дальнейших указаний.

– Но… – только и пролепетал растерянный Диего де Альма.

– Я выплачу вам отступные, но их величина целиком и полностью будет зависеть от вашей сговорчивости и если положение дел, которое вы после себя оставляете, не станет совсем плачевным. Большего не ждите.

– Я п-понял, – запнулся он, отвечая. – Служанок не звать, ведь так?

– Да, мне сейчас не до этого.

Выпустив камзол растерянного управляющего, он сделал над собой усилие и уже более спокойно обратился к парнишке:

– Веди, Луис.

– Сюда, монсеньор.

Впервые оказавшись здесь, я долго не могла привыкнуть к мысли, что больше не нужно работать как лошадь. Тело моё приобрело небывалую лёгкость движений, молодость – вот та огромная причина для радости во всей этой безнадёге моего нынешнего положения.

Опасность подстерегала, казалось, за каждым углом. Странствующие пауки, одни из самых смертоносных, водились в этих краях в большом количестве. А названы они так, потому что не плетут паутину, а охотятся, периодически перемещаясь на большие расстояния. Особо крупные особи могут достигать пятнадцати сантиметров. И если Линда права, противоядия не существовало. Во всяком случае, по её словам, местным лекарям не было известно противоядие, а мне и подавно.

Не буду строить из себя гения науки, вся известная мне информация – слухи, учётные книги и рассказы моей подруги.

Остальное приходилось додумывать, используя воображение и те крупицы знаний в той или иной области, которые я успела зацепить ещё в школе, например на общем курсе биологии и природоведении.

Змеи, ядовитые, множество видов – следующая причина для страха за свою жизнь, если мятежники не пристрелят раньше. Хоть Мемдос де Сота имел крайне выгодное расположение, специально выстроен вдалеке от основного гнездовья гадюк, ботропсов и других подвидов, и был окружён водой, однако каменный мост всё-таки соединял его с сушей, и поэтому ядовитые гады всё же были нередкими гостями крепости сеньоры Химены. Но существовали и средства борьбы с ними всеми.

Шаманы из числа местных жителей, которые по тем или иным причинам согласились сотрудничать, проводили отпугивающие ритуалы, готовили вонючие растительные отвары и настои, по большей части тоже ядовитые.

По этой причине, кстати, и отравителем моего первого мужа могла стать чисто роковая случайность. Он мог не помыть руки после того, как прикоснулся к ядовитой поверхности, или же кто-то другой использовал остатки шаманских заготовок. Неясно. Во всяком случае, еду со стола я тогда попробовать не успела, но выводы напрашивались сами собой. Муж не должен был присутствовать на трапезе. Векил пришёл раньше меня и по-хозяйски расположился в своём кресле, забрав мою тарелку.

Как показывала практика, отраву в моей крепости найти было несложно. Те же растения для отпугивающих отваров. Сухие травы пучками висели на улице, лианы росли в клумбах перед входом, шаманские запасы были припрятаны в отдельных кладовых. Иными словами, выбрать действительно есть из чего: стрихнос ядоносный, «супай хауска», что в переводе означало – верёвка дьявола, или же можно предпочесть яд лианы «мамокори». Индейцы из последнего растения готовили яд «кураре», который и наносили на оружие и стрелы.

Поэтому меня ничуть не удивляло моё прозвище. Люди в этих краях умирали от отравления ядом, наверное, чаще, чем из-за любых других причин. Например Хорхе практиковал казнь за неповиновение, прикрывая свои чудовищные поступки сводом колониальных законов.

Неудивительно вдвойне: имя моей героини использовали как жупел. Им пугали непослушных детей осевших в Мемдосе конкистадоров и идальго. Таковых в крепости было немного, одиннадцать семей, и жили они отдельно, подальше от главного донжона, видимо, не зря, так как заочно побаивались моего сумасбродства или гнева. Идальго Льеро Черро – один из них. Обнищавший дворянин, который был вынужден отправиться в завоевательный поход, чтобы заработать побольше золота и раздать накопленные семейные долги.

Неописуемой красоты украшения инков, добытые во время разграбления местных святилищ, на моих глазах переплавляли в уродливые слитки. Жгучие слёзы вызывало щемящее чувство утраты столь великолепного зрелища: статуи, браслеты, серёжки, монеты – их попросту загребали совками и отправляли в печь. Кощунственно. Цинично. Кошмарно. Но такова история Галло-Порто.

Всё было сделано для того, чтобы было удобнее вывозить тонны и тонны золота из колоний в метрополию. А когда мест для разграбления стало мало, обратили взоры на рудники и пашни. Основали энкомьенды и установили правила управления местным населением, которое колонизировали по особым правилам. Иными словами, захватили в рабство.

Поэтому я не могу винить местных жителей за ненависть к народу злодейки Химены, в теле которой сейчас находилась именно я, но выхода из сложившейся ситуации не видела никакого. А надо было придумать.

– Сеньора? – Линда тронула меня за руку, заставляя вернуться в этот мир из воспоминаний. – Прошу меня простить за своеволие… – начала она.

Я быстро опомнилась и предложила:

– Хочешь освежиться?

Долгое молчание было мне ответом.

– В моём шкафу есть чистые простыни, а ширму я сейчас пододвину и загорожу ею дверь. Принеси себе сменную одежду.

Кивнув, она поспешно вышла из комнаты, и я начала приготовления. Воду нагрели и в большом количестве подняли на господский этаж вместе с чаном. Роскошь, которую нельзя тратить впустую. Интересно, сколько раз служанкам пришлось носить вёдра?