Король в изгнании - Гарднер Джеймс Алан - Страница 40

• Предыдущая
• 40/90
• Следующая

– Спасибо тебе, Тилу, – прошептала она.

– На самом деле меня не следует так называть, – сказал я. – Это титул только для королевы.

– Вот как! – Поцеловав свои пальцы, Кайшо провела ими по моим губам. – Спасибо, что объяснил, Тилу.

Пока мы ждали следующего «пассажира», у меня появилась возможность поближе познакомиться с окружающей обстановкой. Мы прибыли в транспортный модуль звездолета – большое пустое помещение с входным люком в одном из его концов. Люк был широко открыт, а за ним тянулось призрачно-белое поле, уходя вдаль, до самой планеты.

В верхней части задней стены отсека находилось окно из прозрачного розоватого пластика, за которым располагалась рубка управления, откуда кто-то наверняка наблюдал за процессом транспортировки. Меня несколько удивило, что человек за пультом не произнес ни слова – ни приветствия, ни даже предупреждения о том, что следует уйти с приемной подушки и освободить место другим. Конечно, я понимал, что его работа требовала максимума сосредоточенности, но тем не менее даже простое «добро пожаловать» никому бы не помешало.

Прежде всего мне хотелось знать, что это за корабль. Стены были разрисованы изображениями разноцветных деревьев, но я не мог понять, к какой разновидности они принадлежат – что-то тропическое и цветущее. По крайней мере, это были не ивы и не хвойные, в последнем случае это означало, что мы на «Сосне» или «Золотистом кедре», принадлежавшим к адмиральским флагманам.

– Интересуешься, где мы? – прошептала Кайшо. Либо она прочитала мои мысли, либо заметила, куда устремлен мой взгляд. – Это бывший корабль Фестины – «Палисандр».

«Палисандр»? Корабль, капитаном которого была Проуп, приказавшая отправить меня куда-нибудь подальше с глаз долой? На мгновение мне показалось, что все это один большой трюк, способ от меня отделаться. Если они побоялись просто похитить меня, поскольку мандазары сразу же подняли бы шум, почему бы не сочинить повод для того, чтобы отправить меня с планеты? Сделать вид, будто я улетаю с некоей важной миссией, подождать немного, а потом сообщить на Целестию: «Простите, с вашим Тилу на Трояне случилось несчастье и он никогда не вернется».

Мой отец счел бы подобное весьма искусной стратегией – получить желаемый результат, не вызвав всеобщего возмущения. Но ведь Фестина, хоть и адмирал, была не из таких?

– Ты плохо выглядишь, – прошептала Кайшо. – Что-то случилось?

– Сутки назад капитан «Палисандра» приказала от меня избавиться. Думаешь, с тех пор что-то изменилось?

– Да, – сказала Кайшо. – Фестина взяла командование на себя, воспользовавшись чрезвычайным правом адмирала в ситуации, угрожающей жизненным интересам внеземного флота. Это означает, что она попросту спасает задницу Совета. Коротко говоря, если Фестина считает, что руководство настолько напортачило, что рискует навлечь на себя гнев Лиги, то у нее есть все права на то, чтобы делать что угодно, лишь бы восстановить порядок вещей.

– И другие адмиралы не против?

– Другие адмиралы исходят слюной от бешенства, но не могут ее остановить. Лига Наций требует, чтобы наш флот вел себя так, как подобает разумным существам. Это вовсе не означает вести себя хорошо, морально или пристойно по человеческим меркам; практически любой адмирал – ублюдок и сволочь, и ты прекрасно это знаешь, балласт.

То самое прозвище, которое дал мне отец. Значит, балрог знал, кто я такой. Впрочем, Кайшо это, похоже, не волновало; она сразу же перешла к подробным объяснениям, что к чему.

– Суть в том, что Высший совет вынужден соблюдать букву закона Лиги, а это включает в том числе и соблюдение принципов разумного поведения. Прошлой ночью Фестина связалась с адмиралом Винсенсом и сказала: «У меня есть основания полагать, что один из высокопоставленных адмиралов совершил хладнокровное убийство, и я требую немедленно предоставить мне корабль для расследования этого случая». В такой ситуации Совет просто не может ей воспрепятствовать. Если они попытаются помешать ей или даже просто заткнуть рот, это будет означать умышленное содействие потенциально неразумному существу. Кайшо пожала плечами.

– Самое большее, что может сделать Совет, – попытаться доказать, что Фестина ошибается. Если они добросовестно рассмотрят все нюансы дела и придут к выводу, что ее опасения необоснованны, они могут понизить ее в звании или вышвырнуть со службы. Но до этого они вынуждены ей верить и даже оказывать содействие. Фестине нужен корабль? Она получает ближайший из доступных, «Палисандр». И плевать на все предыдущие приказы, если это мешает делу. – Она повернулась к розовому окну высоко над нами. – Разве не так, капитан?

Три секунды было тихо. Затем в громкоговорителях раздался голос, который я уже слышал прежде:

– Мне приказано оказывать содействие адмиралу Рамос все время, пока действует чрезвычайная ситуация, – холодно произнесла капитан Проуп. – В случае прекращения действия этого приказа я не могу предполагать, какие новые распоряжения я могу получить. Или какие прежние распоряжения могут снова вступить в силу.

Иными словами, я все еще мог очутиться на необитаемой планете, если Фестина потерпит поражение.

Между тем в транспортном модуле один за другим появлялись мандазары – каждый по-своему.

Рабочие были в восторге и возбужденно обменивались впечатлениями. О чем именно шла речь, в точности понять было невозможно – они общались на своем наречии, смеси английского, троянского и слов собственного изобретения. Рабочие, которые воспитывались вместе, всегда придумывают язык, который никто больше не в состоянии понять, что порой доводит воинов и самок почти до бешенства.

Советница никак не могла решить, как отнестись к путешествию, которое явно ее напугало, однако ей хотелось воспринимать его как некое религиозное испытание – полет сквозь вселенную, где ее панцирь гнулся словно резина. Самки испытывают нечто вроде мистического страха перед возможным повреждением панциря. Если самка теряет достаточно большой кусок своей брони из-за болезни или ранения, ее считают «благословленной звездами» и относятся к ней как к пророку – некоей ужасной разновидности пророка, на девять десятых безумной и на одну десятую пребывающей в неземном блаженстве. (Троянское слово «благословенный» – «улли» – означает также «обнаженный» и «опасный».)

Так что, возможно, она считала, что боги наделили ее неким великим откровением, которое явится ей, стоит лишь получше поискать в собственной душе.

Зилипуллу же никакая божественная истина не открылась – ему просто крайне не понравилось все то, что он ощущал. Едва коснувшись подушки, он разразился длинной тирадой из мандазарских ругательств – причем слова эти он произносил безо всякого акцента. В следующее мгновение он разодрал оболочку подушки, и ее студенистое содержимое разбрызгалось по всему помещению. Зилипулл раздраженно заявил, что это всего лишь случайность – мол, его клешни пронзили подушку, когда он свалился на нее, и не его вина, что из «хвоста» он появился именно таким образом. Мне же показалось, что он действовал вполне преднамеренно, в порыве гнева, но, учитывая характер Зилипулла, я оставил свое мнение при себе.

Фестина была единственной, кто еще оставался на Целестин, и вместо мягкой подушки ей теперь предстояло приземлиться в лужу холодного желе. Не слишком достойное прибытие для адмирала. Я поспешно начал собирать желе обратно в разорванный мешок, но Кайшо сказала, чтобы я не тратил силы зря.

– Ты недооцениваешь нашу доблестную предводительницу.

– Но ведь она свалится прямо в…

– Нет, – пообещала Кайшо. – Только не на глазах у Проуп.

Так оно и случилось. Мы все вылетали из «хвоста», словно из пушки, не владея собственным телом; но Фестина приземлилась на обе ноги, даже не споткнувшись, и теперь стояла перед нами со спокойным и уверенным видом.

• Предыдущая
• 40/90
• Следующая