Харчевня "Три таракана" история выживания на гномьем торжище (СИ) - Арниева Юлия - Страница 36

— Сколько у нас времени? — спросила Тара, и ее рука инстинктивно легла на рукоять ножа, словно холодная сталь могла защитить от того, что надвигалось.

Я снова посмотрела на сферу. Инквизитор все еще стоял неподвижно, глядя на поющую птицу. Марта обняла дочку, которая тихо ворковала что-то механическому созданию. Идиллическая сцена, за которой скрывалась смертельная опасность.

— Не знаю, — ответила я, и голос предательски дрогнул. — Может, час. Может, меньше. Как только он закончит здесь, первым делом пойдет допрашивать Ворта. А тот расскажет все, что знает. О харчевне. Обо мне. О том, что мой отец был техномагом.

— Тогда нужно уходить. Прямо сейчас, — Тара уже двигалась к выходу из мастерской. — Собрать вещи, деньги, еду на дорогу. И бежать, пока он до нас не добрался.

Я кивнула, но даже это простое движение далось с трудом. Все тело словно налилось свинцом. Страх парализовал, мешал думать, дышать, двигаться. Но Тара была права — медлить нельзя.

Мы рванули по мастерской, хватая все самое необходимое. Я схватила шифровальную книгу отца, несколько его дневников с самыми ценными записями, запихнула их в кожаный рюкзак. Тара собрала инструменты — те, что были особенно редкими или дорогими.

— Помощников, — выдохнула я, оглядываясь по сторонам. — Мы не можем их оставить. Если маг их найдет…

«Дозорный» застыл в своем углу, его восемь красных глаз потухли. Я подошла к нему, коснулась мехового тельца.

— Спи, — прошептала я. — Спи и жди. Я вернусь за тобой.

Механизм не ответил, но я почувствовала, как он принял команду. Он уйдет в глубокую спячку, отключит все функции кроме самых базовых. Станет просто куском металла и меха.

На кухне нас ждала более сложная задача. «Полоскун» все еще лежал в тазу, притворяясь мертвым металлом. «Ветошкин» застыл в углу со своим совком. А счетовод-паучок с барной стойки молчаливо взирал на нас своими стеклянными глазами.

— Их нужно спрятать, — сказала Тара, хватая «Полоскуна» и заворачивая его в тряпку. — В мастерской, за дальней стеной, где запасные детали. Маг туда вряд ли доберется, если вообще найдет вход.

Мы метались по дому, словно загнанные звери. Каждый звук с улицы заставлял вздрагивать. Каждый скрип половицы отдавался в сердце болезненным ударом.

Я спрятала механизмы в самой дальней нише мастерской, за стопками старых чертежей и сломанных деталей. Затем активировала свое устройство маскировки. Металлическая пластина с выгравированными рунами затеплилась слабым светом, и воздух над тайником задрожал, словно в летнюю жару над раскаленной дорогой. Иллюзия легла поверх реальности, превращая нишу в обычную, пыльную стену.

— Готово? — спросила Тара, появляясь за моей спиной с двумя набитыми рюкзаками.

— Да, — я пододвинула шкаф на место.

Мы спустились на кухню. «Толстяк Блин» стоял в своем углу, массивный и неподвижный. Я подошла к нему, положила ладонь на теплый бок.

— Спи, друг мой, — прошептала я. — И жди меня.

Механизм словно вздохнул в последний раз, и я почувствовала, как магическая энергия внутри него замирает, уходит в глубокое, почти мертвое состояние.

Тара уже собирала припасы. Хлеб, вяленое мясо, сыр, фляга с водой, небольшой котелок для варки. Все самое необходимое для долгой дороги.

Я схватила кожаный мешочек из тайника под стойкой — там были все наши деньги. Золотые монеты приятно, тяжело оттягивали руку. По крайней мере, бедствовать мы не будем.

— Куда пойдем? — спросила Тара, затягивая ремни на рюкзаке.

— На восток, — ответила я, мысленно прикидывая маршрут по картам из памяти Мей. — Через горы, в земли вольных городов. Там нет власти короля Альдриха. Там техномагия не запрещена так строго.

— Это далеко. Недели три пути, если не больше.

— У нас нет выбора.

Мы оделись в дорожную одежду — прочные штаны, теплые рубахи, кожаные жилеты. Тара накинула свой плащ с капюшоном. Я взяла старый дорожный плащ отца — слишком большой для меня, но теплый и надежный.

Последний раз окинула взглядом харчевню. Зал, где я провела столько дней. Кухню, где готовила с помощью верных механических друзей. Это место стало домом. Может быть, первым настоящим домом за долгие годы.

И теперь мне приходилось его бросить.

— Пора, — сказала Тара, направляясь к задней двери.

Я последовала за ней. Рука легла на холодную железную ручку. Сердце колотилось где-то в горле. Один рывок, и мы на свободе. Один шаг — и начнется новая жизнь беглянки.

Дверь отворилась со скрипом. И мы замерли на пороге, словно наткнулись на невидимую стену.

На заднем дворе, прислонившись плечом к каменной стене соседнего дома, стоял Сорен Пепельный.

Высокая фигура в темно-синей мантии с серебряными рунами. Руки скрещены на груди. Серебристо-серые глаза внимательно, почти с любопытством изучали нас.

На его губах играла легкая, почти дружелюбная улыбка. Но эта улыбка не касалась глаз — они оставались холодными, как зимнее небо.

— Куда-то собрались в столь ранний час? — спросил он спокойно, и голос прозвучал удивительно мягко, без намека на обвинение или угрозу.

И время словно остановилось. Мир сузился до этого маленького пространства — заднего двора харчевни, серого утреннего света и высокой фигуры мага-инквизитора, преградившего путь к спасению.

Я чувствовала, как Тара рядом со мной напряглась, словно пружина перед броском. Ее рука медленно скользнула к поясу, где висел нож. Но что мог сделать нож против мага такого уровня?

Мозг лихорадочно искал выход. Бежать? Бессмысленно — он нас догонит. Драться? Самоубийство. Врать? А может, это единственный шанс?

— На рынок, — услышала я собственный голос, на удивление ровный и спокойный. — За свежими продуктами. Торговцы приходят рано, и самые лучшие овощи разбирают к восьми утра.

Я указала на рюкзаки за нашими спинами.

— Нужно запастись на неделю вперед. После… после такого дождя. Дороги развезло и народу в харчевне будет много.

Ложь лилась удивительно легко. Может, потому, что часть ее была правдой — я действительно планировала готовить что-то особенное. Просто в другом месте, очень далеко отсюда.

Сорен молчал, изучая меня тем самым пронзительным взглядом. Затем его серебристые глаза скользнули к Таре, задержались на ее напряженной позе, на руке, замершей у пояса.

— Понятно, — произнес он наконец. — Но мне все равно нужно задать несколько вопросов владелице этого заведения.

Инквизитор медленно оттолкнулся от стены и сделал шаг вперед. Потом еще один. Мы невольно отступили вглубь дома.

Он посмотрел мне прямо в глаза.

— Вы Мей? Дочь Марка-Изобретателя?

Отпираться было бессмысленно. Он уже знал ответ.

— Да.

— Тогда позвольте мне войти. Мне нужно осмотреть ваш дом.

Это не был вопрос. Это был приказ, облеченный в форму вежливой просьбы.

Я отступила еще на шаг, пропуская его внутрь. Тара последовала за мной, не выпуская мага из виду.

Сорен переступил порог и остановился посреди кухни. Его взгляд медленно обвел помещение, задерживаясь на каждой детали. Печь в углу. «Толстяк Блин», притворяющийся мертвым металлом. Стол с разделочными досками. Полки с припасами.

Затем он закрыл глаза.

Я наблюдала, как его лицо становится сосредоточенным, отрешенным. Руки медленно поднялись, пальцы раздвинулись, словно ощупывая невидимые нити в воздухе. Губы беззвучно шевелились — заклинание поиска.

Секунды тянулись как часы. Мое сердце колотилось так громко, что казалось, весь дом наполнен этим барабанным боем. Ладони вспотели. Я сжала их в кулаки, впиваясь ногтями в кожу, чтобы не выдать дрожь.

Вот сейчас. Сейчас он почувствует следы моей магии. Следы техномагических печатей, которые я оставила на своих творениях, на устройстве маскировки, на том же миксере, который валялся где-то на столе…

Но… глаза инквизитора распахнулись. На лице отразилось… удивление. Чистое, неподдельное удивление, граничащее с замешательством.