Инстинкт? - Гансовский Север Феликсович - Страница 13

• Предыдущая
• 13/36
• Следующая

Вернулся, подошел ко мне вплотную. И тихим шепотом:

— Об этом нельзя. И вообще не надо. — Затем громко, другим тоном:

— Ну подойдите сюда! Станьте вот так. Прижмитесь к стене и смотрите в этом направлении. Увидите сквер.

Странная ситуация. Мы на четвертом этаже, в квартире никого, редкие пылинки плавают в солнечном луче. А хозяин чего-то боится. Или она есть в городе — власть? Но не в виде своих органов, учреждений. А как бы растворенная в воздухе система запретов. Давний страх. Въевшийся… И в пустоте квартиры что-то удручающее. Голое. Какая-то последняя степень. Даже сам не могу определить, чего именно, но последняя. Со всех сторон человек так обеспечен общественными благами, что ничего индивидуального ему не надо и не осталось.

Прижался к стене, где он сказал, и в указанном направлении в узкой щели между домами увидел часть решетки. Действительно сквер.

— Ну хорошо, Змтт, спасибо. Пойдемте прогуляемся.

На лестнице подумал, что наш со Змттом разговор неравноправен. Я постоянно требую ответов на разные вопросы, а он ни о чем меня не спрашивает — даже о том, почему я сам города не знаю и все время его, Змтта, расспрашиваю. Весьма возможно, что подозревает… нет, неправильно, не подозревает, а прозревает во мне нездешнего. Старый маляр тоже ведь каким-то образом прозрел. Ну а раз Змтт прозревает и никаких оргвыводов от него не последовало, буду задавать вопросы.

Пошагали проспектом, он от начала до конца пуст. Только возле столовой два старика греются на солнышке. Уселись с Змттом напротив них в тени. Сидим — молчим. Раздумываю, расспрашивать еще Змтта или нет.

Вообще ОКР, Отряд Космической Разведки, делится, кто не знает, на две группы. Первая неофициально называет себя «дипломатами», вторая — «дикарями». Как правило, посещение других разумных миров происходит после рекомендаций с третьей стороны, которая знает и нас и тех, к кому отправляется наша земная делегация. Кроме того, тут достаточно долгая связь через эфир, в ходе которой вырабатывается подробный протокол. «Дикари» же, или Первопроходческая Группа, заняты необитаемыми планетами либо теми, где разумная жизнь не предполагается. Высаживаемся впятером, втроем, иногда в одиночку. Задача — установление автоматической исследовательской аппаратуры, изучение ресурсов, вообще предварительное изучение. Моя профессия — «дикарь». В этом подразделении высоко ценится уменье встречать неожиданности, скорость реакций; наш состав — рекордсмены по многоборью или, на крайний случай, финалисты мировых состязаний. Не имея дипломатической сноровки, на Иакате я с островом уже успел наломать дров и теперь не видел возможности, кроме той, чтобы продолжать так, как начал. Спросил Змтта, есть ли на планете еще города, и услышал поспешное: «Нет!»

— Ну а про дождь вы знаете? — Имел в виду чернильное пятно.

— Какой дождь?

— Скажите, Змтт, кто делал машину, что букун подает?

Он молчал, будто этот вопрос не вошел в него. Опять молчал, глядя на меня с вежливой готовностью отвечать. Оба безмолвствуем и улыбаемся друг другу.

Жарко. По тротуару идет женщина-почтальон с полной сумкой. Дала старикам одну газету. Оба они в отличие от моего друга старика оказались невнимательными читателями. Тот, кому первому достался лист, разом оглядел его с одной стороны, со второй, протянул было соседу, как раз задремавшему. Но вдруг, будто с опозданием что-то осознав, вернулся к первой странице, начал читать. Умялся на скамье, как бы прочнее усаживаясь, продолжает. Поднял голову, задумался, глядя перед собой. Порывисто встал, опять сел, принялся за повторное чтение того же материала. Кончил, глубоко вздохнул, какими-то другими глазами огляделся. Растолкал заснувшего соседа, вручил ему газету, поспешно пошел, почти побежал вниз по проспекту.

И дальнейшее по тому же сценарию. Второй старик небрежно повертел лист в руках, встал, направился к нам, чтобы в согласии со здешними правилами передать. Уже протянул мне лист, начал поворачиваться к своей нагретой солнцем скамье. Что-то промелькнуло в лице, перехватил газету, взялся читать. Я пристроился было рядом, он оттолкнул — не мешайте, мол. Одолел текст один раз, не отдал, только опустил руку, чтобы отдохнула. Прочел еще раз передовую, посмотрел на нас со Змттом, и мы посмотрели на него. Другой человек перед нами, с новым, изменившимся лицом. Слезла маска ленивого, равнодушного благополучия, явились серьезность, достоинство.

Вручил мне лист. Чуть поклонился, пошел к морю.

Да что же там такое?!

Придвинулись с Змттом друг к другу. Стали читать.

Теперь я уже знал правильное название — «НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ НАЗАД». Чуть пониже в разрядку «Экстренный выпуск».

И сразу отчет Вьюры о ее приключениях на острове.

Я был упомянут как «человек с края». Ни слова о Галактической Лиге. Затем подробно о заплыве, о Глгле, об устрашивших автора, а позже вызвавших восторг впечатлениях.

Некоторые абзацы я запомнил.

«Сегодня мы еще не знаем, — писала Вьюра, — против кого и чего конкретно надо бороться ради достижения того идеала, содержание которого еще не отлилось для нас в зримую форму. Понятно лишь, что в силу неизвестных причин наш образ жизни не соответствует званию человеческого».

Ну, молодец! Откуда в ней такое при этой застылой, полумертвой жизни? Родители, что ли, или школа — я даже не знал, есть ли здесь школы.

Когда мы с Змттом миновали возвышенную часть проспекта, темная линия протянулась перед нами по берегу — жители города. Весь выхлынул!

Подошли. На пляже ни одного загорающего. Бегают, ходят, стоят, разговаривают, восклицают, зовут, откликаются. Кого-то придавили — вопль. У самой кромки берега кого-то затолкали на глубину — паника… Нет, вытащили! Дети, взрослые, старики, старушки — одни уже видят остров, другие нет и не верят. Шум, гам. А по всей километровой длине острова на солнце и в тени скал иакаты. Переправились, достигли. Рядом с нами над головами передают истрепанные листы газеты. Нашу сразу выхватили.

Лавина стронута.

И вдруг тишина, молчание.

Толпа заколыхалась, люди пошли, как прошлый раз, с пляжа. На острове народ тоже прыгает в воду, плывет.

Приказ букуна. Опять зовет на «митинг» или на песок.

Заныло сердце, обессилел. Значит, и мне такое же распоряжение.

Змтта уже нет. Сразу пошел со всеми.

А я? Неужели не устою против требований кашеобразной массы? Повернул в сторону, противоположную той, куда торопятся люди. Дурнота накатывает и отступает, на ногах словно гири, сердце колотится.

Остановился. Повернуть, что ли, для опыта в «рекомендуемом» направлении?.. Пять шагов назад — будто лечу по воздуху. Вдыхается свежий ветер, а голове легко. Вот ведь как устроено. Всего лишь капля некоего вещества, одна, может быть, молекула попала в меня и руководит. Какой же сложностью вещество должно обладать, чтобы не только ставить человеку цель, но в зависимости от того, стремится он к ней или нет, перестраивать работу всего организма.

Ну разве возможны перемены в городе, если букун может в любой момент оттаскивать людей от дела?

Опять побрел к башне. Осыпанные солнечными бликами катят мягкие волны, сверкают каменные откосы острова, а для меня местность становится то бледной почти до полного исчезновения, то красной. Нет тени — дома, песок пышут жаром.

До башни уже рукой подать. За толстенными стенами там темнота и прохлада. Отлежусь.

Упал. Пролежал минут пятнадцать, пришел в себя. По щеке сверху кровь. Ну и силища у этого букуна.

Дверь в башню приоткрыта. Кто-то внутри есть. Ладно. Все равно. Мне бы только отдохнуть. Полез на четвереньках по лестнице. В темноте вход в коридор. Прополз еще немного, лег на каменный прохладный пол, провалился в небытие.

Откуда-то негромкий разговор:

— Читай вот это. — Как будто бы голос старосты.

— Астрономия.

— Ее нам и надо. Он же с неба откуда-то.

Выходит, очнулся, раз слышу.

Второй, показалось, что Глгл, монотонно начал:

• Предыдущая
• 13/36
• Следующая