Золотая месть - Гандольфи Саймон - Страница 51

• Предыдущая
• 51/69
• Следующая

Солдат был уже в тридцати метрах от них, его силуэт четко вырисовывался в свете пылающей лавы.

– О Боже! – воскликнул Трент, и, обращаясь к девушке, сказал:

– Простите, мисс Ли. – Он поднял руку над головой и закричал солдату:

– Мы оба ранены, нам нужна помощь. Пожалуйста. Боже мой! – И добавил тихо:

– Помоги, Господи! Господи, сделай так, чтобы этот солдат подошел еще чуточку поближе!

Солдат приблизился, как будто для того, чтобы они могли лучше рассмотреть его. Он небрежно сжимал винтовку в правой руке, держа палец на спусковом крючке, и вытаскивал из кармана портативный радиопередатчик.

Двадцать метров.

Девушка беззвучно закричала: «Убей его!»

В этот момент рука Трента взметнулась в воздух. За десять метров он мог попасть в игральную карту или в горло человека. Здесь расстояние было двадцать метров, и поэтому он выбрал более обширную цель – наметился в живот. Это был не смертельный удар. Он вскочил и бросился вперед, как спринтер на старте. Трент ждал, что солдат будет стрелять, но тот был настолько удивлен, что, бросив винтовку, схватился за рукоять ножа. Трент кинулся на него и оттолкнул от упавшей винтовки. Солдат споткнулся и рухнул на землю. Трент перевернул его на живот, и тот застонал.

– Вытянись, – скомандовал Трент. – Теперь перевернись на спину.

Он отобрал у солдата кольт, нож, мачете и гранаты, затем вытащил из ранца перевязочный пакет.

Расстегнув ему куртку, Трент ослабил ремень, чтобы не давил на рану.

– Я хочу забрать обратно свой нож, – сказал он. Солдат кивнул головой, губы у него побелели, он скрипнул зубами. Трент ударил его левой рукой по лицу, воспользовавшись этим моментом, чтобы вытащить нож. Потом забинтовал рану и положил правую руку солдата поверх бинтов.

Филиппинец пытался что-то сказать, но Трент остановил его:

– Помолчи, тебе еще потребуются силы. Вытащив шнурок из ботинка солдата, он перевязал ручную гранату так, чтобы не вынималась чека. Солдату понадобится несколько минут, чтобы развязать узел, а к тому времени Трент с девушкой уже успеют уйти далеко.

– Твой взвод скоро будет здесь – сказал Трент. – Брось гранату подальше – тогда они найдут тебя, но смотри, чтобы тебя не пристрелили.

А если боль будет невыносима, то для гранаты найдется другое применение. Они оба знали это, и филиппинец устало улыбнулся.

– Нужно обладать мужеством, чтобы прыгать через лаву, – сказал Трент и выругался:

– Этот Ли и его проклятые деньги…

Он отлил половину воды из фляжки солдата в свою, смочил повязку на его лице и сунул ему в левую руку флягу с наполовину отвинченной крышкой.

– Прости, но это все, что я могу для тебя сделать, – сказал он.

Солдат снова устало улыбнулся, и Трент пошел к девушке.

Чувство отчаяния вынесло ее на поверхность – она закричала. Теперь боль снова охватила ее, и она не могла вернуться обратно. Она плакала и смотрела на Трента, который склонился над убийцей. Она хотела, чтобы он был рядом с ней. Вначале Джей не могла понять, что он делает. Затем догадалась: он оказывает помощь раненому.

Эта пресловутая мужская солидарность. Такая знакомая картина – мужчины, отвернувшиеся спинами, чтобы им не помешали пошептаться о финансовых проблемах; хотя в действительности всегда оказывается, что они обсуждают вопросы секса, пачкая репутацию какой-нибудь девушки. Все мужчины недостойны доверия. Раньше она считала иначе, но теперь никогда больше не будет им доверять.

Она подползла к винтовке и села, положив ствол себе на колени. Держа палец на спусковом крючке, она ждала когда Трент повернется. До филиппинца ей не было дела, но Трент – предатель, и она хочет, чтобы он увидел свой смертный приговор в ее глазах.

Он повернулся, и она, улыбнувшись, нажала на курок. И почувствовала, как подступают слезы, – она не могла их остановить.

– Нужно было снять с предохранителя, – сказал Трент. Она еще могла выстрелить, но его это не тревожило. – Убивают там, на той стороне, – добавил он.

Он взял у нее винтовку и отшвырнул прочь. Присел напротив и прочел в ее глазах боль, отчаяние, стыд. Ему больше всего был отвратителен стыд, но это чувство присуще всем, кто пережил пытки. Он вытер ей слезы тыльной стороной ладони. Во всяком случае, Джей нашла путь обратно – в реальный мир, так что теперь есть надежда. Он сам усмехнулся про себя: ничего себе надежда – на этой чертовой взрывающейся горе.

– Ну что ж, посмотрим, можете ли вы ходить. Он помог ей подняться на ноги, поддерживая за талию так, чтобы ее тяжесть приходилась на здоровое плечо.

– Пойдем потихоньку, – сказал он и бросил солдату гранату с завязанной чекой.

Солдат поднял руку – едва заметный жест, но суть его была ясна: так уж все сложилось, и мы расстаемся, не держа зла друг на друга.

Трент хотел было еще раз повторить, что он сожалеет о том, что произошло, но солдат и без него это знал, и Трент просто пожал плечами и в знак прощания поднял руку, а затем повел девушку вниз по склону. Он ожидал услышать взрыв гранаты, но этот человек оказался достаточно мужественным – он остался ждать.

Впереди был пологий спуск. Ближайший поток лавы уже приближался к дороге. Дальше, в северной части острова, где на пятнадцать километров простиралась равнина, текли еще четыре ручья лавы. Огненные потоки вскоре должны были отрезать все пути, заставив людей, бежавших от стихии, направиться в узкий коридор через скалы.

Они достигли границы первого оползня. Здесь лежал слой вулканической пемзы в метр толщиной, но на откосе его смело и обнажилось скальное основание. Повсюду были видны огромные глыбы вулканической породы, все еще раскаленные докрасна, хотя прошло уже три часа после главного извержения. Скалы были усеяны камнями, мерцающими, как угли за решеткой камина.

Трент понимал, что не было смысла поторапливать девушку. Она старалась как могла, но была очень измучена, и неутихающая боль постоянно напоминала ей о перенесенных муках.

Они брели по вулканической пыли, и свет приближающейся раскаленной лавы освещал им путь. Над ними по-прежнему грохотал вулкан, угрожая разразиться новой лавиной испепеляющего жара. Вдоль дороги горели стволы деревьев, и смрад от сгоревших коровьих туш смешивался с запахом серы.

Они пошли к дороге, и он, на минуту остановившись, сказал, что они хорошо справились и что уже почти дошли до места. Он, правда, не сказал, до какого места, но пообещал, что скоро они будут в безопасности. Разумеется, это была не правда. По их следам шли солдаты Ортеги. Вероятно, солдаты заняли позиции и в конце узкой полосы возделанной земли, где пролегал единственный путь беглецов на север. Там их обещал ждать Танака Кацуко.

Курорт на острове Минданао воплощал романтическое представление о Филиппинах. Такими они обычно изображаются на открытках. Лужайки, окаймленные цветочными клумбами; каждый камень тщательно вымыт. Ряды пальм между коттеджами из натуральной соломы и натурального бамбука, хотя в действительности это только декоративная оболочка, а внутри – помещения с кондиционером, с полами, выложенными плиткой, с блестящими ваннами, в которых из душевого крана с тремя позициями льется горячая вода, с отдельными – для нее и для него – умывальными раковинами, с унитазом и биде. Даже вода здесь ослепительно чистая, пропущенная через систему фильтров, разумеется, импортных. Богатей брезгуют всем филиппинским – кроме, конечно, женщин…

Убедившись, что Трент находится на вулкане, Ортега вылетел сюда, чтобы встретиться с сэром Филипом Ли. Его одежда и сапоги хранили следы пребывания в джунглях. При полном вооружении, с двумя гранатами на поясе, командор выглядел весьма внушительно и произвел неотразимое впечатление на пару актрисок из Дюссельдорфа, прилетавших сюда на самолете филиппинской авиакомпании демонстрировать новую коллекцию купальных костюмов.

Дверь открыл слуга в безукоризненно белом фраке. Отдельная зала, куда он провел Ортегу, предназначалась для свадебных церемоний и юбилеев членов филиппинской олигархии.

• Предыдущая
• 51/69
• Следующая