Золотая месть - Гандольфи Саймон - Страница 36

• Предыдущая
• 36/69
• Следующая

Не переставая считать, Трент медленно перевернулся на бок, ожидая увидеть ноги солдата, но за крутым склоном находилось мертвое пространство, так что не было видно даже росших наверху деревьев. Трент попробовал свой нож – легко ли он выходит из ножен, и стал осторожно, сантиметр за сантиметром ползти вверх по склону, ощупывая руками каждый камень, каждую ветку. Он вычислил местонахождение солдата по еле слышному запаху табачного дыма, приносимого ветром. Солнце светило слева, глаза щипала морская соль, увлажненная потом.

Потом запах табака исчез – видно, курильщик выбросил окурок. Вдруг справа от того места, где, как он рассчитал, должен был находиться филиппинец, примерно метрах в трех, раздался треск радио. Либо он ошибся в расчетах, либо в засаде лежали двое. Это люди Ортеги, обученные рукопашному бою. У него не было ни сил, ни умения сражаться сразу с двумя. Единственная возможность состояла в том, чтобы убить одного из них прежде, чем другой начнет действовать.

Он подумал о детях и женщинах, которых убили солдаты. Они выполняли приказ своего начальства, как когда-то делал и он. Но теперь, если ему придется убивать, он будет это делать ради того, чтобы спасти девушку. И Трент снова представил ее лежащей на полу хижины. Если бы только он не был таким усталым! Усталость обволакивала его, как толстый, страшно тяжелый слой мокрой шерсти, и гасила пламя гнева, из которого он черпал свои силы.

Прибойная волна мягко накатывалась на берег, солнце, едва поднявшись над горизонтом, уже посылало свои горячие лучи на узкую полосу песка. В тиши раннего утра кто-то чиркнул спичкой, и Трент услышал, как солдат глубоко затянулся новой сигаретой.

Нож легко вышел из ножен. Но я не смогу этого сделать, подумал он. Мысль эта пришла внезапно и подавила остатки его энергии. И тем не менее он должен действовать – таково основное правило профессии, от которой он, как ему еще недавно казалось, навсегда отказался.

В радиоэфире, перебивая друг друга, спорили мужские голоса, и их глушили атмосферные помехи. Пехотинец с радиопередатчиком недовольно заворчал… Его напарник, сплюнув, что-то сказал, и первый зашелся смехом. Теперь Трент точно установил положение обоих. Он мысленно представил себе, как они лежат под пальмовым деревом, опершись подбородками на приклады своих винтовок, и обшаривают протоки и джунгли в окуляры мощных биноклей.

Вот оно – бинокли! Резиновые наглазники ограничивают боковое зрение наблюдателей. Он должен быть уверен, что оба часовых смотрят в бинокли. Порыв ветра принес новую порцию серного запаха, и он понял то, что должен был понять раньше, если бы не его усталость. Дальнейшее ожидание становилось рискованным, но он вложил нож в ножны и отполз немного влево, чтобы оказаться как раз под радистом.

Прошло несколько минут. Солдат швырнул сигарету через плечо, и Трент увидел, как улетело последнее облачко дыма. Радист, находившийся непосредственно над ним, что-то сказал и, поднявшись во весь рост, стал обеими руками расстегивать ширинку. Еще мгновение – и он повернется и, пройдя через дюну, начнет мочиться. Трент попытался собраться, отбросить эмоции и думать только о цели, а не о человеке из плоти и крови. Так его учили. Но это было очень давно.

Вдруг зашипело радио, и металлический голос подал команду или потребовал отчета. Солдат поднял передатчик и что-то коротко ответил. Затем схватил винтовку и начал было поворачиваться лицом к склону, где на совершенно открытом месте лежал на дюне Трент.

Глыбы расплавленной лавы взлетали на десятки метров, за ними тянулись багровые хвосты, которые тут же рассыпались дождем искр и падали на отливающий золотом кратер вулкана. Солдат прислонил винтовку к ноге и поднял к глазам бинокль. И в это мгновение Трент поднялся.

У профессионалов всегда сохраняется инстинкт, предупреждающий об опасности. Часовой вдруг резко оглянулся и схватился за оружие. Но при этом шея его осталась незащищенной. И Трент не замедлил воспользоваться ситуацией. Он стремительно нанес ему сильный удар позади левого уха, прыгнул, схватил винтовку и, повернувшись, направил ее на второго часового.

Рука солдата потянулась за винтовкой. В его глазах было больше ненависти, чем страха. Сейчас нужно во что бы то ни стало показать, что он, Трент, хозяин положения, иначе неминуема катастрофа.

– Не двигайся, – предупредил Трент. – Даже не пытайся пошевелиться. Будь пай-мальчиком – заложи руки за спину и тогда, возможно, останешься в живых.

Солдат плюнул ему в лицо.

Трент ударил его стволом винтовки под ребра, встал коленом на спину и отшвырнул винтовку и радиопередатчик за дюну.

В это время первый часовой пришел в себя и застонал. Трент велел ему встать на колени и вытянуть вперед руки, как будто принимая причастие в церкви. Этот вояка не кипел ненавистью, как его напарник, и был достаточно разумен, чтобы не расходовать свою энергию на ругательства. Сломанный нос и шрам над бровью свидетельствовали о неудачных боях на ринге. На нем была надета застегнутая на «молнию» солдатская куртка, рукоятка автоматического кольта армейского образца высовывалась из парусиновой кобуры, неудобной при необходимости действовать быстро. К правой ноге крепились ножны с мачете.

Трент приказал ему развязать левой рукой шнуровку, расстегнуть ремень, бросить кобуру под дюну; затем велел раздеться, снять сапоги и коротко скомандовал:

– Лечь на живот, руки за голову!

Перед тем как заняться вторым пленником, он на мгновение позволил своему изнемогавшему от усталости мозгу отключиться и передохнуть. Потом, разрезав на полоски солдатские брюки, связал часовых по рукам и ногам. Подтащив каждого из них к отдельному дереву, он привязал пленников к стволам, чтобы те были защищены от солнца.

Они нашли его подводное оборудование. Баллон стоял возле дерева, неподалеку от того места, где он спрятал его. Вынув пачку сигарет из кармана куртки часового-курильщика, Трент прикурил сигарету и поднес ее к губам филиппинца.

– Настоящая отрава, правда? – спросил Трент, когда солдат затянулся. В ответ тот посоветовал ему убираться подальше.

Трент усмехнулся. Он подумал, что озлобление этого человека в значительной мере вызвано тем, что задето его самолюбие.

– Ортега предупредил вас, что я был инструктором в частях особого назначения? – спросил он. Солдат явно заинтересовался, и Трент добавил:

– Я считался одним из лучших профессионалов, так что вас следовало бы предупредить об этом.

– Командор говорил, что у тебя есть судно, – сказал радист.

– Да, катамаран, – подтвердил Трент и продолжал:

– Вы нашли мое оборудование для подводного плавания. А надувную лодку не нашли? Или вы не обыскивали берег?

Они переглянулись, и Трент с усмешкой продолжил:

– Если бы вы продырявили лодку, нам не удалось бы вернуться на свое судно. Так что мне сильно повезло.

Он достал из ножен свой метательный нож и, держа его за кончик лезвия, стал помахивать им в воздухе, так что лезвие прогибалось, как трамплин для прыжков в воду, при этом поблескивая на солнце. Мгновение – и нож вдруг исчез; солдат, сидевший слева от Трента, ахнул – нож вонзился в ствол дерева в дюйме над его головой.

– И об этом Ортега вас не предупредил. – Трент вытащил нож из дерева и, присев на корточки напротив радиста, спросил:

– Я хочу знать, сколько там людей. Если на каждом посту больше одного человека, я убью их – это не составит для меня большого труда. Так что говори правду и тогда, может быть, спасешь им жизнь. А если соврешь – я вспорю тебе брюхо и ты истечешь кровью.

Филиппинец посмотрел на своего товарища.

– Считаю до пяти… – предупредил Трент.

Курильщик снова выругался.

– На каждом посту стоит по одному часовому, – выдавил он наконец.

– На каждом посту по одному? Ты уверен? Если ошибаешься, это будет стоить тебе жизни – Это правда, – подтвердил радист. – Остальные прочесывают джунгли – ищут тебя и твою женщину.

• Предыдущая
• 36/69
• Следующая