Задание: Токио - Айронс (Эронс) Эдвард Сидни - Страница 40

• Предыдущая
• 40/40

Глаза Дидры открылись. Она смотрела прямо на него.

Раздался пронзительный свисток, загромыхали тяжелые шаги и в главную дверь забарабанили. В окно засветили фонарики.

– Ты жива, Ди? – прошептал Дарелл.

– Да. – Ее голос казался спокойным, умиротворенным. – Я так ждала тебя. – Луч фонаря выхватил из темноты голое, окровавленное тело Дарелла. Ди улыбнулась уголком рта. – Должна признаться, сэр Галахад, что вы предстаете перед спасенными дамами отнюдь не в рыцарских доспехах.

И снова Дарелл спал, просыпался и опять проваливался в сон. Он смутно сознавал, что едет в машине вместе с доктором Фрилингом, майором Яматоей и Дидрой. Затем какие-то люди в белых халатах обмывали, смазывали и перевязывали его раны. Потом ему дали виски и он уже достаточно очнулся, чтобы сделать несколько глотков, благодарно ощущая, как по телу разливается животворное тепло. И снова уснул.

Потом его разбудили и провели по улице в какой-то японский дом. Там Дарелла раздели и заботливо уложили в теплую постель.

Кто-то спросил:

– У него хатасимская лихорадка?

– Да.

– Тяжелая?

– Очень.

Дареллу казалось, что он умирает. Его мучили кошмары, все тело раздирали чудовищные пытки. В воспаленном мозгу звучали неведомые голоса. Руки и ноги кололи раскаленные иголки. Любое прикосновение к телу вызывало страшную боль. Он не мог глотать, а порой, казалось, что больше не может и дышать.

– Он поправится?

– Посмотрим.

– Но ведь сыворотка...

– На это нужно время.

Дарелл любил Дидру всепоглощающей любовью. Даже в горячечном бреду он жаждал ее, но ее не было. Он слепо мчался по бесконечному темному тоннелю, в конце которого всякий раз оказывался ухмыляющийся По, поигрывавший средневековыми пыточными орудиями.

– Ты меня убил, Дарелл, – говорил он. – Теперь настал мой черед. Добро пожаловать в мою личную преисподнюю.

Порой Дарелл осознавал, что бредит. В другое время бред казался явью. Дарелл снова бродил по заводям и гротам залива Чезапик, охотился на уток, плавал на яхте. В уютном доме из розового кирпича его поджидала Ди. Они были счастливы.

– Доктор Фрилинг?

– Сэм выздоровел. Можете разбудить его.

Дарелл открыл глаза. В ноздри ударил сладостный аромат. Он повернул голову – на подушке рядом с ним раскинулись черные кудри. Ди!

Дидра – чудесная, любимая, обожаемая Дидра – оперлась на локте и с улыбкой посмотрела на него. Как приятно было снова оказаться с ней в одной постели. Дарелл обвел глазами комнату и понял, что находится у себя дома, в Токио. За окнами было темно. Он даже не представлял, сколько времени пробыл в забытьи. Тело еще ныло, но не слишком сильно. Дарелл посмотрел на свою, уже ставшую привычной, японскую мебель, потом перевел взгляд на багряный клен, высившийся в саду за окном. И улыбнулся Дидре.

– Привет, – сказал он.

– Здравствуй, ленивый любовничек, – улыбнулась она в ответ.

– Как ты себя чувствуешь?

– Как никогда замечательно. Готова, хочу и могу.

– А Билл?

– Он уже вышел на работу. В течение ближайшей недели он заменит тебя в конторе. Так что пока нам с тобой заняться нечем – кроме сам знаешь чем. – Она многозначительно улыбнулась и скинула прозрачную рубашечку. – Я соскучилась и сгораю от нетерпения.

Дарелл ухмыльнулся и провел пальцами по подбородку. Он зарос недельной щетиной. Но Дидра не пожаловалась, когда он поцеловал ее.

– А что с чумой? – спросил он.

– Ее обуздали. За последние три дня никто не умер. Доктору Фрилингу удалось сотворить чудо с помощью крови Йоко. Этому дьявольскому вирусу конец.

– А Йоко?

– Она с Биллом. Где ей еще быть?

– По?

– Майор Яматоя потратил много времени на поиски его тела. Почти два дня. От него немного осталось. – Дидра рассмеялась и поцеловала его. Ее атласное тело прижалось к нему. – Господи, Сэм, зачем нам сейчас болтать о всякой ерунде? У нас впереди целая неделя. А то и больше. Если, конечно, генерал Дикинсон Макфи не придумает тебе новое задание. Но неделя у нас есть.

– Я голоден, – пожаловался Дарелл.

– Замечательно. Это хороший признак. Я тебя накормлю – потом!

Дарелл зевнул. За окном зажглись фонари. Защебетали потревоженные птички. Кто-то бранился по-японски.

– Сэм!

– М-мм?

– Я здесь, Сэм!

– Да, милая.

Он снова зевнул и уснул.

• Предыдущая
• 40/40