Скандальная история старой девы (СИ) - Милославская Анастасия - Страница 36

– Хорошо, я согласна рассказать Рагнару. Но чтобы он выслушал и принял меры, а не отмёл мою теорию, как бред, у меня должно быть что-то помимо слов. Анализа смолы и ваших слов, что это правда, будет достаточно. Я не пытаюсь интриговать или вредить. Просто прошу помощи.

– Боюсь, моих знаний недостаточно, чтобы провести анализ. Но… я возьму смолу, лира Анна. В городе поищу опытного алхимика и проконсультируюсь с ним, не упоминая ваше имя и назначение продукта.

– Не всем можно доверять, лир Хаук, – напоминаю я.

– Я не склонен проводить допросы, это прерогатива других, но вы кого-то в чём-то подозреваете?

– Всё в землях безмужних странное, и у меня плохое предчувствие.

– Я выполню вашу просьбу, и надеюсь, военачальник Норд не накажет меня за своеволие.

Я с облегчением выдыхаю:

– Спасибо вам. И простите, что была груба сегодня, вы этого не заслужили.

– Я понимаю, что вам непросто. Но вы можете облегчить свою участь, лира Анна, – Хаук понижает голос, глядя на меня с участием. – Вы его истинная, я почти уверен в этом. Возможно, вы ошиблись, забеременев от другого с помощью чёрной магии… или вас кто-то заставил…

Я поджимаю губы, пытаясь унять вспыхнувшее раздражение.

– Покайтесь перед военачальником, и он со временем простит вас. Истинность сделает своё дело…

– Да что вы говорите? А вы не допускаете того, что меня могли оклеветать? – взвиваюсь я. – И перед кем я должна каяться? Перед этим заносчивым грубияном? Он жёг меня раскалённым железом! Мне не забыть эту боль.

– Я давно знаю военачальника Норда, у него есть причины быть недоверчивым и подозрительным в отношении женщин. То, что с ним случилось, и что ему довелось пережить – чудовищно.

Мой пыл резко пропадает. Внезапно понимаю, что ничего не знаю о Норде. Да и нужно ли? Но любопытство пересиливает.

– Что с ним случилось? – деланно равнодушно спрашиваю я.

Хаук уже жалеет, что проговорился.

– Ничего, лира Анна. Если хотите – спросите у него сами. Я мне пора. Как будут новости – сообщу.

Лекарь отходит, а я ловлю пронизанный подозрением взгляд его помощника. Как бы он не настучал Рагнару, что я беседовала с его лекарем наедине.

Спрашивать у дракона о его прошлом я, конечно же, не буду. Это не имеет для меня значения. Он – враг. И всегда им будет.

День проходит сносно, я перебираю лечебные травы, отправляю сушиться те, которые пойдут на продажу. Храм сам себя содержит, средства, выручаемые от продажи лекарственных трав, более чем скромные, вот и платят здесь даже меньше, чем на фабрике. Но мне главное, чтобы на еду хватало.

В конце дня я вижу Добромира, он бледный, испуганный, но целый. Ко мне не подходит, лишь кивает издалека. Наверное, захочет поговорить позже, я не против. Он поступил довольно смело, сделав мне предложение. Я должна узнать, чувствует ли он что-то ко мне? Правда, сама не знаю, что буду делать, если он подтвердит это. Потому что ответить тем же не могу, а разбивать сердце тому, кто ко мне добр, мучительно и тяжело. Мне не хочется причинять боль, её и так слишком много вокруг меня.

После работы я заглядываю на базар и покупаю немного самых простых продуктов от крупы до картофеля и редьки. Вечером мы готовим с Великом настоящий пир, томлёный в печи картофель аж с половиной курицы и салат из тёртой редьки с маслом. Посуды катастрофически не хватает, нужно будет прикупить позже, когда что-то заработаю, но разве это проблема, после тех злоключений, что мне довелось пережить?

Сытный ужин, теплый дом и уютная постель. Мне для счастья много не надо. Жизнь начинает казаться сносной ровно до раннего утра.

Я просыпаюсь от того, что кто-то тарабанит в дверь. Благо, что Велик магией умудрился починить сломанную Радиком щеколду, иначе бы гость точно беспардонно бы ворвался внутрь.

– Сестра, открывай! – голос Милавы строгий и резкий, совсем не похожий на привычные приторно-сладкие интонации. – Есть разговор!

Судя по тому, как резво она приехала навестить меня, узнала про метку. Быстро ей Рагнар рассказал.

Я быстро встаю с кровати и принимаюсь тормошить спящего Велика.

– Проснись! Проснись же!

– Ну чегоооо? – тянет божок, разлепляя веки.

– Тебя и колоколом не разбудишь. У нас гости! Срочно вставай и прячься, моя сестра приехала, – шепчу я.

– Сестра? Так может ничего страшного, если она меня увидит? Сёстрам же можно доверять… – зевает Велик и переворачивается на другой бок. – Скажи, что я твой домовой.

– Она меня убить хочет! – шиплю я рассержено. – Вставай сейчас же.

Велик подскакивает, шокировано глядя на меня. Я отворачиваюсь, а он принимается быстро натягивать штаны, рубаху и камзол.

Насчёт того, что Мила меня убьёт, я немного погорячилась. Хотя, кто знает, что у неё на уме? Я убеждена, что её метка поддельная, а значит, она захочет от меня избавиться. Но убить… у неё кишка тонка. Она бы не стала вот так приходить, если бы замыслила самое ужасное.

Но лучше быть настороже.

Велик быстро помогает мне надеть чепец, чтобы скрыть волосы.

– Открой сейчас же, Анна!

Я едва выглядываю в окно, как сразу же замечаю там бледное лицо сестры. Она на себя непохожа, даже не нанесла косметику. Мила оскорблённо поджимает губы:

– Анна?

Убедившись, что Велика нет, я открываю.

На Милаве коричневая шубка, под ней бежевое платье в тон, на голове шляпка из-под которой струятся аккуратные светлые локоны, на руках перчатки из дорогой кожи. На меня накатывают воспоминания о прошлой жизни. Пусть она мне и не принадлежала, но других-то воспоминаний у меня нет.

У меня был дом, еда каждый день на столе, тёплый камин, и даже слуги! Папины лесопилки всегда приносили и сейчас приносят неплохой доход. Но нас с малышом этого лишили. Милава с мачехой забрали всё себе. А я вынуждена выживать.

В груди колет от несправедливости, но таковы местные законы.

– Ты выглядишь ужасно, – морщит нос сестра, оглядывая меня с головы до ног.

На мне нижнее белое платье из простой дешёвой ткани, в нём я сплю. Сверху накинута старая шуба из овчины, которую я пару дней назад нашла в доме.

– И дом у тебя просто жуть. Здесь воняет, – добавляет Мила возмущённо.

– Мы обогреваемся печью. Это запах смолы и дров, во многих домах простых людей пахнет именно так, сестра, – невозмутимо отвечаю я.