Адвокат Империи 13 (СИ) - Карелин Сергей Витальевич - Страница 39

В комнате повисла тишина. Настолько пронзительная, что находиться в этом помещении было физически неприятно.

— Хорошо, — наконец произнёс князь и одним движением убрал клинок назад в трость. — Но не думай, что я когда-нибудь забуду о том, как ты воспользовался мной.

— Я и не жду, что это случится, — хмыкнул Константин и, повернувшись, подошёл ко мне.

— Давай, Александр, — сказал он, указав головой в сторону двери и прикладывая ладонь к панели замка. — Твой черёд.

Кивнув ему, я направился внутрь.

В комнате было тепло и тихо. Едва слышно работал кондиционер, нагоняя свежий воздух в помещение. Я подошёл к кровати, на которой лежали малыши и… и если честно, то дальше просто не знал, что делать.

Нужно было всё хорошенько продумать. Отдать приказ так, чтобы его нельзя было отменить. Одно дело приказать человеку делать что-то на протяжении какого-то времени и совсем другое — с помощью приказа заставить его забыть, кто он.

Это прямое влияние на личность и волю человека. А такие приказы, как я уже узнал, давались тяжелее всего. Так что легко не будет — это точно.

Сформулировав в голове мысль, я присел рядом с ребятами. Теперь оставалось лишь разбудить их…

— Ну как оно?

Я шмыгнул носом и в очередной раз вытер салфеткой текущую из носа кровь.

— А то ты не видишь? — съязвил я, стараясь не морщиться, потому что каждое произнесенное слово вызывало у меня вспышки головной боли.

Браницкий лишь равнодушно пожал плечами.

— Паршиво, да. Просто я решил проявить немного участия. Держи.

— Какой же ты заботливый. Спасибо тебе большое, — фыркнул я. — Как там мелкие?

— Спят, как котятки, — ответил Константин, садясь в кресло напротив меня.

Мы находились в одной из гостиных его замка. Константин сам помог мне сюда добраться, после того как я буквально вывалился из комнаты.

Оказалось, что заставить кого-то забыть свою жизнь начисто не такое уж и лёгкое дело. Хотя нет. Не совсем так. С учётом моей силы, заставить забыть — это не проблема. В том, что это сработает, я не сомневался, так как уже отдавал подобные приказы, когда мне не нужно было, чтобы люди помнили о нашей с ними встрече. Редко, но бывало. Другое дело — создать для них поддельные воспоминания. Вот здесь уже крылась настоящая проблема.

Тут я трезво оценивал свои возможности. Это нереально. Кто в здравом уме сможет продумать для другого человека альтернативную версию его жизни за пару минут? Да даже за несколько часов или суток? И дело не в отсутствии фантазии. Проблема заключается в том, что слишком много подводных камней, о которые можно споткнуться. Кто знает, как потом проявятся нестыковки в их памяти и какой вред это может им нанести в будущем. Не сойдут ли они с ума? Или ещё, что похуже?

И это только часть вопросов, которые возникли у меня в голове на тот момент. В итоге я решил пойти по самому простому и надёжному пути.

Я оттолкнулся от собственного неприятного опыта. И это было отвратительно. Я добавил контекст, который изменит их жизнь и повлияет на будущее.

Какой ребёнок будет искать их после того, как его родные избавились от тебя, как от ненужной и бесполезной вещи?

Сказать, что мне было неприятно это делать, означало бы крайне сильно приуменьшить тот уровень отвращения, который я испытывал во время процесса. Меня буквально воротило от того, что я делал… Но ничего другого придумать просто не мог. Нужен был способ, который гарантирует их будущее и то, что они не станут в будущем тем, чего так страшился Меньшиков…

Дверь за нашей спиной открылась, и вышеупомянутый князь вошёл в гостиную. Лёгок на помине, так сказать.

— Я обо всём договорился, — сухо сообщил он нам, одновременно с этим убирая в карман пиджака свой телефон. — Детей отправят на Дальний Восток. У них будет хорошая приёмная семья, наблюдение и всё необходимое для дальнейшей жизни.

— Спасибо, Николай, — с благодарностью кивнул Браницкий. — Я это ценю…

— Заткнись, — мгновенно огрызнулся Меньшиков. — Если бы в твоих словах была хоть частица правды, то эта проблема никогда бы перед нами не появилась!

Резко замолчав, Николай сделал глубокий вдох, после чего повернулся и посмотрел на меня.

— Ты уверен, что всё сделал?

— Уверен, — коротко, но уверенно ответил я, стараясь не морщиться от головной боли. — Всё, что они будут помнить после того, как очнутся, — то, что их бросили родители, которых они не помнят и не хотят помнить. Своего прошлого они тоже помнить не будут, но я думаю, что вы придумаете, как это объяснить.

— Придумаем, — жёстко ответил Меньшиков.

Он ещё несколько секунд сверлил меня взглядом, после чего спросил:

— Сильно голова болит?

— Достаточно, чтобы меня не тянуло сейчас на лишние беседы, — отозвался я и вновь поморщился. Даже звук собственного голоса вызывал мерзкие, заставляющие кривить лицо вспышки боли.

— Возьми, поможет, — произнёс Меньшиков, достав из внутреннего кармана пиджака небольшой пузырёк, в котором лежали несколько таблеток. — Прими одну сейчас и…

— И одну через сутки? — уточнил я и следом добавил, заметив удивление на его лице: — Я такие уже видел.

— Таких ты не видел, — с нажимом проговорил он, глядя на меня. — Примешь одну, и точка. Через двое суток ещё одну, чтобы окончательно снять последствия отката. Съешь больше в течение трёх суток, и можешь впасть в кому, а овощем ты никому не нужен…

Даже отвечать не стал. Просто взял пузырёк и в благодарность я ему моргнул. Ничего более выразительного мигрень мне сделать всё равно бы не позволила. Проглотить пилюлю на сухую оказалось той ещё задачей, но каким-то невероятным образом я с ней справился, после чего прикрыл глаза и откинулся на спинку кресла. Думал, что придётся ждать, но, к моему удивлению, таблетка подействовала почти сразу же, ослабив головную боль.

— Ты ему скажешь? — услышал я вопрос Константина.

— Сказал бы, — проскрежетал в ответ князь. — Да только если я это сделаю, то есть риск оказаться с тобой головой на одной плахе…

— Да не, вряд ли. Если мы там с тобой повстречаемся, то кто же будет денно и нощно охранять покой граждан Империи, да? — весело сказал Браницкий.

— Оставь свои глупые шутки при себе, Константин, — холодным, как кусок льда голосом попросил князь. — Мне и без того тошно. Подумать только, чтобы ты и загнал меня в такую паршивую ситуацию…

— А что? — приоткрыв один глаз, спросил я. — Неужели не было способов вообще её избежать? Почему нельзя было решить проблему мирным способом? Без убийств, заговоров и всего вот этого? Неужели нельзя…

Тут случилось то, чего я не ожидал. В ответ на мои слова Меньшиков не стал язвить или же злиться. О нет. Он сделал то, чего я от него ожидал меньше всего. Он расхохотался. Смеялся, будто услышал дьявольски забавную и весёлую шутку, от абсурдности которой у него сорвало резьбу.

— Вот потому, Рахманов, я занимаюсь тем, чем занимаюсь, — с неприятной улыбкой на лице произнёс он, посмотрев мне в глаза. — Именно из-за таких вот, как ты, я и делаю то, что нужно делать.

— Убиваете детей и их родителей? — съязвил я, хотя и понимал, как глупо всё это звучит.

— И убью ещё больше, если гибель единиц позволит миллионам жить в мире и спокойствии дальше, — отрезал он. — Ты, в силу своего положения и возраста, не понимаешь всей серьезности ситуации…

— Ага, — неожиданно кивнул Браницкий. — Ну знаешь, Александр, все эти слова о том, что тяжелейший выбор сделает лишь сильнейший и вся подобная чушь…

— Тебе бы лучше вообще заткнуться! — Меньшиков повернулся в его сторону с резкостью охотничьего пса, почуявшего след ускользнувшей было добычи.