Не гламур. Страсти по Маргарите - Константинов Андрей Дмитриевич - Страница 8
- Предыдущая
- 8/68
- Следующая
«Ну и пусть… – промелькнула в остатках сознания мысль. – В последний раз…»
– Твоя работа? – мы, не сговариваясь, одновременно швырнули на стол Валентина три экземпляра «Дамского поклонника».
Парень отложил в сторону сигарету и стал внимательно рассматривать обложку и постеры.
– Только не вздумай врать, что не твоя, сучонок! – Ника плюхнулась в кресло и достала из сумочки свою пачку.
– Вероника Стрельцова, это – не интеллигентно. – Он снова взял из пепельницы сигарету, затянулся, делая вид, что не видит, как Ника судорожно ищет зажигалку.
– Так твоя или нет? – меня он тоже уже начал выводить из себя.
– Моя, вы же знаете. А что – классная работа! – Он любовно провел ладонью по моей фигуре на обложке.
– Меня передернуло.
– Нет, ты посмотри, Рита, он еще и фиглярствует, гаденыш, – задохнулась Ника.
– Убить тебя мало! – вставила Маша.
– Девки, да вы чего? – Официально-вальяжный тон все-таки слетел с Валентина.
– Ах, это мы – чего, а ты – ничего? – завелась Машка. – Сейчас прикончим на месте, тогда узнаешь – чего! Рита, доставай пистолет.
Я инстинктивно дернула руку к боку… Тьфу ты: совсем меня Верхогляд с панталыку сбила: мы ведь пришли всего лишь узнать, откуда фото в журнале; да и «Макарова» у меня с собой нет.
– Не понял… – Валентин неуверенно стал сползать со стула.
– Поймешь, когда уборщица придет твои мозги со стенки соскребать…
– Погоди, Маша… Ответьте нам, уважаемый, как эксклюзивная съемка с фотосессии для кастинга, предназначенная только для глаз режиссера Вортко, оказалась в этом журнале?
Валентин, все еще поглядывая с опаской на Верхогляд, снова взял в руки журнал. Минуты две он рассматривал логотип издания, выходные данные, потом поднял на меня глаза.
– Это не моя работа.
– Гад, ты же только что сказал, что твоя! – взвилась Ника.
– Да, снимал я, – рассердился Валентин. – А к публикации в этом издании никакого отношения не имею.
– Мы с девчонками переглянулись.
– А кто имеет?
– Откуда я знаю? Мое дело – снимать, а дальше – хоть потоп…
– Какое-то время мы молчали.
– …Что – плохо, девчонки? – неожиданно участливо спросил фотограф. – Я вас понимаю – сам женат.
– Да что ты, Валечка, понимаешь, – вдруг утробным голосом сказала Машка. – У тебя хоть жена есть… А кто нас теперь, таких, возьмет?..
– Девки, ну я правда не при делах… У меня даже мысли ни одной нет, как это получилось…
– Слушай… – Я поняла, что мы зашли в тупик, а Валентин уже не враг и даже сочувствует. – Ну, вспомни: может, ты негативы кому-то давал посмотреть, а этот кто-то – скопировал…
– Рита, – Валентин устало затянулся новой сигаретой (а я поразилась, что всех нас он помнит по именам), – сейчас нет такого понятия – негатив, это было в моей юности. Я работаю «на цифру»: отснял, принес, бильд-редактор все перекачал в свой компьютер и адью! И там все под своим файлом и похоронено.
– Но кто-то в эту «могилку» заглядывал? – не унималась я.
– Так все на пресс-конференции вас видели…
– На какой такой пресс-конференции? – встрепенулась Ника.
– Да на обычной. Наш редактор Обнорский вместе с режиссером Вортко созвали пресс-конференцию для журналюг: один рассказывал, как фильм собирается снимать, другой – как с помощью газеты проходит народный кастинг на роль Маргариты. Ваши – в смысле мои, в смысле – ваши – фото на дисплее показывали… Не все, конечно… – Валентин кашлянул. – Только портреты-«крупняки». Вот и все…
– А кто в пресс-конференции участвовал?
– Да много щелкоперов. У нас в секретарской список…
– Принеси… – вскочили мы разом.
– Да ладно. – Валентин нехотя встал. – Только что это даст?
Минут через десять он принес ксерокопию списка участников пресс-конференции по поводу начала съемок фильма «Мастер и Маргарита».
Седьмым в списке (седьмым!) был редактор «Дамского поклонника» господин Ворошилов.
В редакции журнала мы были через полтора часа.
– Батюшки! Ну, свезло же мне, грешнику, одновременно лицезреть – а я и не мечтал о таком! – сразу трех из своих семи благодетельниц, в одночасье поправивших все мои финансово-издательские дела…
Плешиво-рыжий черт (я до этого никогда не думала, что даже плешь у мужчин может намекать на изначальный цвет волос) сразу задал тон в разговоре. Он повел себя так, что мы не могли рта открыть, а он – вещал:
– Что, рыбоньки мои, пришли за сатисфакцией? А чего так поздно? Я лично вас, Маргарита Альбертовна, еще вчера с утра поджидал, как только тираж по розничным точкам развезли. Я ведь даже свои кровные, – рискуя бизнесом! – типографии заплатил за то, чтобы формы не разбирали. А знаете, как это сложно? А когда вечером пришел сигнал, что тираж улетел за день, дал отмашку на доптираж! Сладкие вы мои, да я в ноги готов упасть каждой из вас: вот выручили-то! Вот подсобили! Подарили молодому человеку обеспеченную старость!..
Ворошилову было около сорока. Он издевался по полной схеме.
Мы переглянулись с девчонками. В глазах Маши читалось: Рита, он – сумасшедший? В глазах Ники: Рита, может, карету с «Пряжки» вызвать?
Видно, Ворошилову не по душе стали наши переглядки, он, гаденько захихикав, повысил голос:
– Нет, лапушки, это не я – дурак, это вы – недоразвитые. – Он кинул в рот жвачку и стал противно причмокивать. – Знаете, есть такой анекдот. – Он внимательно посмотрел на нас и, увидев, что мы, шокированные, молчим, продолжил: – Бегут по влагалищу сперматозоиды. Впереди – быстрые, сильные молодцы, а за ними – бледненький, хиленький, непоспевающий. Ну не угнаться ему за силачами! И в какой-то момент он выкрикнул: «Стоп! Впереди-то – презерватив!» Молодцы разворачиваются и – назад. Бежит этот хилый вперед к яйцеклетке и думает: «Вот так и рождаются умные люди…»
Я знаю, что в другое время Ника захихикала бы (она обожает анекдоты с перцем), но тут она нахмурилась, набычилась и подалась вперед:
– Так ты что, козел, не понял, что мы, молодые яйцеклетки, на тебя, сперму уродливую, в суд подадим и выиграем?
«Козел» даже глазом не повел:
– Верочка… Или ты, Вероника, больше любишь быть Никочкой?
– При чем тут мое имя? – не мигая, спросила Стрельцова.
– А при том, что вы, лапушки – Риточки, Никочки, Олечки, – суд не выиграете.
– Это почему же? – лично меня этот козел уже достал.
– А потому – что…
Он тихонько нажал на какую-то кнопочку, и в комнате, сквозь шипение и треск, раздался диалог… Ники с Валентином: «А вы готовы, Вероника, в таком виде предстать перед миллионной аудиторией?» – «Конечно (треск)… на балу… даже младшие ведьмы – голые…»
Потом мы услышали Машу: «…меня – голую?…мужа нет, а искусство – больше, чем муж, искусство – это жизнь…»
Но дальше – мне показалось, что я при этом поседею – я услышала свой голос: «Да я и так перед ними каждый день, словно голая…»
– Девчонки… – мой голос предательски дрогнул. – Я имела в виду, что на моей работе каждый день приходится…
– …Это вы на суде будете объяснять, перед кем вы на работе каждый день – голая… – заржал Ворошилов.
Машка моргнула, словно давая понять: молчи, хоть перед этим уродом не сентиментальничай…
– Ну, что, лапушки мои? В суд пойдете?
– Пойдем… – еле сдерживая слезы, сказала Маша.
– И правильно. За правду нужно биться до конца, – снова заржал Ворошилов. – Тем более что в нашей стране закон – что дышло. Только предупреждаю: суд будет идти года полтора-два… Правильно, Маргарита Альбертовна?.. И даже если вы его выиграете – что не исключено… Что вы получите?.. Некую моральную компенсацию в рублевом эквиваленте. Я не знаю, какой будет курс у. е. на тот день, но то, что я сегодня заработал на дополнительном тираже, сможет мне безболезненно покрыть в будущем все судебные издержки и алименты… Ну, что, целочки, вляпались? Спасибо вам, милые, низкий вам поклон…
- Предыдущая
- 8/68
- Следующая