Чародей - Смит Уилбур - Страница 58

• Предыдущая
• 58/196
• Следующая

Писцы вычислили, что все эти сокровища стоили более трех лакхов чистого золота. Регент теперь был почти так же богат, как его фараон.

Когда супружеское трио заняло свои места во главе свадебного стола, дворцовые повара накрыли для них и их гостей пиршественный стол, на который тысяча рабов поставила сорок различных блюд. Там были хоботы слонов, языки буйволов и филе нубийской горной козы, мясо дикого кабана и бородавочника, газели и нубийского каменного козла, варана и питона, крокодила и гиппопотама, волов и овец. Были поданы все виды нильской рыбы, от усатого сома, чья плоть истекала густым желтым жиром, до беломясого окуня и леща. С северного моря быстрой речной галерой из дельты были доставлены тунец, акула, групер, лангуст и краб. Птиц воздуха, среди них и лебедей-шипунов, три вида гусей, многочисленные разновидности уток, а также жаворонков, дрофы, куропаток и перепелов зажарили, испекли или зажарили на решетке, замариновали в вине или диком меде, или начинили травами и специями с Востока. Ароматный дым и запахи готовящейся пищи вдыхали толпы нищих и простых людей у ворот дворца и те, кто столпился на противоположном берегу реки или заполнял фелюги на середине реки, соперничая за возможность поглядеть на празднество поближе.

Для увеселения гостей позвали музыкантов и жонглеров, акробатов и дрессировщиков. Взбешенный шумом, один из огромных бурых медведей порвал цепь и убежал. Группа гиксосской знати во главе с господином Троком преследовала его через сады с пьяными криками и убила испуганное животное на берегу реки.

Царя Апепи до того возбудили гибкость и атлетизм двух ассирийских женщин-акробаток, что он схватил обеих под мышку и унес, пинающихся и визжащих, с площадки для танцев в свои палаты. Вернувшись, он поведал Таите:

– Одна из них, та симпатичная с длинными кудрями, оказалась мальчиком. Я так удивился, когда обнаружил, что на самом деле у него между ног, что чуть не позволил ему убежать. – Он громко захохотал. – К счастью, ему не удалось сбежать, поскольку он оказался аппетитнее подружки.

К вечеру большинство гостей напились или так набили живот, что немногие могли держаться на ногах, когда господин Наг и его невесты удалились. Как только они вошли в жилую часть дворца, Наг приказал, чтобы няни увели Мерикару в ее палату.

– Обращайтесь с ней поласковее, – предупредил он. – Бедный ребенок спит на ходу.

Затем он взял Гесерет за руку и повел в свои роскошные палаты, окнами выходившие на реку. Темные воды Нила были усыпаны отражениями золотых звезд.

Едва они вошли в палату, служанки Гесерет увели ее за бамбуковую ширму, чтобы снять с нее свадебное платье и драгоценности.

Брачное ложе было покрыто овчиной, выбеленной до чистейшего цвета. Господин Наг тщательно осмотрел ее и, убедившись в ее чистоте, вышел на террасу и глубоко вдохнул прохладный речной воздух. Раб принес ему чашу вина с пряностями, и он благодарно потягивал его. Это была первая чаша, которую он позволил себе за весь вечер. Наг знал, что одна из самых важных тайн выживания состоит в том, чтобы в присутствии врагов держать ум ясным. Он наблюдал, как все прочие гости напивались до жалкого состояния. Даже Трок, к которому он питал такое большое доверие, уступил своей животной природе – последний раз, когда Наг видел родича, того обильно рвало в чашу, которую держала перед ним симпатичная ливийская девушка-рабыня. Закончил, Трок вытер рот набедренником девушки, затем задрал его рабыне на голову, повалил девушку на травяной газон и оседлал сзади. Утонченная натура Нага была оскорблена этим зрелищем.

Он вернулся в палату, когда в нее вошли два раба, с трудом несшие котел горячей воды, в котором плавали лепестки лотоса. Наг поставил винную чашу и пошел искупаться. Один из рабов вытер и заплел его волосы, другой принес ему чистую белую одежду. Наг отпустил их и вернулся к брачному ложу. Затем он лег на него, вытянув длинные, изящные руки и ноги, и положил голову на инкрустированный золотом подголовник из слоновой кости.

В дальнем конце палаты послышался шелест одежды и женский шепот. Он узнал хихиканье Гесерет, и это возбудило его. Приподнявшись на локте, он посмотрел на бамбуковую ширму.

Вырезы в ней были достаточно велики, так что он мог видеть дразнящие проблески бледной гладкой кожи.

Власть и политические устремления были главными причинами этого брака, но не единственными. Хотя Наг по складу характера был воином и авантюристом, он был сладострастен и чувственен по природе. В течение многих лет он тайно наблюдал за Гесерет, и его интерес к ней возрастал с каждым этапом ее движения к женственности; с раннего детства до застенчивого девичества и затем в тот дразнящий период, когда ее маленькие груди увеличились и детский жир стаял, оставив ее тело тонким и изящным. Изменился и ее запах: всякий раз, когда она была близко, он ощущал слабый сладкий мускусный запах женственности, который приводил его в восторг.

Однажды во время охоты с соколом Наг наткнулся на Гесерет и двух ее подруг, собиравших цветы лотоса, чтобы сплести из них гирлянды. Она взглянула на него, когда он стоял над ними на берегу реки; ее влажный набедренник лип к ногам, так что кожа просвечивала сквозь тонкое полотно. Гесерет отвела волосы со щек невинным жестом, который, однако, был чрезвычайно эротичным. Хотя ее лицо оставалась серьезным и целомудренным, потупленные глаза намекали на скрытое в ней сладострастие, которое очаровала его. Это длилось всего мгновение; затем она позвала подруг и с плеском побежала к берегу и дальше через травяной луг к дворцу. Он смотрел на ее мелькающие длинные, мокрые ноги, на круглые ягодицы, подрагивающие и меняющие форму под льняным набедренником, и внезапно его дыхание стало неглубоким и частым.

При этом воспоминании его поясница дернулась. Он страстно желал, чтобы она вышла из-за ширмы, но извращенно хотел задержать этот момент, так, чтобы до конца насладиться ожиданием. Наконец это случилось. Две служанки вывели Гесерет и тихо скрылись, оставив ее одну стоять посередине палаты.

Ее ночное платье ниспадало от горла до лодыжек. Оно было сшита из редкого драгоценного шелка из восточных стран, цвета сливок и такого тонкого, что, казалось, он плыл вокруг девушки подобно речному туману, колышущемуся с каждым ее вдохом. В углу позади Гесерет стояла масляная лампа на треноге, и мягкий желтый свет пронизывал шелк, подчеркивая округлости бедер и плеч невесты, так что они мягко светились, как полированная слоновая кость. Ее голые ступни и кисти рук были окрашены хной, а косметика – начисто смыта с лица, и молодая кровь под безупречной кожей нежно румянила щеки, а губы дрожали, будто Гесерет собиралась заплакать. Она опустила голову в трогательной девичьей манере и взглянула на него из-под опущенных ресниц. У нее были зеленые глаза, и его кровь снова взволновалась, когда он заметил в них тот же озорной блеск, который когда-то так заинтересовал его.

• Предыдущая
• 58/196
• Следующая