Всесожжение - Гамильтон Лорел Кей - Страница 28

• Предыдущая
• 28/97
• Следующая

Я не была уверена, стоит ли признаваться, что я это чувствую.

– Прекрати, – сказал я.

– Она бы убила тебя, если бы я позволил. Ты убила того, кого она любила, их лидера. Она хочет отомстить.

– Ты прав. Отпусти ее.

– Сострадание к той, которая тебя так ненавидит?

Он скользнул по комнате, едва касаясь пола ногами в шлепанцах, как будто двигался в потоке своей силы.

Я должна была чувствовать его силу вампира. Но он был почти непроницаем, как будто что-то помогало ему защищаться от меня. Я снова посмотрела на Жан-Клода. Было ли у него достаточно силы, чтобы защитить нас? Помог ли ему настолько наш триумвират? Его лицо ничего мне не говорило, а я не смела спросить в присутствии Мастера Зверей.

Леопард лег на бок, тяжело дыша. Он смотрел на меня светло-зелеными глазами, и взгляд был далеко не дружеский.

– Когда я призвал их, – сказал Падма, – она пыталась заключить со мной сделку. У них нет альфы, а она все равно пыталась торговаться. Элизабет привела бы ко мне всех леопардов, если бы я позволил ей тебя убить.

Помог бы ей тебя убить.

Он обернулся, и из-за него вышла маленькая, стройная женщина, как будто ждала, когда ее позовут. Как хорошо обученная собака. На ней не было ничего кроме ожерелья, которое наверняка весило фунтов пять, и было усыпано бриллиантами. Ее кожа была чуть светлее темного, что говорило о негритянской и ирландской крови. Ее лицо было в синяках, все тело – в кровоподтеках. Даже в таком виде, она была одной из самых красивых женщин, которых я видела. Она была идеально сложена, у нее были карие глаза, и она быстро переводила взгляд от леопарда на полу к Жан-Клоду, затем к Фернандо. Туда-сюда, туда-сюда, пока, наконец, не остановилась на мне.

Взгляд был такой умоляющий, что я без слов поняла, что она хочет сказать. Помогите. Это я поняла, но почему я?

– Когда Элизабет пришла ко мне, она привела с собой остальных. Я выбрал Вивиан, как подарок себе, – Падма рассеянно потрепал ее по голове, как обычно гладят собаку, – Я делаю ей подарок за любой вред, который наношу. Она будет сказочно богата, если выживет.

Воздух вокруг нее дрожал, как в летний зной над раскаленной дорогой. Еще один верлеопард, которого я вижу первый раз. Сколько их здесь? Сколько своих привела с собой Элизабет и доставила прямо в ад?

– Что это – папа с сыном решили поразвлечься? – спросила я.

Падма нахмурился.

– Я начинаю от тебя уставать, Анита Блейк.

– Взаимно, – сказала я.

– Мы вытеснили Странника из тела, но его сила все еще защищает тебя. Ему пришлось заставить тебя не чувствовать, как уменьшается его сила. Но теперь он закрывает тебя от любых потоков силы. Очень жаль. Ты бы задрожала, почувствовав их.

Жан-Клод легко коснулся моего плеча. Прикосновения было достаточно. Я была здесь не для того, чтобы соревноваться в остроумии с Мастером Зверей. Убить его было бы отличным выходом, но я встречала вампиров и постарше, которых нельзя было свалить серебряной пулей. И будет просто удача, если Падма – не один из них.

Падма подозвал леопардов. Желтый перекатился к нему, словно большой котенок. Элизабет подошла и села, как хорошая собачка.

Вилли и Ханна забыли об остальных. Он нежно касался ее, словно она была из стекла. Они целовались, и одно невинное прикосновение губ говорило обо всем – о нежности, о любви. Вилли и Ханна ушли в себя и друг в друга. Это было прекрасно.

– Видишь, почему я отдал ее своему сыну? Такие муки действуют на них обоих. А Страннику нужны их тела.

Я уставилась на него. Было достаточно плохо, когда я думала, что ее выбрали из-за того, что Ханна хорошенькая блондинка, но теперь, зная, что это была намеренная жестокость, а не просто похоть – все стало еще хуже.

– Ты сукин сын, – сказала я.

– Ты пытаешься меня разозлить? – спросил Падма.

Жан-Клод снова меня коснулся.

– Анита, пожалуйста.

Он редко пользовался моим именем. А когда пользовался, либо дело было нешуточное, либо происходило что-то, что мне не нравилось. На этот раз было и то, и другое.

Не знаю, что я собиралась сказать, потому что внезапно Странник снял свою защиту. Сила Падмы обрушилась на нас. Она прогремела через меня, заполняя голову, скручивая в узел мысли. Я упала на колени, как будто меня саданули кувалдой меж глаз.

Жан-Клод остался на ногах, но я чувствовала, что он покачнулся.

Падма рассмеялся.

– Он не может одновременно вселяться в тело и держать защиту.

Через комнату, словно ветер, пронесся голос. Я не была уверена, звучал ли он везде, или только у меня в сознании:

– Ему пригодятся его силы в зале. Я сам решил снять защиту. Довольно игр, Падма. Дай ему увидеть, что ждет его дальше.

Вместе со словами пришел новый аромат, запах свежей земли, выдернутых из дерна корней. Я не могла избавиться от ощущения жирной черной почвы у себя на руках. Я сжала руками браунинг, пока пальцы не начали дрожать, и все равно не могла сбросить это наваждение. Я смотрела на пистолет, видела, что он чистый, но чувство не проходило.

– Что происходит? – спросила я. И порадовалась, что смогла выдать связное предложение.

– Они – совет, – сказал Жан-Клод, – они, как ты выражаешься, сняли белые перчатки.

– Черт, – сказала я.

Падма рассмеялся. Он смотрела на меня, и я знала, что он сосредотачивается только на мне. Его сила хлестала по мне, заливалась в меня. Это было нечто среднее между тем, как схватиться рукой за голый провод с электричеством, и засунуть ту же руку в огонь. Электрическая энергия жгла мое тело. Жар скапливался где-то во мне. Он накручивался, становился все больше и больше, как сжатый кулак. Если бы он растопырил пальцы во мне, он бы разорвал меня в клочья, взорвал бы меня своей силой изнутри. Я закричала.

Наконец сквозь жар скользнуло прохладное прикосновение. Ветер, холодный и легкий, как смерть, овевал мое тело. Этот ветер сдул мои волосы с лица. И благословенная прохлада наполнила меня. Руки Жан-Клода обнимали мои плечи. Он стоял на коленях, прижимая меня к себе. Я не помнила, как упала. Его кожа была холодной на ощупь. Я поняла, что каким-то волшебным образом он выпустил свое тепло, завоеванное с таким трудом. Его тепло погасило огонь.

Невыносимое напряжение постепенно отпустило меня. Как будто Жан-Клод стал ветром, который выдувал огонь Падмы. Но это дорого ему стоило. Я чувствовала, как замедляется биение его сердца. Кровь текла все медленнее. Тепло, которое заменяло ему жизнь, покидало его, уступая место вливавшейся смерти.

Я повернулась у него в руках, чтобы видеть его лицо. Оно было бледным и совершенным, и на вид вы бы никогда не догадались, чего ему стоило спасти меня.

Ханна повернулась к нам с идеально спокойным лицом.

– Приношу свои извинения, Жан-Клод. Мой соотечественник позволил вызову твоего слуги взять верх над его здравым смыслом.

Вилли попятился от Ханны, тряся головой:

– Будь ты проклят, проклят.

Серые глаза Ханны быстро повернулись к нему:

– Не искушай меня, малыш. У тебя не получится оскорбить меня и остаться после этого живым.

– Вилли, – сказал Жан-Клод. В слове не было силы, только предупреждение. Этого было достаточно. Вилли отступил. Жан-Клод посмотрел на Странника в его новом теле.

– Если бы он убил Аниту, я мог погибнуть вместе с ней. Для этого вы пришли? Чтобы убить нас?

– Клянусь, что нет.

В случае, когда Странник заставлял Вилли скользить, Ханна смотрелась неуклюже на высоких шпильках. Он не падал, но и не двигался плавно. Меня это почти порадовало. Он не был совершенством.

– Чтобы доказать мою искренность, – сказал он, – можешь забрать тепло у своей слуги. Мы не будем тебе мешать.

– Он отбросил меня, – сказал Падма, – как ты можешь позволить ему вернуть свою силу?

– Похоже, ты испуган, – сказал Странник.

– Я не боюсь его, – сказал Падма.

– Тогда дай ему напиться.

• Предыдущая
• 28/97
• Следующая