Диверсия [= Федеральное дело] - Ильин Андрей - Страница 75

Президент не поставил на Контору.

Президент подставил Контору.

— Завтра в девять часов утра я представлю вас ответственному за ревизию человеку…

— Не мне представите. Посреднику. Меня лично вы можете представить только Президенту. Или вашему преемнику.

— Хорошо. Завтра в девять я представлю Ревизору назначенного вами посредника. Надеюсь, у вас в процессе работы не возникнут проблемы, требующие моего или Президента вмешательства.

— Это будет зависеть от Ревизора.

— За Ревизора можете быть спокойны. До свидания.

— Прощайте.

В девять тридцать следующего дня Ревизор затребовал первый пакет документов. Перечень происшествий, повлекших гибель либо утрату трудоспособности работников организации за последние полтора года. И выбрал наугад одно. Последнее. О расстреле агента в подъезде жилого дома.

Только его.

— Мы предоставили объяснительные по настоящему делу, — сказал представитель Конторы.

— И тем не менее. Я бы не стал спрашивать вас о подробностях этого дела, если бы не особые обстоятельства. Затрагивающие интересы высшего руководства страны. Мне необходима встреча с непосредственными начальниками погибшего агента и агентами, курировавшими данную операцию.

— Это невозможно. Прямой контакт работников нашей организации с посторонними лицами допускается лишь в экстраординарных ситуациях…

— С которой мы и имеем дело, — нетерпеливо перебил Ревизор.

— И только по прямому указанию главы государства. Посредник блефовал. Такого правила не существовало. Равно как и других писаных правил. Равно как и самой Конторы. Просто никогда и никто из высокопоставленного начальства на прямой контакт с непосредственными исполнителями выходить не пытался. Разве только с посредниками. Этот случай был первым и единственным.

— Но я уполномоченное Президентом лицо…

— Я знаю. Почему и нахожусь здесь. И готов ответить на все интересующие вас вопросы.

— Мне не нужны вы. Мне нужны разработчики и исполнители операции, повлекшей гибель агента. Мне поручено служебное расследование данного инцидента.

— Я могу запросить необходимую дополнительную информацию.

— Вы меня не понимаете. Или не хотите понять. Повторяю. Проваленная операция, равно как еще несколько проведенных до нее, задели интересы безопасности государства. Мне поручено ознакомиться с обстоятельствами дела. И дать по ним заключение. Получать объяснения от потенциально заинтересованных в сокрытии служебного неблагополучия начальников я не намерен. Я буду работать только с первоисточниками. Только с людьми, непосредственно исполняющими работу. Все ваши ссылки на невозможность организации таковых встреч я буду истолковывать как попытки сокрытия порочащей вашу организацию информации. Как саботаж. И буду ставить вопрос о правомочности существования вашей организации. С чем готов выйти на Президента. Если вы будете продолжать настаивать на его участии в деле…

Подобная постановка вопроса выглядела убедительно. И посредник вынужден был пойти на уступки.

— Хорошо. Я проконсультируюсь со своим непосредственным начальником. Определю время и место встречи. И доложу вам…

— Не позднее чем через два часа.

— Не позднее…

И посредник, как обещал, пересказал обстоятельства дела своему непосредственному начальнику. Слово в слово. Потому что на память не жаловался. Потому что служил в Конторе, где забывают только то, что лучше не помнить.

— Так вот, значит, откуда ветер дует, — кивнул Руководитель. — Вот где мы прокололись. Теперь они вцепятся мертвой хваткой. И не отпустят, пока мы не перестанем трепыхаться.

— Может, попытаться потянуть время?

— Нет. Время работает на них. И против нас. Придется приносить жертвы. Отдавать кусок, чтобы сохранить целое. Придется отдавать разработчика операции.

— Но это значит…

— Придется отдавать! У нас нет другого выхода, кроме как выполнять Его распоряжения. Как уполномоченного представителя Президента. Или мы накличем гораздо большую беду. Мы будем вынуждены отдать Ему то, о чем Он, по всей видимости, и так осведомлен. А вот все прочее. То, о чем он не знает…

Руководитель медлил с последним наставлением. Руководитель прокачивал в голове варианты действия. Десятки — в минуту. Их ближние, отдаленные и очень отдаленные последствия.

Позитивные.

Негативные.

Нейтральные.

Для Конторы.

Для него.

Для отдельных работников. Для страны в целом…

— Поступим следующим образом: по линии расследуемого Ревизором вопроса — никаких препон чинить не будем. Чтобы не попасть в дурацкое положение. Мы не знаем степени его осведомленности. Что ему известно, а что нет. Но усердствовать в самокопании, подносить информацию на блюдечке с голубой каемочкой тоже не станем. Что вытянет — то его. Что упустит — наше.

Заостряйте его внимание на частностях. Путайте, топите в мелочах, во второстепенных деталях. Как можно больше деталей! Лучше всего скандальных деталей, за которые цепляется внимание. Глядишь — за мельтешней мелочевки он не разглядит главного.

А пока он барахтается в потоке вторичных фактов, мы будем подчищать хвосты. По основным четырем позициям: события, документы, финансы и люди.

На каждую определите по человеку.

События необходимо перетасовать таким образом, чтобы наша работа ушла в тень. Чтобы она выглядела второстепенной возней на фоне боевых успехов Безопасности и МВД. Лавровые венки победителей нам ни к чему. Если они оттягивают шею.

Документы…

— Документов у нас практически нет.

— Тогда они должны появиться. ПОТОМУ что Он, как всякий государственный бюрократ, считает, что их не может не быть. В принципе. Там, где ведется хоть какая-нибудь работа, появляются горы бумаг. Если мы не хотим, чтобы нас посчитали лентяями, мы должны их представить.

Я не думаю, что Он серьезно полезет в архивы, но все же на этот случай оформите пару сотен килограммов типовой макулатуры. Ну там приказов, отчетов, объяснительных. Постарайтесь, чтобы после их прочтения у всякого человека сложилось впечатление, что наша организация сродни городскому архиву, где сотня покрытых мхом и плесенью архивариусов с утра до вечера ковыряется в истлевших бумажках. Мы только собираем информацию. Только собираем! И очень редко и лишь по прямому указанию Президента ввязываемся в реальные события. Но эти дела, естественно, можно отсматривать только с письменного разрешения Президента. Которое еще нужно получить… и верно оформить… и правильно обозвать архивное дело… и умудриться найти его в горе бумаг… Понятно?

— Понятно. Но такое количество бумаг мы оформить не успеем.

— Оформите, сколько успеете. Но обязательно на те, что успеете, навесьте гриф «Совершенно секретно». Остальные дайте списочным перечнем. Если он и начнет осмотр документов, то с самых секретных. А на простые даже внимания не обратит. Тем более пришел он сюда не за бумагами. А за головами.

Финансы. Реанимируйте документацию прикрытия. Если ее окажется мало — позаимствуйте готовые архивы в каких-нибудь прикрытых за ненадобностью ЖЭУ, СМУ, НИИ. Они ничем не будут отличаться от наших. Проще выправить документы, удостоверяющие личность на уже готовые командировки, чем рисовать печати городов на эти командировки.

Теперь люди…

Здесь Руководитель на мгновение запнулся. Люди были самым узким пунктом. Люди были носителями информации. Живыми носителями.

— В общем, так. Разработчика и задействованных в операции агентов выведите из всех дел.

— Из всех?

— Кроме того, которым они занимаются в настоящий момент. Если мы откажемся от разработки данной операции, то косвенным образом признаем свою вину.

Перепроверьте и перекроите под новые обстоятельства их официальные биографии и послужные списки. Отсмотрите контакты за последние пять лет. Бывших с ними в контакте сотрудников изолируйте, например, отослав в длительные командировки. Используемые шифры, пароли, адреса смените. И обязательно издайте приказ о наказании разработчиков операции.