Секрет потрепанного баула - Вильмонт Екатерина Николаевна - Страница 15
- Предыдущая
- 15/30
- Следующая
– Она работала где-нибудь?
– Конечно! Работала врачом в поликлинике Большого театра. Кстати, если бы она сидела, ее бы в те годы в эту поликлинику вряд ли взяли… Она была прекрасным фониатором.
– Это что такое? – спросила Даша.
– Это врачи, которые голосовые связки лечат, – со знанием дела объяснила Оля.
– Верно, – кивнула Жанна Петровна. – А ты откуда знаешь?
– Так у меня папа певец.
– Да? И где же он поет? – заинтересовалась Жанна Петровна.
– Он в театре не поет, – неопределенно ответила Оля.
– А где? Где он поет?
– Ну, он дает концерты… Он много ездит…
– А что он поет? Какую музыку?
– В основном романсы…
Жана Петровна пристально всмотрелась в лицо Оли. И вдруг спросила:
– Послушай, а твой папа не Алексей Нежданов?
Оля даже рот открыла от удивления.
– Но как вы догадались?
– Боже мой, это же самый любимый мой певец! Я его просто обожаю! У меня есть все его записи. Ах ты, господи, ты очень, очень на него похожа.
– Да? Обычно мне говорят, что я больше похожа на маму…
– Ничего подобного! Ты просто вылитый отец! О, я так рада, что познакомилась с тобой! Ты должна сказать отцу, что у него есть такая страстная поклонница!
Она опять закатила глаза, и Даша с ужасом подумала: «Сейчас опять начнет читать стихи». И точно!
– Это кто написал? – перебила завывающую даму Оля.
Та, словно очнувшись от сна, недоуменно взглянула на девочку, но ответила:
– Это Фет. Слыхала про такого поэта? Впрочем, ты ведь не можешь не знать эти стихи:
– Да-да, – перебила ее Оля, – этот романс я знаю, папа его поет.
– Извините нас, Жанна Петровна, – словно бы осуждая невоспитанную подругу, сказала Даша, – но у нас не так много времени, и нам хотелось бы узнать все-таки про Евгению Митрофановну…
– Ну да, ну да… Так о чем шла речь?
– Она поселилась в вашей квартире и очень за собой следила, – напомнила Даша.
– Да, и еще в ней была какая-то бесшабашность, что ли… Помню, один сосед, шофер, страшно напился и начал бить жену, что нередко бывало, и соседи предпочитали не вмешиваться. А она его вмиг усмирила, да так, что он больше никогда руку на жену не поднимал.
– Что же она сделала?
– Не знаю. Когда я ее об этом спрашивала, она только смеялась. Она вообще умела удивительно уходить от ответов на неудобные или неинтересные ей вопросы. Я была по-девчоночьи просто влюблена в нее и пыталась во всем ей подражать… Иной раз до смешного. Моя мама все говорила: «Жанна, не обезьянничай!» Но куда там! А Женечке даже нравилось мое восторженное поклонение, она много времени на меня тратила. По театрам водила, потом в моду вошли поэтические вечера, и она меня с собой таскала. Видимо, я каким-то образом заменяла ей умершую дочку. Я со всеми своими проблемами не к маме шла, а к Женечке, маме все некогда было, а Женечка всегда для меня время находила…
– Жанна Петровна, а ее муж, он не вернулся из лагеря? – спросила Даша.
– Нет. Он там погиб. Его посмертно реабилитировали.
– И Евгения Митрофановна больше замуж не вышла?
– Нет. Романы у нее какие-то случались, а замуж не вышла. Хотя за ней иногда такие знаменитые артисты ухаживали…
– А подруги у нее были?
– Была одна закадычная подруга с раннего детства, вот как раз Кирочкина бабушка. Ну и еще дружила она с одной певицей из Большого театра. Не слишком знаменитой, но довольно известной одно время. Кстати, недавно я ее видела в какой-то передаче об истории Большого театра.
– А как ее фамилия? – быстро спросила Оля.
– Журавленко. Наталия Дмитриевна Журавленко.
У Оли что-то промелькнуло в глазах, но она смолчала.
– А что дальше? – спросила Даша.
– Дальше? Я потом замуж вышла, а Женечка квартиру получила в Черемушках.
– Но в последние годы она не в Черемушках жила, – заметила Даша.
– Совершенно верно. Она очень долго занималась обменами и в результате получила эту двухкомнатную квартиру. И тогда успокоилась. Все говорила, что не желает жить в однокомнатной панельной клетушке, ну и все такое… Она к старости вдруг все свои барские фанаберии вспомнила.
– Барские? – удивилась Даша. – Какие уж там барские фанаберии при такой жизни?
– Не скажи, – ласково улыбнулась Жанна Петровна. – Кровь, видно, взыграла дворянская. Отец у нее из дворян был, а уж мать и вовсе княжна. Только ей всю жизнь это скрывать приходилось. Постойте, девочки, а вы почему это так Женечкой интересуетесь?
Девочки переглянулись. Жанна Петровна явно никакой опасности не представляет, и можно с ней говорить начистоту.
– Понимаете, Жанна Петровна, моя бабушка была соседкой Евгении Митрофановны. Они жили на одной площадке и даже, можно сказать, дружили.
– Твоя бабушка такая интересная элегантная дама, да? Она что-то преподает, если я не ошибаюсь?
– Да.
– И почему же ты ко мне пришла? Разве твоя бабушка ничего этого не знает?
– Бабушка говорит, что Евгения Митрофановна была очень закрытым человеком и мало что о себе рассказывала.
– Это правда, – кивнула Жанна Петровна, отрезая себе еще огромный ломоть торта. – Но почему ты ею заинтересовалась?
– Да вот странная история вышла… Дело в том, что Евгения Митрофановна оставила мне небольшое наследство…
– Наследство? Тебе? – побледнела вдруг Жанна Петровна. – И что же это за наследство, если не секрет?
– Старый черный баул, а в нем всякие старые тряпочки, сумочка бисерная, бинокль театральный, старый веер с обгоревшей пластинкой, туфельки шелковые какого-то детского размера…
– Странно, я никогда не видела у нее никакой бисерной сумочки. Это был совершенно не ее стиль… Вот баул помню. И крохотные туфли, говоришь? Но у Женечки был тридцать восьмой размер.
– Бабушка говорила, что, кажется, эти туфельки ее прабабки или что-то в этом роде.
– Совсем странно. Она утверждала, что у нее не осталось от прошлого совсем ничего… Только камея… Кстати, неизвестно, куда она девалась…
– Камея тоже была в бауле.
– Да? Голубая камея?
– Да, очень красивая вещь.
– Ну еще бы! И почему это она тебе ее завещала? – с нескрываемой завистью осведомилась Жанна Петровна. – Ты была хорошо с ней знакома?
– Я видела ее раза три, не больше.
– Очень странно!
– Вот и мне тоже странно. Потому-то мы к вам и пришли!
– Так что ты хочешь знать? – все еще не справившись с внезапным приступом острой зависти, спросила Жанна Петровна.
– Евгения Митрофановна сказала бабушке: если в течение года за этим баулом никто не придет, пусть отдаст его своей внучке.
– А, – с некоторым облегчением вздохнула Жанна Петровна. – Ну это несколько меняет дело. А кто должен был прийти за вещами?
– Этого мы не знаем. Но дело даже не в том. К этому баулу проявляют очень большой интерес какие-то странные люди.
– Что? Странные люди?
– Да, – и Даша быстро рассказала о Михаиле Семеновиче.
– Михаил Семенович? Нет, не знаю, первый раз слышу. Впрочем, его могут звать как-то иначе… А как он выглядит?
– Мы его не видели.
– И фотографии у вас нет?
– Нет, – покачала головой Оля.
– Послушайте, а нельзя ли раздобыть фотографию?
– Ну, в принципе это возможно…
- Предыдущая
- 15/30
- Следующая
