…спасай Россию! Десант в прошлое - Махров Алексей - Страница 64

• Предыдущая
• 64/77
• Следующая

— Какого хрена?!!

— Александр Михалыч, извините, — донесся из динамика слегка напряженный голос моего секретаря, — но к вам посетитель без предварительной записи. Говорит, что по очень важному делу.

— И что ему надо?

— Э-э-э-э… — замялся секретарь.

Я догадался, что говорить открыто парень опасается. Видимо загадочный посетитель стоял у него над душой.

— Ладно, Саша, зайди, доложи подробно! — пришел я на выручку своему сотруднику.

Через несколько секунд дверь кабинета приоткрылась на две ладони, и в эту узкую щелку просочился секретарь Саша — молодой человек приятной наружности, которого я полгода назад вырвал с третьего курса Петербургского Университета, соблазнив большим окладом денежного содержания. К своим 20 годам Александр подавал большие надежды на поприще естественных наук. К счастью, Саша не знал, что, поступив ко мне на работу, он спас свою жизнь.

— Александр Михалыч, — я впервые видел этого юношу растерянным, — к вам на прием просится какой-то гусар. Но ведет себя странно — вроде бы не пьян, а глаза шальные. Я уж Ереме мигнул, чтобы присмотрел за сим субъектом. А то, как бы околоточного вызывать не пришлось…

— Ну, а чего он говорит то? — Усмехнулся я, доставая из кипарисового хьюмидора[107] гаванскую сигару ручной сборки. Раз уж все равно от дела оторвали, так хоть перекурю. Блин, напугала голая жопа ежа! Странный гусар! С бодунища, небось, мучается, да во время ночной игры в штосс проиграл кучу денег и родовое именьице под Тамбовом. И сейчас будет просить на опохмелку. Таких придурков я за последние три года навидался — совершенно никчемные люди, а гонору, гонору… А вот интересно, какой повод для взаимовоспомоществования этот типчик придумает? Если будет что-то оригинальное — дам три рубля, если нет — прикажу с лестницы спустить. И не посмотрю, что рюриковых кровей!

— Сказал, что пришел от юстаса! — выпалил Александр. — Сказал, мол, твой хозяин Александр. Сиречь — Алекс. Вот я и пришел к Алексу от Юстаса!

— Чего? — оторопел я. «Белочка» что ли гусара посетила? А потом до меня вдруг дошло…

— Зови его сюда немедленно!!! — заорал я.

Ошалевший Александр опрометью кинулся из кабинета, опять каким-то сложным маневром умудрившись просочится в узкую щель.

А вот мой гость не стеснялся! Дверь распахнулась настежь. Импульс к открытию явно был придан с помощью ноги. Сияя какой-то сложной, восхищенно-радостно-развязной улыбкой, в кабинет вальяжно вошел молодой темноволосый парень. Видок у него был… Обсыпанный блесками светофор можете представить? На ногах молодого человека были натянуты ярко-красные лосины, прошитые по швам золотой тесьмой. Поверх синего доломана, сплошь расшитого золотой канителью, небрежно накинут ментик с меховой оторочкой. Голову молодца венчал красный кивер, с золотой кокардой и золотыми же витыми шнурами. Высокие кавалерийские сапоги сверкали, словно антрацит.

"Интересно, в каком полку носят эту клоунскую форму?" — пронеслась по задворкам сознания шальная мысль. Я с жадностью рассматривал посетителя, пытаясь найти в нем знакомые черты. Ибо этот незамысловатый условный код с Алексом и Юстасом был придуман дедом на случай… Да, просто: на всякий случай!

Но ничего знакомого в облике гостя не просматривалось. Поручик сделал несколько шагов вперед, остановился точно в центре текинского ковра.

— У вас продается славянский шкаф? — звучным баритоном поинтересовался гусар, кокетливым жестом наматывая на палец кончик свисающего с кивера шнура.

— Шкафа нет, осталась только никелированная кровать! — на одном дыхании выпалил я.

— С тумбочкой? — уточнил гусар.

— С тумбочкой… — кивнул я, резко вставая. Откинутое кресло с грохотом рухнуло на паркет. Во входной проем заглянул Еремей. Я успокаивающе кивнул Засечному и он бесшумно закрыл дверь.

— Ну и что же ты не угощаешь дорогого гостя? — капризным тоном спросил гусар. — Сигарами гаванскими балуешься, а может у тебя и ром соответствующий к ним есть?

— Деда, неужели это ты? — У меня перехватило дыхание.

Гость торопливо оглянулся по сторонам. Потом его лицо приняло серьезно-озабоченное выражение. Гусар по периметру обошел кабинет, проверив, плотно ли закрыта дверь и не прячется ли кто за гардинами и в шкафу.

Закончив обход, пришелец ОТТУДА скинул кивер прямо на ковер, пригладил ладонью влажные волосы и, подойдя ко мне вплотную, полушепотом сказал:

— Нет, Димка, дед твой ТАМ остался! А мне вот пришлось… — парень вздохнул, — ёшкин дрын, да меня же ТАМ убили!!!

— Петрович? Дядя Илья? — догадался я. Словосочетание "Ёшкин дрын" было любимым выражением генерал-майора ГРУ в отставке Дорофеева

— Он самый, Димка! — радостно осклабился гусар. — И что самое удивительное — во плоти!

Мы крепко обнялись. С доломана отлетело несколько мелких пуговиц. В глазах Дорофеева блеснули слезы. Чтобы скрыть их, дядя Илья небрежно махнул рукавом и с нарочитой грубостью сказал:

— А ты совсем барином заделался! Весь в белом! Золотая цепь на пузе! В приемной секретарь с замашками пидора! А может ты и сам тут уже того… А?

Я громко засмеялся — Петрович был в своем репертуаре. Хлопнув по плечу старого соратника деда, я предложил ему присесть, а сам прошел в угол кабинета, где на массивной дубовой подставке покоилось "чучело Земли" — глобус. С Ильей Петровичем Дорофеевым меня связывала долгая дружба. Еще с тех времен, когда я пацаном, тихонько сидел в углу комнаты, а за накрытым столом, сняв галстуки и расстегнув до пупа рубашки, сидели матерые разведчики, вспоминая удачные акции и поминая погибших товарищей. Вся "старая банда" деда — его закадычные товарищи-напарники, считала меня кем-то вроде "сына полка".

Подойдя к глобусу, я нажал на изображение острова Хоккайдо. Петрович внимательно следил за моими манипуляциями. Верхняя половинка сферы откинулась, открыв забитый разнокалиберными бутылками минибарчик, а по-здешнему — погребец. Жестом фокусника я извлек бутылку настоящего ямайского рома и два толстостенных стакана.

— Пару кубиков льда? — улыбнулся я. Петрович тоже улыбнулся — это была старая шутка. Она пришла из тех времен, когда старший лейтенант Дорофеев служил на Кубе советником. От их «точки» до ближайшего кусочка льда было несколько сот километров. А вот рому, настоящего ямайского рому было хоть залейся.

Я щедро плеснул в стаканы и пододвинул Дорофееву открытый хьюмидор. Петрович неторопливо сделал большой глоток, смачно и одобрительно хмыкнул, допил остаток, занюхал рукавом и, поставив стакан на краешек стола, достал сигару.

— На твой основной вопрос отвечу! — ухмыльнулся я, по примеру старшего (какая разница, что он выглядит сейчас на десять лет моложе меня?) товарища устраиваясь в кресле и закуривая. — Для целей сугубо санитарно-гигиенических держу двух горничных. Недавно даже обучил их новомодному "ля минетту"!

Дорофеев заржал в голос.

— А по поводу сексуальных пристрастий своего секретаря ничего конкретного сказать не могу! — продолжил я, — потому как в реальной истории он так и умер девственником!

— Кого это ты к себе в услужение взял? — знакомо прищурился Петрович. Несколько странно было видеть «фирменный» дорофеевский прищур на совершенно незнакомом лице. — Ну-ка, не подсказывай — я догадаюсь. По виду — домашний мальчик из хорошей семьи, получивший классическое воспитание, не дурак — дурака бы ты не взял, смотрит смело… отзывается на имя Александр… Ёшкин дрын! Уж не Александр Федорович Керенский у тебя в приемной секретарствует?

Я подавился ромом, расхохотавшись над этим предположением!

— Окстись, Петрович! Керенскому[108] сейчас должно быть 6 лет!

— Блин, да у меня по этой вашей истории с географией завсегда в школе трояк был! — тоже рассмеялся Дорофеев. Но в глазах его мелькнуло что-то такое… И я понял, что Петрович уже давно угадал фамилию моего сотрудника, а нелепое предположение про Керенского — просто шутка! И старый разведчик немедленно подтвердил мою мысль, спросив:

• Предыдущая
• 64/77
• Следующая