Энн в бухте Четырех Ветров - Монтгомери Люси Мод - Страница 9

• Предыдущая
• 9/45
• Следующая

— Теперь я понимаю, почему море так манит людей, — сказала Энн. — У каждого из нас порой появляется желание «уплыть в закатные края», а здесь эта страсть у всех в крови. Я ничуть не удивляюсь тому, что капитан Джим мальчишкой отправился в морское плавание. Когда вижу уплывающий корабль или летящую чайку, мне всегда хочется быть на борту этого корабля или, как чайка, отрастить крылья и парить на ветру.

— Нет уж, моя девочка, ты останешься здесь со мной, — лениво возразил Джильберт. — Так я тебе и позволил улетать.

Они сидели на приступке своей двери. День склонялся к вечеру. Мир вокруг дышал покоем.

— Само собой, доктор, которому приходится ездить по вызовам в любой час дня или ночи, наверно, не очень стремится к приключениям, — улыбнулась Энн. — Если бы ты вчера ночью как следует выспался, мы бы сейчас мечтали вместе.

— Вчера ночью я сделал доброе дело, Энн, — тихо заметил Джильберт. — Я спас человеческую жизнь. Впервые я могу это сказать с полным правом. Раньше я, может быть, облегчал людям страдания, но если бы я не провел вчерашнюю ночь, сражаясь со смертью у постели миссис Аллонби, эта женщина к утру умерла бы. Я применил новый метод, который никто никогда здесь не пробовал. По-моему, так вообще до сих пор лечили только в больницах. Я узнал о нем в прошлом году, когда стажировался в кингстонской больнице. Наверно, я не осмелился бы прибегнуть к этому методу, если бы не знал, что другой надежды нет. Я рискнул — и победил. И теперь добрая жена и мать будет жить еще много лет. Когда я сегодня на заре ехал домой, я возблагодарил Создателя за то, что выбрал профессию врача. Подумай только, Энн: я бросил вызов старухе Смерти и победил. Помнишь, много лет назад мы с тобой говорили о том, чему хотим посвятить жизнь, и я сказал, что мечтаю спасать людей. И вот сегодня утром моя мечта воплотилась в реальность.

— Разве только одна эта мечта исполнилась? — спросила Энн, которая отлично знала, что ответит Джильберт, но хотела услышать это еще раз.

— Ты же знаешь, что не одна, любимая, — ответил Джильберт, нежно глядя ей в глаза.

Да, на приступке маленького белого домика сидела счастливая пара.

Вдруг Джильберт сказал:

— Или мне мерещится, или к нашему дому плывет корабль на всех парусах.

Энн посмотрела на подъездную аллею и вскочила на ноги.

— Это, наверно, мисс Корнелия Брайант или миссис Мор.

— Я пойду к себе в кабинет. Если это мисс Корнелия, предупреждаю, что буду подслушивать, — сказал Джильберт. — Говорят, от ее высказываний животики надорвешь.

— А может, это миссис Мор?

— Вряд ли у миссис Мор такая комплекция. Я ее как-то видел в саду, и хотя она была далеко и я ее как следует не разглядел, но могу сказать с уверенностью, что она стройная. И, видно, не очень общительна, раз до сих пор не пришла с тобой познакомиться. А ведь она наша ближайшая соседка.

— Значит, она не похожа на миссис Линд. Та пришла бы из одного любопытства. Нет, это, очевидно, мисс Корнелия.

И действительно, то была мисс Корнелия. Более того, она пришла не для того, чтобы нанести краткий визит вежливости новобрачным. Она несла под мышкой большую сумку с рукоделием, и когда Энн предложила ей остаться к обеду, тут же сняла соломенную шляпку, которая была закреплена у нее на голове тугой резинкой. Нет уж, не дождетесь, чтобы мисс Корнелия стала закалывать шляпу булавками! Ее мать закрепляла шляпу резинкой, и, как делала ее мать, так будет делать и она. У мисс Корнелии было круглое румяное лицо и веселые карие глаза. Она совсем не походила на классическую старую деву. Энн, у которой было обостренное чутье на родственные души, с первого взгляда прониклась к ней симпатией и сразу поняла, что обязательно подружится с мисс Корнелией, несмотря на ее не совсем обычные взгляды и совсем необычную манеру одеваться.

Никто, кроме мисс Корнелии, не посмел бы явиться с визитом в полосатом бело-голубом фартуке и платье из коричневого ситца, по которому были разбросаны огромные розы. И при этом выглядеть одетой вполне подходяще к случаю. Если бы мисс Корнелия явилась во дворец, чтобы поздравить с законным браком принца и его молодую жену, она держалась бы с таким же достоинством и так же чувствовала бы себя хозяйкой положения. Пройдя в своем цветастом платье по отделанной мрамором приемной зале, она не замедлила бы растолковать молодой жене, что та заблуждается, если полагает, что поймать на крючок мужчину — хоть бы и принца — такое уж великое достижение.

— Я принесла с собой рукоделие, милочка, — заявила она Энн, вынимая из сумки что-то белое. — Мне надо это побыстрей кончить, а времени осталось всего ничего.

Энн с изумлением смотрела на украшенное оборочками нарядное платьице из тонкого батиста. Мисс Корнелия поправила очки и принялась доделывать прелестную вышивку.

— Это я шью для миссис Проктор. У нее вот-вот должен родиться восьмой ребенок, и для него нет никакого приданого. То, что она приготовила для первого, износили эти семеро, а шить все заново у нее нет ни времени, ни сил. Эта женщина — мученица, миссис Блайт, настоящая мученица! Я заранее знала, что из ее замужества ничего хорошего не выйдет. Фред Проктор из тех бессовестных красавчиков, которые легко кружат девушкам головы. После того как он женился, голову он бедняжке кружить перестал, а бессовестным как был, так и остался. Пропивает деньги, а семья живет в нужде. Одно слово — мужчина. Не знаю, во что бы миссис Проктор одевала детей, если бы ей не помогали соседи.

Впоследствии Энн узнала, что единственной соседкой, которая помогала одевать детей миссис Проктор, была мисс Корнелия.

— Когда я узнала, что у нее должен родиться очередной малыш, я решила сшить ему приданое, — продолжала мисс Корнелия. — Это платьице — последняя вещичка, и я хочу закончить его сегодня.

— Оно очаровательно, — сказала Энн. — Я тоже принесу рукоделие, и мы с вами поработаем вместе. Только так, как вы, я шить не умею.

— Я лучшая портниха в округе, — спокойно отозвалась мисс Корнелия. — Еще бы! Я сшила столько детских одежек, что хватило бы на сотню собственных детей. Наверно, глупо украшать платьице для восьмого ребенка ручной вышивкой. Но он же не виноват, что он восьмой, миссис Блайт, и мне хочется, чтобы у него было хоть одно хорошенькое платьице — такое, какое шьют желанным детям. Этот бедный малыш никому не нужен — поэтому я для него особенно стараюсь.

— Не у всякого желанного ребенка бывает такое платьице, — Энн все больше проникалась симпатией к мисс Корнелии.

— Вы уж небось думали, что я никогда не приду с вами познакомиться, — продолжала та. — Но шла уборка урожая, и я была страшно занята. В доме толпа работников, и все едят больше, чем работают. Одно слово — мужчины. Хотела вчера прийти, но тут — похороны миссис Макалистер. У меня ужасно болела голова, и я боялась, что это испортит мне все удовольствие. Но ей было сто лет, и я давно поклялась себе пойти на ее похороны.

— Ну и как, удачно все прошло? — спросила Энн, заметив, что дверь в кабинет слегка приоткрыта.

— Вы про что? А, похороны были потрясающие. У нее куча родственников. За гробом ехали сто двадцать экипажей. И посмеяться было чему. Этот старый безбожник Джо Брэдшоу, который глаз не кажет в церкви, с таким жаром пел «Призри ее душу, Иисусе!» — лопнуть можно было от смеха. Он обожает петь — поэтому не пропускает ни одних похорон. А у его бедной жены нет сил петь — так много работает по дому. Старый Джо иной раз отправляется купить ей подарок, а вместо этого каждый раз привозит грабли или еще что-нибудь для фермы. Одно слово — мужчина! Но чего еще ожидать от человека, который носа в церковь не кажет? Даже в методистскую молельню не ходит! Я очень обрадовалась, увидев вас с доктором в пресвитерианской церкви. По мне, доктор должен быть пресвитерианином.

— А в прошлое воскресенье мы ходили в методистскую молельню, — с веселыми искорками в глазах сказала Энн.

— Ну, доктору, наверно, надо показываться и в методистской молельне, а то методисты не станут у него лечиться.

• Предыдущая
• 9/45
• Следующая