Обет молчания [= Маска резидента] - Ильин Андрей - Страница 4

Положение идеальное — окна в окна. Два дня бригада вживалась в обстановку, аргументируя свое вселение именно в это время, именно в эту квартиру: каких-нибудь отпускников-геологов перед окружающими корчили или аспирантов, снявших жилье в складчину, а может быть, что-нибудь более экзотическое придумали или просто — один снял, другие незаметно через щели просочились. Их легенда-прикрытие — не моя забота. Моя — внешняя страховка и контроль.

Еще день коллеги вели контрслежку. Вели профессионально, не подкопаешься. Прислали явно не новичков. Если бы я не знал, кого наблюдать и в какое время, вовек бы не догадался, что за дурака валяют эти молодцы. Было даже странно, что на такое рядовое дело снарядили таких профессионалов.

Не ограничиваясь типовой контрслежкой, они развернули электронную: прощупали окрестности на предмет слуховой и радиопеленгации и контрпеленгации. Отсмотрели в приборы ночного наблюдения.

Двадцать третьего приступили непосредственно к работе. Значит, все чисто, ничего не обнаружили. Мои наблюдения также подтвердили абсолютную стерильность объекта и окружающей местности. Сигнал к отмене операции, разрешенный к применению Контролером, в дело не пошел.

Вечером то ли сильный ветер, то ли случайный злоумышленник повалил коллективную антенну. Я не знал методов работы технарей, кто же меня допустит в чужие секреты, и как, если я узнаю то, что знать не должен, они смогут проверить мою работу, когда до меня дойдет очередь, но в случайность не поверил. Трудясь в Конторе, я разучился доверять случайностям. С чего бы это вдруг капитальная антенна обрушилась именно в день начала операции, не раньше и не позже?

Когда на крыше в толпе жильцов, коллективными усилиями поднимающих антенну, увидел своих подопечных, мои подозрения окрепли до состояния убежденности. Понятно, навтыкают сейчас под самым носом у жильцов-ротозеев полную крышу своих приборов да заодно еще и антенну поправят. Жильцы еще будут удивляться, что их телевизоры лучше прежнего показывают. А как им не показывать, если подключенная к ним антенна теперь больше аэродромный радар повышенной разрешаемости напоминает. Настораживает скорее то, что они дополнительно к программе местного вещания не транслируют передачи национального телевидения Боливии и Парагвая, а в перерывах не транслируют секретные переговоры президента США с фортом Небраска. Ловкие ребята, ничего не скажешь! Нет, я не испытываю эйфории, что так быстро раскрыл их коварный замысел. Не такой уж я ловкач. Я знал, что искать и где. К тому же, когда будут налаживать слежку за мной, я уверен, они придумают что-нибудь свеженькое. В Конторе повторов не бывает, каждая операция уникальна и неповторима, как скульптура, вышедшая из-под резца гениального скульптора. Так что старый опыт не пригодится. Интересно другое: не насторожила ли суета на крыше подследственных?

Нет. Тишина! Снова и снова я проверял свои наблюдения. Чисто. Удивительная беспечность! Хотя, с другой стороны, не будешь же реагировать облавой на каждое происшествие, случившееся в ближних кварталах. Так и сам рехнешься, и агентов до смерти загонишь. Ладно, на пике операции, там каждый пустячок истолковывается в сторону подозрения, а подозрение — в сторону провала. Но в текущей работе? Что бы в подобном случае сделал я, если не на экзамене по конспирации, а в реальной жизни? Напряг бы внимание? Наверное. Послал бы какого-нибудь агента поплоше да посвободнее отследить происшествие? Пожалуй. Свернул бы текущую работу? Точно нет. Мобилизовал все имеющиеся силы на контрслежку? Ерунда! Мне бы те дела, что есть, разгрести. Так почему местный Резидент должен поступать иначе, чем я?

Правда, эти не пожертвовали временем даже одного агента. Неужели они настолько уверены в своей непогрешимости? Или проще — настолько запутались в делах, что нет ни единой свободной руки, ни единого свободного глаза? Может быть, в этом и сокрыта причина ревизии? С работой не управляются, а отчеты надо подавать в срок, вот и пишут всякую отсебятину, высосанную из пальца. Выдумывают несуществующие заговоры, которые путем собственных хитроумных планов и героических усилий раскрывают и ликвидируют. Раздувают списки за счет несуществующих осведомителей. Короче, обычные приписки. И мы не безгрешны — привираем в той или иной мере в отчетах. А как без этого, если Родина требует ударных темпов, в том числе в сферах, где количество совеем не равнозначно качеству, а скорее даже наоборот — вредит ему. Привираем. Но не врем! За этим Контора следит строго. А этот, похоже, утратил чувство меры.

А может, и вправду настолько чист, что плевал на проверку, о которой, возможно, догадывается и не унижается до мелкой, демонстрирующей собственную сверхбдительность суеты. В конце концов, дальше фронта не пошлют… Куда уж хуже этих богом забытых северных мест? Некуда! Разве на Северный полюс белыми медведями командовать.

Ладно, как говорится, не станем гнать лошадей. Будет день — будет пища. Для ума.

Двадцать четвертое.

Ничего не изменилось. Аппараты, шурша в своих безобидных, абсолютно бытовых, на поверхностный взгляд, маскировочных кофрах, писали информацию. Технари по очереди дежурили у свето — и волновой оптики. Охранник слонялся по улицам, выявляя слежку. Я наблюдал за охранником, объектом и окнами техбригады, пытаясь выявить замечания. Отчет не вытанцовывался. Бригада работала безукоризненно — не к чему было придраться, нечего поставить на вид. Я даже расстраивался — доказывай потом, демонстрируя этот хилый рапорт, что не просидел, не пропьянствовал все это время в ближнем кабачке. Ладно, не последний день, наскребем еще замечаний. Не может даже самый опытный профессионал не наследить. Подождем.

Двадцать пятое, двадцать шестое. Без изменений. Даже скучно. Капнуть, что ли, Резиденту для разнообразия жизни, а то подохнешь со скуки во цвете лет. Иногда я на полдня покидал поле боя, чтобы меня, часом, не раскусил, не распознал охранник. Дело это не наказуемое, но очень позорное. Позволить выглядеть себя слежке чуть не на десять пунктов ниже по положению — куда уж дальше! Вообще-то, честно говоря, я начал подсачковывать: трудно сохранять бдительность при полном отсутствии событий. Утомительно пялить глаза в пустоту, где ничего не происходит. Все чаще, ведя наблюдения, я ловил себя на том, что перебираю в уме «домашние», оставленные ради ревизорской командировки дела или даже просто скучаю. Уж лучше бы я сам вел слежку, там хотя бы можно держать пальцы на пульсе событий. Тук-тук, тук-тук — все-таки информация.

Зафиксировал несколько мелких, но очень мелких, даже микроскопических замечаний. Придираюсь? Придираюсь. Не без этого, но должен же я как-то оправдать свое присутствие. Охранник, кажется, почувствовал начальственный пригляд. Опытный, зараза. Ощущает больше, чем видит. Теперь играем в кошки-мышки: он пытается вычислить меня, я — запутать следы. Развлекаемся. Хотя, наверное, мог бы и не скрываться. Не дураки же они, не думают, что Контора оставит их без присмотра. Но не принято. В конце концов, отчего бы лишний раз не потренироваться, коли представилась такая возможность.

Двадцать девятое, тридцатое.

Все то же.

Несколько раз видел ревизируемого коллегу. Ходит беспечный, довольный жизнью, как прогуливающий урок пятиклассник. У него что, каждый час — день рождения?

Первое, второе. Маленькое ЧП. Сегодня я два раза видел одно и то же лицо! Ошибиться я не мог, даже если бы в первом случае это лицо было женщиной, а во втором — мужчиной. Не так учили! Конечно, это может быть случайностью, а может и очень серьезным предупреждением. Один человек дважды за день — реальная заявка на слежку. Третья встреча почти наверняка означает провал. Полдня вел контрслежку. Нет, не похож он на шпика, так, случайный прохожий.

Третье. Четвертое. Пятое. Шестое. Седьмое… Десятое.

Все то же самое: рутина страховки, контрслежки и ежедневных отчетов. Черт возьми, как повезло технарям! Живут точно помидоры в теплице: никаких проблем, никаких беспокойств. Машины пишут сами. Причем они даже не знают, что. Отдыхай, ешь да спи! Время и харч казенные — прямо отпуск, за который в дальнейшем положен еще и… отпуск.